— Какие остальные?

— Травин и Лакоба.

— Так их милиция отпустила, — уполномоченный в подтверждение своих слов кивнул головой. — Сказали, следователь распорядился. Прикажете снова задержать и доставить в отдел?

Политкевич потянулся к кобуре.

Травин ушёл домой не сразу. Милиционер, угрожая наганом, заставил его вернуться в прозекторскую, отобрал оружие, и целился, пока не прибыл наряд милиции и агенты угро во главе с субинспектором. За это время Травин смог кое-как осмотреть труп, раздутое потемневшее тело очень отдалённо напоминало Глашу Екимову, платье вроде было тем же, но с уверенностью утверждать это Сергей не решался. От него это и не требовали, следователь быстро потерял сознание, а потом и дышать перестал, молоденькая фельдшерица пыталась что-то сделать, но опыта ей явно не хватало. Травину — тем более, он знал, что круг крови диаметром в метр означает потерю литра крови, а там ещё и одежда пропиталась хоть отжимай, шансов у Лессера не было практически никаких. Сергей попытался фельдшера успокоить, но та громко завизжала, когда он к ней приблизился, словно это он был убийцей.

У инспектора Семичева был приказ отпустить их с Лакобой после опознания, таможенник сразу ушёл, а Травин после того, как с него сняли наручники, показывал агентам угро и бойцам погранотряда, где именно он попал в Сомова, и даже разыскал в траве кусочек гипса, но там крови не обнаружилось, а гипс был с верхнего слоя и собаки на него не отреагировали. Главного среди агентов угро Сергей несколько раз видел, тот вроде как за «Динамо» играл иногда в защите, но в основном на скамейке запасных сидел. Динамовец сам подошёл чуть погодя, когда поиски временно прекратили, протянул руку.

— Виктор Мельник. Травин, да? За желдорстанцию играешь?

Сергей улыбнулся, все его достижения по доставке корреспонденции меркли перед скромными спортивными успехами.

— А ещё это ведь ты Сомова задержал, — поправился субинспектор. — Дело твоё у Радзянского видел, ты же в Московском угро служил?

— Было дело.

— Вот скажи, как так оказалось, что Сомова с Лещенко отпустили?

Сергей как смог описал человека в штатском.

— Ясно, начальник политотдела милиции Яцкин, — Мельник покачал головой, — вроде опытный товарищ, а мокрушника с одним красноармейцем отправил.

— Это Сомов-то мокрушник? Он же по сейфам, шнифер, нож в руках держать толком не умеет.

— Шнифер этот нашего агента в камере пришил, Прохорова, поэтому его вчера на игре не было, а второго агента, Юткевича, порезал, в окружной больнице сейчас.

— Чудеса. Но всё равно, кто ж убийцу почти без конвоя отправляет? — удивился Сергей. — Тут отделение нужно.

— Радзянский на вас двоих рассчитывал, а потом к вам Сомова прибавили, вторая машина поехала следом, и сломалась на полпути, а водитель думал, что они просто отстали, — Мельник сплюнул. — Везде бардак, у нас кадров нехватка, а бандитов меньше не становится. Таких, как Сомов, надо сразу к стенке, так нет, возятся со всякой мразью, кормят и в камере содержат.

Травин был с ним почти полностью согласен, Уголовный кодекс, беспощадный к врагам революции и советской власти, к обычным преступникам был снисходителен.

Проснулся он после неспокойной ночи от того, что Лиза его тормошила.

— Дядя Серёжа, вставай, — девочка тянула край одеяла, — вставай быстрее.

— В школу пора? — Сергей зевнул, потёр глаза, — иди, я посплю ещё немного.

— Какая школа! — Лиза руками всплеснула, оставив одеяло в покое, — первомай же, демонстрация. Уже по радио сказали, на Красной площади на трибуне товарищ Калинин скоро появится, а ты всё спишь.

— И то верно, — Травин уселся, сунул ноги в меховые тапочки, изба была прогрета и лично им ещё зимой проконопачена, но пол всё равно холодил. — Раз Калинин проснулся, то и нам негоже дрыхнуть.

Ответственные от почтамта собирались возле клуба Урицкого, туда же подходили работники типографии «Псковский набат», студенты техникума, рабочие с лимонадного завода и прочие служащие окрестных организаций. Травин получил на весь коллектив два транспаранта и два красных знамени, набил карман красными ленточками, которые надо было пристегнуть булавкой к одежде, расписался в гроссбухе, и понёс всё это к почтамту. Во дворе уже собрались сотрудницы во главе с Циммерманом и телеграфист Игнатьев с девушкой, Надей Матюшиной. О предположительной смерти Екимовой никто не знал, все были в отличном настроении, даже Надя. Она до прихода Травина молчала и дулась, но стоило Сергею появиться, тут же начала громко смеяться и требовать от телеграфиста внимания.

Сергей раздал транспаранты, знамёна вручил Циммерману и Марфе Абзякиной, подхватил одной рукой Лизу, а другой, под пристальным взглядом мадам Циммерман, Свету Кислицину, получил в спину презрительное «бабник» от Нади и уважительное, с придыханием «кобель» от ещё кого-то, и приготовился вести свою ватагу к Торговым рядам. Там, соединившись с трудящимися из Запсковья и Завеличья, демонстрантам предстояло по улице Октябрьской выйти к Сергиевым воротам, подобрать деятелей культуры, молотилку с лозунгом и празднично разукрашенный грузовик и выплеснуться на Пролетарский бульвар, на котором по такому случаю остановили движение трамваев.

— Не возражаете, если мы вместе с вами пойдём? — Вадим Петрович Леднёв, инженер «Набата», щеголял красной ленточкой на груди. — Вместе веселее, у вас вон барышни незамужние, у меня хлопцы все как на подбор.

Сергей кивнул, вспомнил, что ленточки-то он не раздал, и полез в карман.

— Всегда рады, — сказал он, — сегодня без супруги?

— Занята, — Леднёв скорчил интригующую рожицу, засмеялся, — Дарья Павловна теперь в желдортеатре служат, я вам по случаю контрамарочку занесу на «Елизавету Бам», знаете ли, занимательнейшая пьеска Данилки Ювачёва, так там Дашенька главную роль исполняет, рекомендую, да-с. В эту пятницу ожидается аншлаг.

Здесь, в Пскове, Сергей неожиданно полюбил театр. Не весь как вид искусства, а конкретно театр имени Пушкина, первый раз он заглянул туда с опаской, Варя Лапина притащила почтмейстера буквально за руку, что при разнице их габаритов было почти невозможно. Приезжие из Ленинграда артисты играли классическую пьесу, без ненатурального заламывания рук и нервных завываний, хорошо играли, Травину понравилось. Правда, тогда с ним была Варя, а она отлично в постановках разбиралась, и могла при случае что-то объяснить и подсказать. Теперь Лапина водила в театр другого человека, как поведёт себя на спектакле Черницкая, только предстояло узнать.

— Буду благодарен, — сказал он. — Две штуки.

Леднёв посмотрел