– Знаешь что, Наташа, я думаю, что она позвонила Захару, больше некому. Но, может, это и хорошо, потому что Захар – человек взрослый, ответственный… Может, раньше он и был грозой всех марксовских мальчишек, но сейчас-то он – серьезный бизнесмен. Он сможет ей помочь. Знаешь, я позвоню ему, быть может, встретимся. Я сейчас тоже в Саратове, через полчаса буду в прокуратуре, у меня там есть знакомства… Я узнаю все про Леву, подумаем, чем ему можно помочь. Ты там, надеюсь, не скучаешь?

– Честно? Не знаю, как тебе здесь не страшно жить, ведь ты же совсем одна. Мало ли кто будет проезжать на машине… Я понимаю, тебя здесь все знают, но если кто чужой? Эмма, у тебя чувство самосохранения полностью отсутствует?

– Ну почему же? У меня есть оружие, к тому же у меня была собака, овчарка… Она погибла в прошлом году, ее охотники подстрелили… Но ты права, я с некоторых пор действительно ничего не боюсь. От судьбы все равно не уйдешь. Если же тебе страшновато, то все очень просто – запрись хорошенько на все замки и дожидайся меня. Птица вся покормлена. Поливать пока ничего не надо, ночью шел дождь… И жди меня!

– Хорошо. Возвращайся скорее!

Наташа пожалела, что не сказала Эмме, что и ей тоже пора уезжать. Хотя какой смысл было это говорить, если она все равно не может оставить дом Эммы без присмотра?

Одна, наедине со своими мыслями, она вдруг посмотрела на свой отъезд из дома со стороны, и ей стало не по себе. Да, конечно, они договаривались с Вито, что их брак не станет ни для кого тюрьмой, и она с легкостью покидала дом, летала в Париж, Берлин к своим друзьям, которые водили ее в театр, в оперу, на выставки, и Вито ни разу ее не упрекнул. Да и в Москву она тоже летала, когда хотела. Но всегда перед этим они с Вито как-то договаривались, хотя бы проговаривали, куда она летит, к кому, и ее отъезды не были такими вот спонтанными, неожиданными, таинственными. Не злоупотребляет ли она его доверием, его любовью, поступая вот так? Ведь у нее семья, маленькая Амаранта…

Наташа тяжело вздохнула. Ладно, пусть уж события развиваются своим чередом. И если она решила помочь Гере, поддержать ее, то нужно идти до конца. Все-таки она не из Тамбова прилетела, а из Барселоны. И если Гере потребуется ее конкретная помощь, свидетельские ли показания, или деньги, то она все для нее сделает. Все вместе – Наташа, Эмма, Захар – они не оставят Леву в беде. И если это действительно он убил Рыбина и ему понадобится хороший адвокат, чтобы доказать, к примеру, что это было не убийство, а несчастный случай, что мужчины выясняли отношения, быть может, дрались, и Лева толкнул Вадима… Словом, надо сделать все возможное, чтобы он получил минимальный срок.

Наташа вышла на крыльцо, подставила лицо солнцу, зажмурилась и вдохнула полной грудью свежий, прохладный утренний воздух. По правую сторону от дома темнел своими изумрудными елями крепко пахнущий хвоей и свежестью лес, по левую, за огородами с аккуратными грядками и небольшим вишневым садиком, блестел спокойный, голубой от опрокинутого неба волжский залив. Над головой медленно плыли пышные, подсвеченные золотом солнца белые облака. Красота наполнила Наташу, заставила ее сердце биться радостно, и вся ее прошлая жизнь, и все, что было связано с этими местами, растаяло, а будущее представилось ей сияющей перспективой счастья.

Обычные женские заботы на какое-то время захватили ее сонные утренние мысли, она уже успела в своем воображении сварить куриную лапшу, напечь блинов, как вдруг в это мирное внутреннее созерцание еще несвершенных дел вторгся какой-то посторонний звук. К дому приближалась машина. Шины мягко шуршали по песчаной дороге, ответвлявшейся от основной асфальтовой ленты, идущей по направлению к «Орлиному», и прямиком ведущей к домику Эммы.

Вот оно то, чего Наташа боялась больше всего на свете! Ни лисиц, ни волков, которые водились в этих лесах, ни добродушных сутулых лосей с мягкими губами, которых они с Эммой как-то кормили в один из приездов Наташи и Геры хлебом, ни грозы, ни заблудившихся коров, ни кабанчиков с выводком, в профиль напоминавших выстроенных в рядок слоников на полке, ни много чего другого неприятного, опасного, тревожного так не боялась Наташа, как людей.

Даже не успев разглядеть приближавшуюся машину, она бросилась в дом и принялась запирать двери на все замки, засовы, толстые, металлические, в палец, крюки, шпингалеты, загнутые гвозди, оставшиеся со времен всех живших здесь когда-то хозяев. В сенях, заставленных корзинами, ящиками, бидонами и прочей тарой для продуктов, увешанных ароматными охапками трав, связками прошлогоднего лука, гирляндами высохшей красной паприки, она осторожно приблизилась к окну и заглянула в щель между двумя веселыми ситцевыми занавесками. И тотчас отпрянула: прямо к ней, к этому окну, направлялась высокая молодая женщина в темных очках, с развевающимися длинными волосами. Легкий ветер трепал ее невесомую пеструю шаль, которой она обмоталась, как индийским сари, скрыв светлый брючный костюм.

Женщина! Уф… Наташа бросила взгляд на машину – в салоне никого не было. Значит, эта дама приехала одна.

В дверь постучали. Кулаком. Уверенно.

– Эмма, это я! Лида! – И вполголоса, но как-то по-хорошему и в то же самое время озабоченно, в сторону: – Спит? Или ушла куда?

– Сейчас открою! – поспешила успокоить ее Наташа, отпирая двери. – Минутку!

Распахнув дверь, она на всякий случай улыбнулась гостье, поскольку понятия не имела, кто эта особа, кем приходится Эмме, и какие у них могут быть общие дела. Может, приехала за продуктами, клиентка.

– Здравствуйте! – поздоровалась с ней Наташа.

Женщина выглядела немного растерянной. Еще бы, вместо Эммы она увидела совершенно другого человека.

– Эммы нет, она может вернуться после обеда, а может и вечером.

– Да? Как жаль…

Видно было, что она хочет спросить Наташу, кто она, почему в доме, но не решается.

– Вы издалека? – спросила Наташа, прикидывая, предложить ей подождать или нет.

– Вообще-то да, – вздохнула гостья. – Мне очень нужно ее увидеть. Вы не будете возражать, если я подожду ее здесь, на улице, в беседке?

– Можно в беседке, а можно и в доме.

– На улице свежо, я пойду в беседку.

– А вы не пробовали ей звонить?

– Звонила, говорят, что абонент не доступен, ну, как это обычно бывает.

– Хотите чаю?

– Не откажусь, – как-то устало, вымученно улыбнулась женщина. – Я – Лида.

– А я – Наташа! Очень приятно.

Наташа принесла в беседку поднос с чаем и лепешками. Села напротив Лиды, внимательным взглядом оценивая ее макияж, ухоженные волосы, роскошную пеструю шелковую шаль с кистями.

– Очень красивая шаль… Фантастическая расцветка, все оттенки зеленого, золотого, лимонного… Настоящее произведение искусства!

– Это испанская шаль, – сказала Лидия. – Я в прошлом году была в Испании…