class="p1">Киоко не придала этому значения, но, когда он стал развязывать свой пояс, посмотрела с опаской. А когда дело дошло до завязок на кимоно – молчать больше не смогла.

– Извините, я… я выйду, – она бросилась к двери, думая, что Хотэку стоило бы предупреждать о желании переодеться. Хотя кто вообще меняет одежду посреди занятия? В этом не было никакого смысла.

– Стойте, – голос мягкий, но настойчивый. Киоко остановилась, не дойдя до порога, но оборачиваться не рискнула. Сзади приближались шаги. – Киоко-химэ, в вас таится огромная сила, которую мне никогда не познать. Никому из нас.

Шаги замерли за спиной. Она чувствовала его присутствие, но не оборачивалась. Киоко стоило бы сбежать из додзё прямо сейчас, но что-то держало её. Возможно, парализовал страх. Возможно, его слова.

– Ваш дар… – он коснулся её руки и мягко развернул. Кимоно на нём не было. Киоко упёрлась взглядом в обнаженную мужскую грудь. Немыслимо. Единственная мужская грудь, которую она могла в своей жизни увидеть, – грудь её мужа. А она даже не замужем. И это не её жених.

– Я думаю, мы можем немного изменить наши занятия, – голос напомнил, что смотреть нужно в лицо, и Киоко сделала над собой усилие, чтобы поднять взгляд. Точно, Хотэку. Он говорит о чём-то важном. Она вспомнила, что нужно дышать, и сделала судорожный вдох. – Чтобы раскрыть дар в полной мере и научиться пользоваться всеми возможностями перевоплощений.

Киоко не сразу поняла, что именно выросло за его спиной. Стараясь смотреть в глаза и не отвлекаться на всё, что ниже, она не сразу заметила черноту, раскинувшуюся за Хотэку. Только когда он отпустил её и немного отошёл, она поняла, что чернота тоже двигается, отдаляясь от неё, и имеет определенные очертания. Она наконец перевела взгляд. За спиной Хотэку раскрылись огромные чёрные крылья.

Это было так потрясающе, что Киоко забыла испугаться. Где-то в подсознании металась мысль о том, что у людей не бывает крыльев, но, заворожённая невероятной красотой, Киоко любовалась, оставив страхи на потом. Она подошла и осторожно протянула руку.

– Можно? – робкое, на выдохе.

– Да.

Она коснулась самых крайних перьев. Большие, жёсткие, маховые. Они были не просто чёрными. Когда на них попадали лучи света, можно было заметить синие переливы. Очень красивые, словно на плотный чёрный шёлк набросили тонкую тёмно-синюю вуаль.

Хотэку не стал дожидаться вопросов, когда принцесса опомнится от восторга. Пока Киоко гладила и рассматривала его перья, он тихо пояснил:

– Я ёкай.

И всё. Никаких оправданий. Никаких уточнений. Киоко ничего не знала о ёкаях с крыльями. На Шинджу такие не жили. Во всяком случае, о них никогда не говорили. Она подняла взгляд. Совершенно обычные чёрные человеческие глаза. Нос длинный, но такие бывают и у людей, а всё остальное – как у всех. Всё, кроме крыльев. И возможно, ног, скрытых одеждой.

– Кто-нибудь ещё знает?

– Нет. – Конечно же нет, иначе его не пустили бы даже во дворец, не говоря уже о школе самураев и последующей службе у сёгуна. – Только Норико.

– Она знала? – от неожиданности Киоко поперхнулась воздухом. – И мне не сказала? То есть…

– Не волнуйтесь, я не имел в виду Норико-кошку. Я говорил про Норико-бакэнэко.

– Значит, вы знаете. Это хорошо…

– Да, она первая догадалась, а я заметил её слежку за мной. Умная киса, – он усмехнулся, а Киоко подумала, что за такие слова Хотэку запросто мог лишиться парочки перьев, если бы «киса» его услышала.

– И про мой дар она рассказала?

Он кивнул. Киоко с удивлением отметила про себя: мысль о том, что Хотэку – ёкай, совсем не пугала. Даже наоборот. Пока Киоко знала только одного ёкая, и им оказалась её лучшая подруга Норико. Единственное существо во всём мире, которое знало правду о том, чем живёт принцесса.

Ни одна из девушек, живших или гостивших когда-либо во дворце, не была с ней даже вполовину так близка. Все видели в Киоко в первую очередь принцессу. Они дружно кланялись, вежливо беседовали и боялись лишний раз открыть рот, что делало все разговоры невероятно скучными. А любое лишнее слово принцессы тут же породило бы сплетни и слухи. Так что человеческие друзья были единственной роскошью, недоступной Киоко. Как и выбор супруга, но тут, как выяснилось, жаловаться было не на что.

