Действительно, из машины вышел сначала знакомый телохранитель. Он открыл дверцу для своего босса, а Эдик в свою очередь помог выйти своей спутнице. Во дворе было достаточно светло, чтобы Евгения сумела оценить красоту его спутницы. Роскошная «мисс» в шикарном белом платье до самых пят и в горностаевой накидке, закрывающей глубокий вырез на спине. Ей должно было быть чертовски холодно, но девушка не стремилась поскорей зайти в дом. Видно, ее согревал хмель новогоднего шампанского. Пьяно покачнувшись, она приняла подставленный локоть своего благодетеля и уже вместе с ним неторопливо направилась в сторону парадного входа.

Эдик тоже был подшофе. Достаточно было посмотреть в его выпученные глаза и уловить запах коньячного перегара.

— С Новым годом, Золушка!

Он попытался обнять Евгению, но она уклонилась, и ему пришлось довольствоваться пустотой.

— Почему Золушка? — хихикнула красотка.

— Потому что сейчас чья-то репа может превратиться в тыкву! — зло глянув на банкира, вспыльчиво пояснила Евгения.

С недавних пор он стал называть ее Золушкой, и однажды даже схлопотал пощечину, что, как оказалось, ничуть не вразумило его.

— Видишь, какая она у меня! — обращаясь к своей мисс, он стремительно приблизился к Евгении.

На этот раз ему все-таки удалось коснуться рукой ее спины. От расправы его спасло только то, что ее платье не открывало спину, хотя было ничуть не хуже, чем у гостьи. Евгения всего лишь ударила его по руке.

— Не у тебя!

— Пардон! У моего деда!

— Да, у твоего деда.

— Значит, все-таки выходишь за него замуж.

— Выхожу!

— Будешь моей мачехой?

Спутница Эдика стояла рядом с ним с безучастным видом и в позе каменного изваяния. Не женщина, а мебель; впрочем, судя по всему, он и возил ее с собой для антуража.

— Буду.

— И старика моего подговоришь, чтобы он в лес меня отвез, к волкам, да?

— Не дождешься.

— Не надо ля-ля… Думаешь, я не знаю, зачем ты замуж за него хочешь? Деньги его к рукам прибрать!..

— Ты зачем приехал? Деда с Новым годом поздравить? Или мне косточки промыть?

— Косточки промыть?! — нехорошо улыбнулся Эдик. — Я тебе промою косточки… И деда поздравить приехал. С Новым годом, да. Но чтобы он и старое не забывал. Чтобы вспомнил, кто ты такая…

— А ты помнишь? — не на шутку разозлилась Евгения.

— Я-то помню.

— А что бывает с теми, кто старое помянет? Я помню, что ты мне говорил…

— Что?

Боксом Евгения не занималась и кулаки не закаляла. Но удар тем не менее удался. Кулаком под глаз. Отбила руку, но порадовала душу.

— Ты что делаешь, сука? — взвыл Эдик.

— Кто старое помянет, тому в глаз… А за суку ты ответишь!

С неистовством одержимой девы она стремительно шагнула к нему. Банкир попятился, и его мисс, глупо захлопав глазками, подалась назад.

— Тварь уголовная! — заорал на Евгению Эдик. — Я правильно сделал, что… Тварь! Сука!..

Телохранителей у него под рукой не было — никто не пришел к нему на помощь. А сам он трус, подлый, мерзкий…

Евгения закрыла дверь на задвижку, когда он убрался. Она ждала, что банкир, воодушевленный поддержкой телохранителей, захочет взять реванш за поражение. Но нет, он сел в машину вместе со своей подружкой. А в доме после него остался висеть вопрос. «Я правильно сделал…» Что сделал он, какую гадость?.. Не договорил Эдик, запнулся. Неужели что-то против Евгении? Так это его стиль, он без пакостей не может.

Эдик уже уехал, когда появился проснувшийся Анатолий Данилович.

— Мне послышалось или здесь правда кто-то был? — сонно спросил он.

— Эдик приезжал, — недовольно сказала Евгения.

— Он тебя обижал? — внимательно посмотрел на нее старик.

— Скорее наоборот… Он спрашивал, выхожу я за вас замуж или нет?

— А ты что ему сказала?

— Сказала, что да, выхожу… Анатолий Данилович, я согласна стать твоей женой…

Она уже привыкла к мысли, что подлый Эдик в любой момент может сделать ей подножку. Но все же ей было страшно. Став женой Анатолия Даниловича, она получала хоть какую-то гарантию безопасности. Да и Никиту следовало бы проучить. Пусть он не думает, что ей без него нет жизни…

* * *

Руки у Таньки тряслись, как у законченного алкоголика с похмелья. Но при этом из ложки, где она запаривала дозу, не пролилось ни капли. Прямо в машине она наполнила раствором шприц, торопливо закатала рукав, жгутом перетянула плечо, напрягла исколотые вены… Бросив использованный «баян» себе под ноги, она закрыла глаза в ожидании прихода. Но ничего не было. Слишком долго она сидела на игле, чтобы сейчас почувствовать кайф. Ее всего лишь отпустило… Руки перестали трястись, взгляд слегка прояснился.

Джин презрительно ухмыльнулся. Обдолбленная Снегурочка, оригинально. Хотя, если разобраться, третий день нового года, снег на дворе и всеобщее похмелье. И вряд ли кого удивит Снегурка в маске Бабы-яги… Юрок придумал этот маскарад. И Джин его уроет, если он провалит дело…

А жертва уже дома. Приехала к родителям. Вся из себя, расфуфыренная. Но ничего, скоро кончится ее красота.

— Еще раз, что тебе надо делать? — спросил Юрок.

— Че, че? Через плечо! — хихикнула Танька.

Она попыталась снять уродливую маску, но Юрок поймал ее за палец, удержал руку.

— Не надо было ей дозу давать, — скривился Джин.

Похоже, поторопился Юрок. Зарядил бабу, и теперь ей все по барабану. Пока ломка не начнется. Вот когда это случится, из нее можно вить веревки. Но в кумаре она может конкретно затупить… Зря Юрок связался с наркоманкой. Надо было ему самому…

— Спокойно, дядя! — всколыхнулась девка. — Все путем!

— Я спрашиваю, что тебе надо делать? — Юрок взял ее за плечи, резко тряхнул.

— Че, че?.. На телку покажешь, я к ней подойду и в морду кислотой…

— И что ты за это получишь?

— Герыча, на пять вставок, — расплылась она в блаженной улыбке.

— А если не сделаешь?

— Да ладно, не сделаю… Все будет хоккей!

Джин нервно забарабанил пальцами по рулевому колесу. Не верил он в то, что наркоманка справится с заданием. Но и обратную скорость включать не решался…

* * *

Никогда Евгения не думала, что мама может быть циничной.

— А если он долго жить будет? — спросила она.

Этот вопрос, ну, может, немного в другой интерпретации, звучал уже не в первый раз. «Сколько у него инфарктов?», «Сколько ему осталось?», «А если он притворяется, что не жилец?..». Но ведь Евгения и сама нет-нет да и задавала себе примерно те же вопросы. Правда, ей хватало ума не искать ответы на них у других.