внимательно слушая и наблюдая, чтобы пресечь любые попытки устроить восстание, бунт или что-то подобное.

Управляющий Куроедова тоже прислал письмо, что южнее, в одном из соседних поместий, крестьяне взяли барина на вилы. У Куроедова не выступали не то по той причине, что боялись, не то из-за отсутствия самого раздражителя.

— Тревожно мне что-то, — жаловалась Лиза.

— Старец вернётся, и всё будет хорошо, — успокаивал я как мог супругу.

Иноземцева же волновало отсутствие пациентов в клинике. Алексей попытался убедить, что это хорошо, а волноваться нужно по поводу персонала. Мы активно зазывали выпускников медицинских заведений, но в силу объективных причин немногие могли позволить себе смену места работы без согласования «наверху».

— Слушай, и заняться-то нечем, — вскоре озадачился Алексей.

С ним и я был согласен. Впервые за столько лет у нас образовалось слишком много свободного времени. Урожай собрали, брёвна ждали на берегу, стройки остановились из-за погоды. Алексей думал в этом году закончить свой дом. Кирпичи свозили всё лето, но осенняя погода не позволяла поднимать даже стены, а летние солнечные дни мы пропустили из-за старца Самарского.

Второй пароход у нас лежал в виде запчастей, и без руководства деда мы сами ничего не соберём. Остальные проекты оказались завершены. Даже бизнес с музыкальным магазином затормозился. Бунт и волнения в стране приостановили перемещения торговцев.

— Сосредоточимся на клинике, — предложил я.

— Ты на стрептоциде, а я займусь классификацией крови.

— Или Иноземцеву с нервной системой помоги. Дворовые крестьяне жаловались, что господин лягушек и прочую дрянь в дом тащит, — дополнил я.

— И чего он в лаборатории клиники не разместился?

— Строительство недавно завершилось. Думаю, нужно довести до ума, чтобы Фёдор Иванович мог там рядом жить.

Бытовых вещей, мебели и посуды для нескольких помещений клиники мы вполне смогли набрать. Лаборатории я частично загрузил тем, что имелось у меня в имении. В свою вотчину я мало кого пускал. А тут выгреб запасы спиртовок, колб, банок, пробирок и прочей лабораторной посуды, чем сильно поразил профессора. Он по-прежнему не воспринимал меня как человека науки.

Это мой бывший крепостной Ванька давно ничему не удивлялся. Поначалу тоже глазами хлопал, выспрашивая, зачем нам подув, как у кузнецов, зачем столько стеклянной посуды и странных систем, в которых бражка в спирт превращается.

Лёшка активно подключился к оснащению лабораторий в клинике (у нас их там две). Получалось очень даже солидно и качественно. Изначально хотели стены хирургии и лабораторий покрыть белой настенной плиткой и столкнулись с проблемой. Вернее, с отсутствием запрашиваемого. Расписные изразцы для печей были слишком дорогими, да и мало их предлагали. Зато мрамор везли откуда-то с Дона по зимней дороге. Предположу, что камень был турецкий.

Мне, собственно, и не важно это. Главное, что мы его успешно напилили в виде плиток, а после декорировали им стены хирургии и лабораторий. Получилось дорого-боХато, но главное, что по санитарным нормам лучшее из возможного.

В хирургии полы были мраморные. А в лабораториях обошлись обычным камнем. В элитных палатах полы были из наборного паркета. Окна с двойными рамами. Обязательно душ и горячая вода. Если бы не денежные вливания графини, то мы бы и со средствами отца Нестора такую клинику не потянули.

Воды для клиники требовалось очень много. И близость реки не спасала. Вручную обеспечивать весь комплекс слишком трудоёмкое занятие. Будем делать насос. Водонапорная башня давно стоит, но для ее заполнения требуется более современные технологии. Очередной паровой механизм доставят с Урала не раньше середины зимы, а до этого времени воду придётся носить в вёдрах.

— И то верно! Займёмся научной деятельностью, — поддержал друг планы на ближайшее время.

— Пока Куроедова нет, — усмехнулся я. — Чтобы не успел присвоить себе чужие лавры.

— Не накаркай, а то примчится.

Можно сказать, что я всё же накаркал. И недели не прошло, как Ксенофонт Данилович заявился. Быстро выяснив у домочадцев, где я в настоящее время обитаю, поспешил в Александровку.

— Господа! Возмутительное дело! — чуть ли не с порога начал Куроедов, потрясая какой-то бумажкой.

Приглядевшись, я понял, что это столичная газета.

— Как вам это?! — продолжал негодовать Куроедов.

А мы трое (включая Иноземцева) вежливо слушали, надеясь, что не придётся подключаться к возмущённым воплям соседа.

— Ксенофонт Данилович, объяснитесь, — попросил Фёдор Иванович спустя минут пять.

— Вот! Смотрите! — протянул не только газету, а ещё и журнал Куроедов. — Кроуфорд Лонг, это американец. «Смочил полотенце эфиром и, когда пациент потерял сознание, удалил ему одну из кист».

— И что такого? — не понял я. — Разве мы не так описывали опыт?

— Именно что так! А этот Лонг идею операций с эфиром присвоил себе!

На этой фразе встрепенулся уже Иноземцев.

— Лонг же в Америке… — начал Лёшка.

— Наверняка наши статьи и публикации не читал, — поддержал я. — Потому и посчитал, что это его идея.

— Нужно в Европе больше печататься, господа, — вынес вердикт Иноземцев и присоединился к возмущениям соседа. — Безобразие! Перехватывать чужие открытия!

— Это не всё, — выудил второй «документ» Куроедов. — Как вам синтезирование анилина господином Зининым реакцией восстановления ароматических нитропроизводных действием сернистого амония?!

— И-и-и… — не понял ничего Иноземцев.

Хирург был далёк от области органической химии и не сообразил, что так возмутило Куроедова. Судя по сосредоточенному выражению лица Алексея, тот тоже на слух не уловил причину претензий.

— Наш метод синтеза анилина, — пояснил я. — До этого его получали из красителя индиго. Меня больше интересует, как профессор из Казани… Зинин же в Казанском университете преподавал? — уточнил я и продолжил: — Как он там после пожара смог что-то химичить?

— Вероятно, опыты производились раньше, — предположил Лёшка. — Ксенофонт Данилович, в любом случае вам нечего опасаться. Метод записан, запатентован, вы наладили производство, и свидетелей тому масса.

— Как подобное вообще могло случиться? — недоумевал Иноземцев.

Алексей начал расписывать подробно то, как научные открытия наслаиваются, дополняют друг друга и случаются прецеденты. Мне-то всё было понятно. Мы нагло своровали чужие открытия, воспользовались ими, но естественный путь развития никуда не делся.

— Срочно писать статьи, — повторил и засуетился Иноземцев. — У меня есть уже материал по плоским и кольцевым червям. Нужно углубить работу с позвоночными. Ваш совет с этим… э-э-электричеством феноменален.

— Электричеством? — заинтересовался Куроедов.

На самом деле опыт с лимонами позволял получить ток, которого лишь хватало на то, чтобы стимулировать нервную систему лягушки. Куроедову кратко объяснили, как из нехитрого набора в виде гвоздя, лимона (или уксуса), медной и цинковой пластинок можно получить немного того самого электричества. Но главное, застолбить за собой открытия по нервной системе.

Пообещав соседу лекцию чуть позже, мы занялись обсуждением того, что можно отправить в качестве статей