Несколько секунд, и огромное древо упало «„замертво“»…

Внимание! Наступил Рагнарёк!

Я растеряно посмотрел по сторонам: на лице Смерти, Тора, да вообще на всех лицах, в том числе, и Локки, было одно — непонимание, что это, мать его, было⁉

До конца света осталось:

23:59:59

23:59:58

23:59:57

И я солидарен с общим охреневанием — что это, мать его, тут творится⁉

Глава 15

Глава 15

Земля, там, где находился корень срубленного Иггдрасиля, треснула, будто яичная скорлупа, и здоровый кусок — размером с футбольное поле, провалился вниз, в какую-то черноту.

Локки с непередаваемым выражением на лице смотрел на срубленное и лежащее на земле древо жизни. Затем, перевёл взгляд на чёрный провал, что остался после того, как туда провалилась земля:

— Я не понимаю… Мы всё сделали правильно. Мы остановили Рагнарёк, но тогда, почему он всё равно начался?

Смерть подошла к чёрному провалу и заглянула внутрь:

— Там Пустота… Рагнарёк действительно начался.

Я, на всякий случай, попробовал снова отмотать время назад, но нет, перед лицом вылезла всё та же запрещающая табличка.

В этот момент, ещё один кусок земли — метров ста в диаметре, отвалился и ухнул вниз, в Пустоту.

Мы все непроизвольно сделали шаг назад.

Вытянув вверх голову, будто боясь свалиться вниз, я попытался рассмотреть, что там за Пустота? Что она из себя представляет? Но там не было просто ничего… Абсолютно.

Ведь, тот же космос — он полный, даже ночью. Там мириады звёзд, галактик, всяческих спутников. Тут же была… настоящая пустота. Чёрное ничто. Даже не получалось прикинуть какая глубина у этого ничто, ибо, в этой черноте не было никаких ориентиров.

Смерть отменила свою божественную форму, за ней и остальные боги. Ну, а когда понял, что ничего не рассмотрю в этом провале, то и я уменьшился до нормального роста.

Снова посмотрел на Локки. С него перевёл взгляд на Тора, потом, на Смерть и обратно на Локки. У всех в глазах читалось лишь непонимание и растерянность.

В напряжённой тишине раздался стук копыт. Это Барлон прискакал к нам на своём Тузике и, спешившись, спросил:

— Что случилось? Мы ведь победили! Да? Или… что?

Элия отстала от Барлона всего на несколько секунд, но это и не мудрено — на Бобике она приехала не одна, с ней были все три её подруги. И как они только уместились на бедной единорожке…

Как только подъехали дамы, началась суета — они бросились расспрашивать Смерть, что случилось. А та сама ничего толком не понимала, поэтому ответить не смогла. Только подтвердила, что да, Рагнарёк каким-то образом запустился, и теперь, в течении суток вся Легенда исчезнет в Пустоте. Сначала, исчезнет Изнанка, потом, Пустота перекинется на какой-то другой мир, затем — на следующий… И так, пока не останется ничего.

Тор в обсуждении «и что же теперь делать» не участвовал, а очень задумчиво смотрел на Пустоту, что потихоньку расширялась буквально на глазах.

Вздохнув, бог повернулся ко мне:

— Гидраргирум, надо уже открыть портал на Олимп.

В миг, ещё один кусок земли откололся и улетел вниз.

Согласен, тут становится небезопасно…

Я открыл портал…

И только все прошли внутрь — в Виторию, к портальному камню на Олимпе, как Тор топнул с силой по земле…

Из-под его правой ноги во все стороны по горизонтали распространилось золотое свечение. Оно прошлось по поверхности земли и унеслось так далеко, куда только хватило взгляда… А мы-то стояли на горе, и вид открывался вдаль на равнину — так что горизонт находился оооочень далеко.

Все затихли и повернули головы к богу грома. Тот достал из инвентаря свой Мьёльнир и поднял его вверх.

Над нами стали сгущаться тучи, буквально на глазах наливаясь чернотой.

Локки удивился:

— Ты что делаешь?

На что, Тор улыбнулся:

— Брат, прости, что сомневался в тебе. Я рад, что ты оказался гораздо лучше, чем я о тебе думал.

Бог обмана грустно улыбнулся в ответ:

— Прощаю… Тем более, я заслужил. — Он кивнул на молнию, что расчертила небо и ударила в молот Тора. — Так что делаешь-то?

— Не узнаёшь? Я начал подготовку к разворачиванию щита главы пантеона…

— Узнаю. А зачем? Разве кто-то угрожает извне уничтожением Витории? Тем более, этот щит будет съедать твои жизненные силы…

В миг, глаза Локки расширились и он воодушевлённо сказал:

— Погоди… Да, что-то угрожает уничтожению Витории — Рагнарёк! — Но разгоревшийся огонёк в глазах Бога почти тут же утих. — Бесполезно — Иггдрасиль пронзает все миры, в том числе и Виторию, так что Рагнарёк — это внутренняя угроза, и щит бесполезен.

Приблизившийся Барлон с очень заинтересованным лицом поинтересовался:

— Можно поподробней, что за щит такой, и зачем он сейчас нужен?

Локки вздохнул:

— Щит пантеона — это щит, прикрывающий весь мир пантеона от любой угрозы. Используется в крайних случаях, так как, вытягивает жизненные силы главы пантеона. Когда он будет активирован до конца, никто и ничто не пройдёт сквозь него — ни существо, ни магия, и ни с одной, ни с другой стороны…

— Правда, зачем он сейчас нужен… — Локки пожал плечами. — Я — без понятия. Смысла нет отгораживать Виторию куполом щита от внешнего мира, когда уничтожение идёт изнутри…

Он скептически посмотрел на Тора:

— Да и, вообще, в других условиях этот щит — вещь тоже не особо полезная, ведь это, по сути, отсрочка… Часов десять, пока жизненные силы главы пантеона не иссякнут. А потом, щит падёт.

Из тёмного неба ещё одна молния ударила в молот Тора и, косясь на него, Барлон уточнил:

— То есть, толку в этом, всё равно, нет?

Вместо Локки ответил Тор:

— Есть. Если приложить усилия, то купол щита можно сжать и не растягивать его на всю Виторию, а сделать чуть покомпактней. Но, всё равно, только оставшийся пара процентов от Витории уцелеет в этом случае…

Локки нахмурился:

— А, заче… — Бог замер, а в его глазах появился снова огонёк жизни, что совсем недавно угас. — Точно! Щит не выпустит Рагнарёк наружу, когда он перекинется на Виторию. Всё, что останется снаружи щита — уцелеет. И, если продержаться, то, Рагнарёк в куполе и закончится — не распространившись дальше…

Он окинул Тора каким-то совсем другим взглядом:

— Я всегда думал, что ты тупой, как пробка, а оказалось, что это не так!- Локки усмехнулся, и повторил точь-в-точь фразу, которую недавно услышал в свой адрес, — Брат, прости, что сомневался в тебе. Я рад, что ты оказался гораздо лучше, чем я о тебе думал!

Я не дал им расшаркиваться в любезностях перед друг другом — надеюсь, у них ещё будет время, и влез в разговор:

— Останется пара процентов нашего кластера, или от всей Витории?

— От всей.