обеда, верно? – Маска вежливости вернулась на её лицо.

– Верно, но я хотел извиниться не за это. – Он набрал в грудь воздуха и выпалил, пока не передумал. – В наш прошлый разговор я случайно коснулся вас, и вы так испугались… Я не хотел вас пугать, это вышло непреднамеренно. Надеюсь, вы не сердитесь.

Она выглядела растерянной, и он пояснил:

– Когда мы были здесь вчера утром. Вы после этого со мной не говорили…

– А, – на её лице отразилось понимание. Удивительно, как быстро слетела маска. Раньше он за ней такого не замечал. – Я вовсе не испугалась, я… – она запнулась. Задумалась. Не хочет говорить? Придумывает, что сказать?

Иоши не понравилась эта заминка. Что бы она ни сказала – это не будет правдой. И лучше уж ничего не слышать, чем слушать ложь.

– Вы не должны объяснять, – сказал он. – Я просто хотел попросить прощения за свою неосторожность. Надеюсь, вы действительно не держите на меня ни зла, ни обиды.

Она хотела что-то ответить, но Иоши отвернулся и ступил на первый камень в воде.

– Нам пора, Киоко-химэ, время обеда.

Зажжётся первый огонь

Киоко держала деревянный кинжал наготове. Пот стекал по спине, волосы спутались и прилипли ко лбу. Она старалась не думать о том, как выглядит, но, приученная всегда быть безупречной, не могла отвлечься от мыслей, насколько ужасен сейчас её вид. Ощущение одежды, прилипшей к взмокшему телу, было омерзительным.

Кроме того, в глазах то и дело темнело, а руки уже дрожали. Даже просто оставаться на ногах и удерживать равновесие было невероятно трудно. Но ей нужно постараться. Нужно быть сильнее. Хотя бы потому, что отец считает это важным.

Удар.

Киоко закрылась от него, как показывал Хотэку.

Снова удар.

Он даже передохнуть не даёт.

Ещё удар.

Острая боль пронзила запястье, и палка с глухим стуком упала на татами. Киоко схватилась за ушибленное место и стиснула зубы.

– Вы снова расслабили кисть, госпожа, – Хотэку подошёл к Киоко, взял её за руку и внимательно осмотрел.

Она хотела было возмутиться из-за этих прикосновений, но здраво рассудила, что, если у неё перелом, лучше узнать об этом сейчас.

– Перелома нет. Вывиха тоже. Повезло. Но в следующий раз не выгибайте так запястье – от этого ладонь выворачивается наружу. Держите напряжение, как я показывал. Хорошо?

Она кивнула. Если бы ещё получалось его удерживать…

Занятия выматывали. Ей не давалось ничего: ни приёмы защиты, ни владение танто, ни бег, который тоже был обязательной частью обучения. Редкие успехи прерывались длинной чередой неудач. Стражи сменяли друг друга, вдали снова бил барабан, и ей уже казалось, что она вообще ни к чему не способна. Взаимодействовать с ки было легче. Превращаться – тоже. Зачем ей вообще это обучение, если можно стать медведем и растерзать всех врагов?

– Теперь пойдём на воздух, немного побегаем, – прервал её мысли Хотэку. Киоко помнила, что «немного» в его понимании – это до её полуобморока. Но так как она уже едва держалась на ногах, то просто надеялась потерять сознание как можно раньше, чтобы мучения наконец закончились.

Они вышли, и ласковый вечерний ветер немного остудил ее разгорячённое тело. Стало легче. Что ж, видимо, до обморока придётся всё-таки побегать.

– Начинайте здесь, бегите мимо дворца Лазурных покоев к саду у ворот Ароматов, – начал объяснять Хотэку, – там лежит куча сорняков, которые садовники выпололи, но ещё не успели убрать. Возьмите один из кучи.

Киоко мысленно поморщилась, но не подала вида.

– Оттуда бегите ко дворцу Вечной радости. Возьмите со столов любую пиалу.

– Я не думаю, что там сейчас что-то есть на столах, – возразила Киоко.

– Есть, не сомневайтесь. Дальше бегите через конюшню, захватите там пучок сена и, пробегая мимо дворца Покоя и достатка, наполните пиалу водой.

– Простите, но зачем это всё нужно?

– Онна-бугэйся не спрашивает, онна-бугэйся выполняет.

– Я не онна-бугэйся, – пробурчала Киоко, но так, чтобы Хотэку ничего не услышал. Препираться с учителем – почти то же самое, что отказываться исполнить приказ господина… То есть совершенно недопустимо.

