— К сожалению, я сейчас не могу вам дать денег на дорогу… — сокрушенно проговорила Анна. — Наши дела в последнее время шли не лучшим образом… А билеты до Франции совсем не дешевые… Но я могу предложить вам заработать на них…

— Каким образом?

— Я давно хотела избавиться от управляющего трактиром, которого нанял в свое время Абеларду. Он совсем не вызывает у меня доверия. Я бы сама занялась делами трактира, но при этом не отказалась бы от вашей помощи… Думаю, к осени мы вполне смогли бы накопить вам на билеты.

— Это было бы замечательно! — в глазах Мишель забрезжила надежда.

— Конечно же, мы согласны, сеньора Анна, — подтвердила, улыбнувшись, Софи.

— Вот и хорошо, — кивнула Анна, — только теперь мы компаньонки, поэтому никаких «сеньор», ясно? Для вас я просто Анна, идет?

— Идет! — хором согласились девушки и засмеялись.

* * *

— Педру? — радостно выдохнула Анна, заметив в дверях своего трактира смуглого хорошо одетого брюнета. Он был достаточно молод, среднего роста, широкоплеч, и Мишель, которая в этот момент находилась рядом с Анной, на доли секунды показалось, что мужчина чем-то неуловимо похож на Абеларду. Но тут молодой человек улыбнулся и направился к ним, и девушка сразу поняла, что заблуждалась в своем сравнении: его улыбка, в отличии от покойного сеньора Кардозу, была открытая и мягкая, а сам он будто излучал тепло и свет.

— Педру, — повторила Анна и упала в объятия незнакомца.

— Я выехал сразу же, как получил известие о смерти дяди, я очень спешил, — проговорил тот, ласково гладя Анну по спине. — Как ты?

— Все нормально, — Анна счастливо улыбалась, а глаза ее сияли. — Ты пока поживешь у нас, надеюсь?

— Конечно, зачем же тогда я приехал?

Анна вновь на мгновение прижалась к мужчине, а потом, спохватившись, оглянулась на Мишель

— Извините, — смущенно улыбнулась она, — я забыла вас представить друг другу. Мишель, это Педру, племянник Абеларду, сын его старшей сестры Брижит… Педру, а это Мишель, моя… моя подруга!

* * *

— Постой-ка, — Мишель взяла за руку проходившую мимо барной стойки Анну.

Анна, остановившись, вопросительно посмотрела на девушку.

— Мне кажется, или вас с Педру связывают не только родственные узы, а нечто большее? — весело прищурившись, полюбопытствовала та.

Анна загадочно улыбнулась, а потом, наклонившись к самому уху Мишель, шепнула:

— Ты права, нечто большее: мы любим друг друга.

— И давно? — Мишель от удивления тоже перешла на шепот.

— С того самого дня, как познакомились на моей свадьбе…

— Даже так?

— Представь себе. Мы долго не могли признаться даже самим себе в своих чувствах… Да и видеться нам приходилось нечасто… Раза два-три в год…

— Это, наверное, было нелегко… — посочувствовала Мишель.

— Нелегко, — согласилась Анна, — но труднее всего потом было скрывать это ото всех, особенно Абеларду… Ты же заешь, как я боялась его…

— Зато теперь вы можете быть вместе.

— Если бы ты знала, Мишель, как я этого ждала…

— Неделя! Мы потеряли целую неделю, безвылазно просидев в этом Сальвадоре! — недовольно говорил Дэвид другу, отдавая ключи от номера администратору отеля.

— Не кипятись, через несколько часов мы будем уже на пути в Рио, — попытался успокоить его Андре.

— Если бы я знал, что задержка будет такой длительной, уже давно бы отправился своим ходом, — Дэвид, игнорируя услужливого швейцара, сам толкнул стеклянную дверь и вышел на улицу. К нему сразу же подскочила молоденькая бразильянка с огромной корзиной всяких сувениров и безделушек.

— Senhores, comprar um talismã de boa sorte (Сеньоры, купите талисман на удачу), — затараторила она, протягивая небольшую фигурку, вырезанную из розового дерева.

— Спасибо, не надо, — огрызнулся Дэвид, понимая из ее слов лишь то, что ему хотят что-то продать, и быстрым шагом направился вниз по улице.

Андре, заметив огорчение на лице девушки, поинтересовался, используя жесты:

— Сколько?

— Apenas cinco centavos, senhor (Всего пять сентаво, сеньор)…, - ответила та, показывая раскрытую ладонь.

— Держи, — Андре бросил ей монетку и, забрав сувенир, поспешил за другом.

— Obrigado! — радостно крикнула ему вслед девушка, но Андре уже не слышал ее.

* * *

— Отнеси, пожалуйста, это вон тому сеньору за крайним столиком, — Софи вручила Лукасу стакан с кашасой*. Лукас кивнул и резво побежал к посетителю.

В этот самый момент дверь трактира с грохотом распахнулась, и в помещение вошел высокий крупный, но при этом несколько обрюзгший мужчина, одетый в кожаные дорожные штаны и плотную хлопковую рубашку, на голове у него красовалась широкополая ковбойская шляпа, а на широком поясе висело две кобуры, из которых грозно торчали рукоятки револьверов. Его сопровождали еще двое мужчин, не менее устрашающего вида. Незнакомец прямиком направился к стойке, за которой находились Софи.

— Мне нужна хозяйка, — прокуренным голосом сообщил он. Софи, оробев и растерявшись, лишь неопределенно мотнула головой и тут же кинулась звать Анну.

— Сеньора Кардозу? — нагло ухмыльнулся мужчина, когда взволнованная Анна вбежала в трактир.

— Я вас слушаю, — Анна попыталась взять себя в руки и с достоинством высоко подняла голову.

— Я Билл Мортон, — сообщил тот. — Ваш муж, Абеларду Кардозу, за день до того, как дружище Боб Свифт всадил ему пулю в лоб, — тут мужчина вновь грубо хохотнул, — проиграл мне в покер вашу плантацию и этот трактир. Я пришел за долгом. Вот расписка, — он положил перед Анной помятый лист бумаги.

— Что это значит? — побелевшими губами проговорила Анна, пробегая глазами по строчкам.

— Это значит, что все, что раньше принадлежало вам и вашему мужу, теперь мое…

— Этого не может быть, — зашептала Анна и обессилено привалилась к стойке, — он не мог так поступить… не мог…

— Что случилось? — не понимая и половины слов из их разговора, спросила стоящая рядом Софи.

Анна, перейдя на понятный для девушки язык, пояснила ситуацию.

— О, родной язык! — встрял тут уже на английском Билл Мортон. — Вы американка?

— Боб Свифт мой отчим, — нехотя ответила Анна.

— Вот так да! — воскликнул Мортон, рассмеявшись в голос. — А я и забыл, что у него была падчерица! Ну, конечно, он же женился в свое время на этой святоше Мэри, у которой уже был ребенок! Значит, мы с вами, сеньора, земляки!

— Это что-то меняет? — оборвала его Анна.