Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,

Воронежская область,

29 декабря 2008 г.

Женя помогла Александру подняться по лестнице, и они зашли в комнату. Девушка заперла изнутри дверь на ключ.

– Ты думаешь, в этом месте замки спасут? – с горькой иронией спросил Севастьянов, снимая джинсы и кривясь от боли.

– Болит нога? – не отвечая, поинтересовалась Евгения, и тут же оговорилась: – Извини, вопрос, конечно, дурацкий.

– Огнем горит, – мрачно ответил Александр. – И зачем я, идиот, согласился, чтобы Бакунин меня ножом полосовал?

– Да вы коньяка обпились и ничего не соображали, а этот инвалид еще и подначивал, – сказала в сердцах девушка. – Мне кажется, что он над всеми издевается. Мерзкий типчик себе на уме.

В комнате было довольно прохладно, и они лежали, натянув одеяло до подбородка.

– Ты, наверное, права, – Севастьянов щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся, и красный тлеющий огонек осветил его небритое изможденное лицо, – про типчика.

– Как ты думаешь, мы заразимся проказой? – тревожно спросила Женя.

– Хрен его знает, – вяло проговорил Александр. – Он же сам сказал, что это не входит в планы ведьмы…

– Слушай! – Алексеева повернулась на бок и привстала. – У меня из головы не выходит то, что было в бане, даже коньяк не помогает. Что-то тут не так.

– Что именно? Что голова за своим хозяином каталась? Что Бояринов с ломиком в голове за нами гонялся? – перечислял парень.

Женя нервно хихикнула, а Севастьянов продолжал устало:

– Допустим, мы пьем воду из колодца во дворе, а туда кинули мешок героина, и мы постоянно под кайфом? – предположил Александр. – Только как прокушенную лодыжку объяснить? Не сам же себе я ее прогрыз? Да и не дотянулся бы я до нее – я не акробат.

Женя задумчиво проговорила:

– Никаких разумных объяснений, голова кругом идет.

– То-то же, – отозвался Александр.

Девушка легла и положила голову ему на плечо:

– Хорошо вот так… Еще бы ни о чем плохом не думать, а не получается.

Потом улыбнулась:

– Ты сейчас такой кучерявый, небритый… На Пушкина похож.

– Он тоже был небритый? – с усмешкой произнес Севастьянов и затушил сигарету о чайное блюдце, служащее пепельницей.

– У него бакенбарды были такие здоровые. – Алексеева стала дурачиться и дергать его за отросшую на щеках щетину. Потом, взвизгнув, оседлала его и склонилась, щекоча волосами: – Наверное, у тебя это впервые? Лежишь с девушкой в кровати, а сексом не занимаешься, вот потеха, да?

– Давай попрактикуем что-нибудь из Камасутры, – откликнулся Александр, высунув из-под одеяла больную ногу и отведя ее немного в сторону.

– Смеешься, – тихо сказала Евгения, перестав дурачиться. – Не обязательно, кстати, в узел сворачиваться. Подожди, я все сама сделаю. Подействует, как обезболивающее. Ты только лежи спокойно и расслабься.

Она начала ласкать его, стала медленно приподниматься и опускаться, глубоко и призывно дыша.

«У нее сиськи, как у маминой подруги, которая была моей первой женщиной», – промелькнуло в голове у Севастьянова. Воспоминание подействовало возбуждающе, и он вновь ощутил себя неопытным мальчиком, сгорающим от желания. Александр сжал пальцами упругие ягодицы девушки и стал ласкать ее набухшие соски. Сгорая от возбуждения, он даже забыл на какое-то время про покалеченную ногу. Женя сладко застонала, прикрыв от наслаждения глаза…

Потом они расслабленно лежали, разглядывая тени на потолке.

– Если я тебя спрошу, ты не обидишься? – задала вопрос девушка еле слышно.

– Валяй! – ответил Александр, машинально крутя в пальцах очередную сигарету.

Однако Евгения молчала, продолжая глядеть в потолок.

– Ну, что притихла? Стесняешься? – допытывался парень. – Может, хочешь узнать, кого убил я? Хорошо! Я…

– Не надо! – Женя закрыла ему рот ладонью. – Не надо! Мне все равно. Честно, поверь. Я… ты будешь смеяться, но я неравнодушна к тебе, Саша. Ты слышишь меня? Потрогай, как бьется сердце. Знаешь… я буду тебя любить, даже если ты серийный маньяк. Просто… Зачем я тебе? Ты такой красивый, а я – толстая, рыжая… На тебе, наверное, постоянно красотки длинноногие виснут. Что, просто подвернулась под руку? – спросила она.

– Дура ты! – Севастьянов выбросил измочаленную сигарету. – В каждой женщине есть своя прелесть, а если еще и характер нормальный…

Женя зевнула, виновато прикрыв рот ладошкой.

Александру не хотелось разговаривать. Хотелось просто лежать вот так в теплой и мягкой кровати с этой рыжеволосой девушкой (пусть она и не красавица) и смотреть, как окно залепляет влажный снег.

Через несколько минут он повернул голову и увидел, что Евгения крепко спит, ровно дыша.

Он зевнул и сказал самому себе:

– Что-то голова звенит и кружится. С коньяка, наверное.

Он попытался уснуть, но сон не шел. В голову лезли какие-то странные мысли, никогда не одолевавшие его до этого. На лбу выступила испарина.

Парень сел на постели и опять зевнул, длинно и протяжно. Он вдруг с растерянностью почувствовал, как его тело начинает наливаться какой-то неведомой, диковинной силой.

* * *

Комната была темная и пустая. Только что здесь лежала рыжая полная девочка. А сейчас… Одеяло зашевелилось, пошло буграми. «Здесь кто-то прячется, но чужой и страшный», – пронеслась стрелой мысль. Александр вскочил и бросился к окну. Он понял, что сама смерть пришла за ним. Черная фигура вылезла из-под одеяла, и в тусклом свете окна что-то блеснуло. Он не уловил первого движения и не почувствовал боли. Плоское лезвие топорика для разделки мяса скользнуло по виску и врезалось глубоко в челюсть, отрезав кусочек языка и выбив несколько зубов. Рот мгновенно наполнился соленым. Севастьянов схватил стул и, размахнувшись, ударил, потом еще раз… Он не понял: попал или нет, потому что в следующую секунду ему разрубили ключицу, задев сонную артерию. Жизнь стремительно уходила из его тела. Из темноты неожиданно выплыла его несостоявшаяся невеста Наташа. Закутанная во все белое, она шла к нему, на посеревшем лице застыла жуткая улыбка, губы подрагивали, на подбородок стекала струйка слюны. Она обняла Александра ледяными руками и впилась в его губы безжизненным поцелуем. Он почувствовал, как Наташа высасывает из него остатки земных ощущений и как откуда-то издалека доносятся глухие удары. Постепенно они становились тише и вскоре пропали вовсе.

* * *

Александр поймал взгляд девушки и понял: что-то не так.

– У тебя глаза светятся в темноте, как у кошки, – прошептала Евгения. Она проснулась неожиданно, ее словно подбросили на кровати. Так просыпаются, увидев какой-то кошмар.