– Дальше бегите мимо зданий ведомств ко дворцу Мудрости и в сад Божественных источников. Возьмите с берега Кокоро мокрый камень и возвращайтесь сюда.

– Это не имеет никакого смысла.

– На всё это у вас треть коку.

– Сколько? – она хотела воскликнуть, но получилось только прохрипеть. Треть коку на весь дворец с пристройками и садом, да ещё с остановками? Это невозможно. Совершенно невозможно. Вчера без остановок и нынешней смертельной усталости она бежала вдвое медленнее. Откуда такие требования?

– Треть коку, – повторил Хотэку. Он уселся на крыльцо, скрестил ноги и спокойно добавил: – Уже чуть меньше.

И Киоко побежала. А что делать? Она пробежала через дворец Лазурных покоев к саду, отыскала там кучу сорняков, на ходу схватила верхний, стараясь не сбавлять скорости, и помчалась дальше. Дыхание сбивалось. Лёгкие горели. Бег ей вообще не давался, хотя до того, как Хотэку показал её пределы на первом занятии, она была уверена, что с любым заданием на выносливость справится легко.

Во дворце Вечной радости действительно стояла посуда, правда, не на столах. Несколько пиал были выставлены на парапете у входа, так что она просто схватила первую попавшуюся и продолжила бег.

Слуги во дворце Покоя и достатка знали о занятиях принцессы и деликатно отводили от неё глаза. Зато конюхи сполна насладились её унижением. Они даже не старались делать вид, что им не любопытно. Видимо, их никто не обучал манерам. Они беззастенчиво глазели, как взмокшая и раскрасневшаяся принцесса, хрипло дыша и то и дело спотыкаясь, влетает в конюшню, хватает пучок сена из кучи у входа и вылетает обратно. Никто ничего не крикнул ей вслед, но она знала, что завтра об этом будет говорить весь двор.

Киоко пробежала мимо дворца Покоя и достатка, где жили слуги, мимо служебных павильонов и только у дворца Мудрости – дома сёгуна – поняла, что забыла воду. Пришлось возвращаться, просить наполнить пиалу, ждать и снова бежать, теперь стараясь не расплескать всё, что взяла.

До Кокоро пришлось бежать гораздо медленнее. Киоко схватила мокрый камешек у самой кромки воды и вернулась к додзё. Хотэку сидел неподвижно.

– Вы опоздали.

– Я знаю, – выдохнула она, сложила всё у его ног и рухнула на траву.

– После завершения бега лучше немного пройтись шагом.

Киоко было настолько трудно дышать, что она решила поберечь силы и не возражать. Тело гудело, лёгкие горели, ноги были ватными, и казалось, больше её держать не будут, даже не поднимут. Хотелось врасти в землю и остаться здесь навечно. Или хотя бы до утра.

– Новый круг. И в этот раз сохраните семена одуванчика – они все разлетелись по ветру.

Киоко приподняла голову и посмотрела непонимающе. Хотэку держал перед собой сорняк, из головки которого гордо торчала одна пушинка. Одуванчик, значит, вот что она схватила. Даже не обратила внимания.

Голова упала обратно.

– Я не готова к новому кругу.

– Мне нужны семена одуванчиков. Новый круг, – он вылил воду из пиалы, поднялся и вложил её Киоко в руки, безвольно лежащие на животе.

– Пиалу поменяете на другую.

Она застонала, но поднялась. Это всё не имело никакого смысла.

– Сено опять брать?

– Безусловно.

Ноги протестующе гудели, хотелось упасть обратно, но Киоко собрала последние крохи воли и заставила себя побежать.

В этот раз она обратила внимание на то, что берёт, и бережно закрывала одуванчик от ветра, а не размахивала им во все стороны, как в прошлый раз. Это заметно снизило скорость, но она и так не успевала уложиться в треть коку, так что какая разница…

Конюхи опять удивились, служанка, наливающая воду, – тоже, но уточнила, будет ли принцесса бежать здесь ещё. Киоко только неопределённо махнула рукой и побежала дальше.

В этот раз, подбегая к Хотэку, она снизила скорость и, как он говорил, немного прошла шагом, после чего снова рухнула без сил.

– Снижать скорость стоит уже после достижения цели, – заметил он.

Киоко молчала и просто пыталась дышать.

– Новый круг.

Нет.

Нет, не новый круг.

Нет, она останется лежать здесь