Он онемел. На что это она намекает?

– Ты думаешь... Ты смеешь думать... то, что произошло между нами, стратегический ход?

– Неприятная мысль, – согласилась она.

– Господи, как ты могла! Как ты могла унизиться до того, чтобы считать меня... – Кем? Вкрадчивым слизняком, способным вот так использовать женщину? Но она так не сказала. Она сказала, что считает его хорошим человеком. Так как же это связать? – Проституткой в штанах? – выдавил он.

По крайней мере, честно. Неизвестно, что лучше, проститутка или слизняк. По всей видимости, она предпочитает первое. Бывают ли мужчины проститутки? Наверное, бывают. Чего только не бывает в наше время!

– Я занимался с тобой любовью не потому, что этого требовала от меня моя миссия. Я делал это вопреки тому, что мне вменялось. На самом деле с тобой я утрачиваю контроль над ситуацией, и это – постыдная правда.

И тело его с жизнерадостной бездумностью тут же предоставило ей свидетельство искренности его признания. Пробормотав ругательство, относящееся только к себе самому, он отпустил ее и стал спешно натягивать штаны. Он уже готов был приступить к застежке, когда заметил, что она улыбается.

Уж лучше, чем плакать. И все же он никак не мог приноровиться к стремительной смене ее настроения, непостоянного, как морской климат.

– Прости, – сказала она, угадав его мысли, – обычно я очень уравновешенная.

– Что поделаешь? Ситуация такая.

– Ты все так хорошо понимаешь.

– Вообще-то ты первая, кто мне об этом говорит. Послушай, Амелия, что я точно должен сейчас сделать, так это отвезти тебя домой.

Она покачалась на пятках.

– Затем, чтобы ты мог заняться... Чем? Охотой на Хоули?

– Я должен. Но я не собираюсь его убивать. Я не стану его убивать, если в этом не будет необходимости. В порту стоит американский корабль. Я доставлю его в Америку, чтобы там могли его судить.

– А как на это посмотрит британское правительство? Не забывай, он член палаты лордов.

– Мельбурн и его союзники будут лишь счастливы от него избавиться. Он у всех встал поперек горла.

– А как насчет подозрений, связанных с Акорой? Ты от них избавился?

– У нашего президента и так полно забот. Меньше всего ему нужна сейчас война. То, что Хоули оказался британцем, а не акоранцем, снимает вопрос о военном конфликте.

– Хоули не ягненок, он достаточно опасен.

– Я это знаю, принцесса, – сказал Нилс, натягивая рубашку. – Именно поэтому мой брат наблюдает за ним.

Но Шедоу не был там, где ему надлежало сейчас находиться. По дороге в конюшню Нилс наткнулся на скорчившегося, истекающего кровью человека, лежащего на садовой дорожке. В этом несчастном он узнал Шедоу.

Амелия выбежала из дома, не потрудившись накинуть жилет. Дождь нещадно хлестал ее, но она не замечала ни ветра, ни холода. Ее согнал с места крик Нилса, полный тревоги и боли. Там, на полпути между домом и конюшней, она видела коленопреклоненный силуэт Нилса.

Добежав до него, она в ужасе зажала рот. На тропинке лежал человек, разглядеть которого в темноте она не могла. Одно было ясно – этот человек истекал кровью.

– Кто это? – выдохнула она, опускаясь на колени рядом с Нилсом.

– Шедоу. Мой брат. Проклятие, я знал, что не надо позволять ему...

– Куда его ранили? – Она шарила по телу несчастного, пока рука ее не наткнулась на рукоять ножа.

– Господи...

Словами тут не поможешь. Она знала, что жизнь раненому может сохранить лишь немедленная и квалифицированная помощь. Посему действовать надо было быстро и решительно. Амелия, не задумываясь ни на миг, оторвала кусок ткани от подола юбки и прижала сложенную в несколько раз ткань к ране, чтобы остановить кровотечение.

– Надо принести его в дом и вызвать целительницу.

– Я не отдам его никакому костоправу! Знаю я этих мясников-хирургов! Я сам в состоянии о нем позаботиться.

Амелия не стала ему возражать. Для пустых разговоров сейчас не время. Нилс понес брата в дом. Амелия семенила рядом, прижимая ткань к ране. Нилс уложил Шедоу на кухонный стол напротив очага, а Амелия, быстро избавившись от того, что осталось от юбки, и оставшись в одной рубашке и блузке, принялась лихорадочно искать глазами лампу. Только после того как лампу удалось разжечь; она смогла оценить степень тяжести нанесенного ранения. Нож едва не вошел в сердце. Дюймом выше и правее – и спасать было бы уже некого.

– Эй, черт возьми, – крикнул Нилс, приподнимая брата за плечи, – не смей умирать!

Амелия приложила ухо к груди раненого.

– Сердцебиение слабое, но ровное. Нож не попал в легкое.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышу. Надо срочно остановить кровотечение и вывести его из болевого шока.

– Где ты всему этому научилась?

– У нас в Акоре первую помощь могут оказывать все.

– Я слышал, что акоранцы умеют лечить так, как мы не умеем.

– Мы не делаем тайны из наших методов. Просто нас никто не хочет слушать.

– Ты можешь ему помочь?

– Ему поможет настоящий лекарь. Я лишь знаю то, что знают у нас все.

Амелия не теряла времени. Она лихорадочно обдумывала план действий, внимательно глядя на раненого. Он выглядел немногим моложе Нилса – на год-два, не больше. Волосы у него были светлые и кожа очень бледной от потери крови.

– Надо послать Андреасу записку. В нашей резиденции есть целительница. Андреас привезет ее.

– Женщина?

– А это важно?

– Нет, черт побери. Мне все равно, кто его будет лечить, лишь бы толк был. – Нилс вдруг повесил голову. – Я отослал его следить за Хоули, а сам...

– А сам кувыркался тут со мной? – Его раскаяние, его боль могли бы сломить ее, но она устояла.

– Слезами горю не поможешь, – сказала принцесса Акоры. – Если шевельнуть нож, он может задеть легкое. Мы должны вытащить его, но очень осторожно. Дело в том, что нож в ране сохранил ему жизнь – не дал всей крови из него вытечь.

– Целительница...

– Мы не можем сидеть сложа руки, ожидая, пока она приедет. Каждая минута драгоценна. Я думаю, что нож надо вынуть сейчас. Молю Бога, чтобы я не ошиблась.

– Рана все еще кровоточит.

Оба молча смотрели, как набухает кровью повязка.

– Мне нужно больше света, – сказала она и закрыла глаза, собираясь с силами. – У меня нет дара, но меня учили.

Руки Амелии, тонкие, с удлиненными пальцами, замелькали под лампой. Она старалась следовать тому, чему учила ее тетя Брианна. «Ты должна как бы растечься в пространстве. Сделаться тонкой, почти прозрачной, чтобы твои чувства могли проникнуть сквозь барьеры плоти». Брианна, жена ванакса, оказалась в Акоре случайно – ее подобрали ребенком на берегу, после того как корабль, на котором она плыла, потерпел крушение у акоранских берегов. Ее удочерила известнейшая в Акоре целительница.