Что ж, раз единственный ёкай, которого она встретила, стал ей таким близким и родным, может, и с Хотэку они подружатся? Может, он и правда сможет её научить чему-то?

– Хорошо. Если Норико вам доверяет – значит, я тоже. Только… – она почувствовала, как краска заливает щёки, отвернулась и пошла к стене с боккэнами, усиленно делая вид, что они ей очень интересны, – оденьтесь, будьте добры. Крылья у вас впечатляющие, но, полагаю, я уже достаточно увидела.

– Киоко-химэ… – эта неловкость в голосе ей не понравилась. Совсем не понравилась. – Норико просила научить вас летать.

– Не переживайте, мне не нужно видеть ваше тело целиком, чтобы перевоплотиться, – она взяла один из боккэнов и стала рассматривать его, прекрасно осознавая, какая это глупость – вертеть в руках палку.

– Дело не в этом. Крылья поднимаются и работают за счёт определённых крыльевых мышц. Из-за того что я совмещаю в себе человеческое и птичье, у меня всё устроено несколько иначе. Тому, кто родился в ином теле, будет трудно разобраться.

– То есть мне нужно будет наблюдать, как работают ваши крылья, и повторять?

– Наблюдать? Скорее на ощупь изучить, как действуют мышцы, и попробовать повторить это самой.

– Нет, – гнев придал Киоко достаточно сил, чтобы развернуться и пронзить взглядом нахального ёкая. – Нет, я не прикоснусь к вам. Это немыслимо. Возмутительно. Просто нагло!

Как ни странно, Хотэку только пожал плечами.

– Я не настаиваю. Всё, чего я хочу, – это помочь, – голос звучал искренне. Удивительно, как ему удавалось быть таким неуместно прямым, но при этом располагающим к себе. Совсем как Норико.

Проклятые ёкаи.

– Я попробую, – смирилась она. Всё равно никого здесь нет, так что…

Киоко закрыла глаза и тут же ощутила ки Хотэку.

И почему она не сделала это раньше? Сразу поняла бы, что он не человек. У отца и Иоши ки различаются, но остаются простыми, однородными, понятными. У Норико, как и у Хотэку, жизненная сила сложнее, словно состоит из нескольких ки. И если у бакэнэко это смесь жизни и смерти, то у него – борьба свободы и плена, ветра и крови. Ки Хотэку отчетливо пахла железом, и казалось, что с таким запахом её легко можно осязать, но она была неуловима, как потоки легчайшего морского ветра.

– Госпожа, я прошу прощения, – осторожный голос Хотэку прервал ее размышления. Киоко открыла глаза. – Если вы хотите сейчас превратиться в меня, вам лучше позаботиться о том, чтобы крылья не порвали вашу одежду, – он улыбнулся и раскрыл свои крылья ещё шире, показывая, что под кимоно они точно не уместятся.

Это было уже слишком.

– Я не стану.

– Боюсь, что придётся. – Хотэку выглядел почти несчастным – ему самому не нравилось, что он уговаривает принцессу раздеться.

– Я не могу. Нет. Нет. Должен быть другой способ.

Ватацуми всемогущий, не может быть, чтобы не было иного пути!

– Я уверен, когда вы овладеете своим даром и все во дворце будут знать о том, кто вы на самом деле, ваши швеи наверняка что-нибудь придумают. Но сейчас…

Киоко смотрела в пол и не могла понять, как так вышло, что совсем недавно она спокойно готовилась к свадьбе, а теперь ей нужно раздеться перед чужим мужчиной – не мужем и даже не женихом – и, возможно, трогать его обнажённое тело. Это не просто выходило за рамки приличия, это было чем-то совершенно недопустимым, чем-то, о чём пишут придворные дамы в своих романах, чтобы тайком передавать друг другу и читать, укрывшись за ширмой в собственной спальне, будоража тело запретными мыслями.

– Я не буду смотреть, повернусь спиной. Хорошо?

Киоко посмотрела на Хотэку и, не найдя в его взгляде даже намёка на интерес к ней, неохотно кивнула. Он отвернулся. Крылья начинались от лопаток, хотя это было против всех правил, которые Киоко знала из уроков Акихиро-сэнсэя. Она не очень хорошо разбиралась в строении тел, но то, что крылья у птиц вместо рук,