– Я не пью водку, – выдавила Маргарита, домывая посуду.

– Прости. Как я мог забыть, ты же у нас самогонку употребляешь, – продолжал глумиться Рудобельский.

В тот момент, когда Галкина собиралась объявить подполковника женоненавистником, в прихожей прозвенел звонок.

– Ты кого-то ждешь? – удивился Адам.

– Нет, – пожала плечами Маргарита и вышла из кухни, испытывая самые теплые чувства к нежданному гостю.

На площадке маячила белая норка.

– Адам Францевич, – позвала Галкина, распахивая дверь, – к вам пришли!

Маргарита не успела моргнуть, как у нее на руках оказалась легкая шубка, источающая тонкий аромат лимонной цедры и жасмина.

Галкина еще водворяла меха на вешалку в прихожей, а Юля уже была на кухне и обвивала полными руками шею Рудобельского. Даже обувь не сняла, мерзавка.

– Здравствуй, любимый!

Маргарита с усталой усмешкой наблюдала за обалдевшим деспотом.

– Привет… Как ты меня нашла? – Агрессор растерянно хлопал глазами, бойцовский подбородок отвис.

– Не важно как, важно зачем!

– И зачем же? – Рудобельский расцепил жаркие объятия бывшей супруги и потащил за руку в гостиную, подальше от горевших любопытством глаз Маргариты.

Белоснежка выдернула руку:

– А где твои вещи?

– Ты зачем пришла?

Вопрос повис в воздухе – девушка умела обходить препятствия.

Юля огляделась, не найдя в гостиной мест для хранения вещей, по-хозяйски направилась в прихожую и сунула нос во встроенный шкаф-купе. Согласно конвенции, шкаф-купе был отдан на откуп квартиранту.

Белоснежка с энтузиазмом вытащила знакомую сумку и принялась освобождать полки от вещичек бывшего мужа.

Маргарита приветствовала действия Белоснежки внутренним восклицанием «Yes!».

Рудобельский высунулся и трусливо, как показалось Марго, поинтересовался:

– Юля, а что ты там делаешь?

– Я твоя жена и забираю тебя домой! – сообщила радостную весть Юля, продолжая копаться в вещах Адама.

– Давай без спецэффектов. – Рудобельский вернул почти уже собранную сумку назад в шкаф и задвинул зеркальную панель, после чего подтолкнул не в меру разошедшуюся Юлю к дивану: – Поговорим.

В голосе Адама никакого заискивания и уж тем более страха слышно не было. Реставрация диктатуры Рудобельского – вот что слышно было в этом голосе.

Юля послушно села рядом с мужем, сложила ручки с розовыми ноготками на круглых коленках, всем своим видом изображая покорность и послушание монахини ордена кармелиток. Покорность и послушание – ничего больше. Только опущенные долу глазки выбивались из образа – со дна этих серых ласковых глаз поднималась такая муть, что Галкина поежилась.

Додумать эту мысль Маргарита не успела – в спальне зазвонил мобильный, и она с сожалением покинула наблюдательный пост.

Это был Игорь. Предвидя долгий разговор, Галкина забралась на кровать.

– Марго, ты почему не забрала заявление? – Голос Игоря уже не угрожал – умолял.

Маргарита опять мысленно произнесла «Yes!» и ответила:

– И тебе здравствуй.

– Меня опять вызывал следак, я только что из прокуратуры, – заныл Артюшкин, – я перечислил банку все, что обещал, – половину суммы твоего долга, а ты опять чего-то ждешь. Чего ты тянешь? Чего еще тебе от меня надо? Ну, хочешь, я оплачу всю сумму?

– Игорь, это лишнее. Ты, главное, женись на Юле!

Марго сама не понимала, каким образом шальная мысль поженить Артюшкина с Юлькой трансформировалась в идефикс. Но идея нравилась Галкиной все больше и больше, особенно в свете того, что происходило за соседней стенкой.

Галкина попыталась прислушаться, но трубка продолжала канючить:

– При чем здесь женитьба?

Маргарита стояла насмерть:

– Нет, Игорь, так не пойдет, мы договаривались!

– Марго, не прикидывайся стервой, я же знаю, ты хороший человек.

– Правильно. Я хороший человек и плохого не посоветую.

– Кончай дурить! Какого черта? Ты мне жизнь решила сломать? – окрысился наконец Артюшкин.

– Как ты можешь? – Обида за Белоснежку захлестнула Марго. Никому не нужна бедная девочка. – Юля такая очаровашка! Ты просто еще не понял своего счастья!

– Что ты все в кучу валишь? Давай о деле!

– Игорь, это и есть дело: ты женишься – я забираю заявление. – Маргарита устроилась со всевозможным комфортом, подложила под голову подушку и теперь могла держать оборону хоть до второго пришествия. – Вообще, не понимаю, чего ты так уперся? В конце концов, не понравится – разведешься!

– Дура! – рявкнул Артюшкин, и связь оборвалась.

– Сам дурак, – буркнула Галкина и прислушалась. За стеной стояла подозрительная тишина.

«Ушли?» – со страхом подумала Маргарита и высунулась в прихожую. Юлькина шуба никуда не делась, из комнаты доносился низкий приглушенный голос Рудобельского.

«Сейчас помирятся и займутся любовью», – с неприязнью подумала Галкина, вернулась на кровать и закрыла глаза. Присутствовать при воссоединении семьи Рудобельских Маргарите не хотелось, и она потянулась за трубкой.

– Алло, Валь, это я, – стараясь говорить как можно тише, сообщила сестре Галкина.

– Что у тебя? Опять коллекторы под дверью? Ты чего шепчешь? – забеспокоилась Валентина.

– Нет, не коллекторы, а Пират с женой. Мне деваться некуда. Пусти пожить.

– Легко. Мы с Николашей завтра улетаем в Швейцарию на две недели. Приезжай.

– А потом?

– А потом будет потом, – отрезала Валентина, как всегда безапелляционно.

– Ладно, – пробубнила Галкина, – сейчас выясню, если Юлька остается – приеду.

Минут десять Маргарита провела в напряженном ожидании, никаких провокационных звуков не дождалась и задремала.

Голос Белоснежки ударился в гипсокартонную перегородку девятибалльной штормовой волной, так что Маргарита подпрыгнула.

– Я бы никогда не связалась с этим козлом Витькой, – орала гостья, – если б ты был дома! Тебя все время нет, когда ты нужен!

«Хм, значит, был какой-то козел, – с удовлетворением подумала Маргарита, – выходит, Валентина права, как всегда».

– Мне это не интересно! – Властный голос Адама добился обратного эффекта.

Вопли оборвались, зато теперь в стену бились истеричные рыдания.

Маргарита поморщилась. «Все-таки довел девушку до слез, чертов женоненавистник», – проникаясь сочувствием к Юлии, подумала Марго.

– Импотент! Будешь теперь спать с этой старой тощей шлюхой! Так тебе и надо! Мне только двадцать девять! Мне импотент не нужен! Можешь оставить его себе! – в расчете на Галкину вопила распоясавшаяся Белоснежка.