– Ваша двоюродная бабушка, конечно!

– Двоюродная бабушка?

– Да. Печальная новость. Примите мои соболезнования, Каррадайс. Я не знал ее лично, но уверен, что это большая потеря. Когда похороны?

Гидеон открыл было рот, чтобы объяснить, что, насколько ему известно, Эстелл за границей и шокирует родню тем, что путешествует без компаньонки с итальянским графом.

Маленькая запыхавшаяся девушка скользнула между ними. У прелестной, раскрасневшейся мисс Мерридью вид был явно виноватый. Ну конечно! Если его разговор с сэром Освальдом превратился в полную бессмыслицу, за этим стоит мисс Имп. К этому пора привыкнуть.

Гидеон улыбнулся, взял ее под руку и сделал знак официанту.

Сэр Освальд благосклонно отнесся к этому жесту.

– Пруденс, дорогая моя, я только что спрашивал Каррадайса о похоронах. Они пройдут в Уэльсе, полагаю? Никогда не бывал на валлийских похоронах.

– Думаю, это будет очень скромная церемония в узком кругу, – торопливо сказала Пруденс. – Ведь так, лорд Каррадайс? – Пруденс настойчиво посмотрела на него, ожидая поддержки.

– Да, сэр Освальд, – кивнул Гидеон. – Это будет такая скромная церемония, что, можно сказать, ее почти не будет. – Пруденс отнюдь не ласково сжала его руку. И он торопливо добавил: – Там будут только ближайшие родственники. Уэльс, знаете ли.

Сэр Освальд понимающе кивнул. Рука Пруденс расслабилась.

– А какая двоюродная бабушка скончалась? Сначала я подумал, что Эстелл, и очень расстроился. Но Пруденс сказала, что нет. Я не знал, что у вас есть родственники в Уэльсе.

– Она вела очень уединенную жизнь, – сказала Пруденс.

– Очень уединенную, – согласился Гидеон. – Семья почти не поддерживала с ней отношений.

Появился официант с напитком, который заказал Гидеон. Сэр Освальд, приподняв брови, многозначительно посмотрел на Гидеона. Гидеон, не зная, что делать, повторил его гримасу.

Кустистые брови сэра Освальда поползли еще выше.

– Так вот в чем дело?! Ее выслали в Уэльс? Теперь я понимаю, почему все держится в тайне. Я вас понимаю, Каррадайс. И больше об этом слова не скажу – тут кругом дамы. Пруденс, милая, неужели ты собираешься отравить свой организм этим ужасным напитком? – Он забрал у нее бокал шампанского. – Я думал, вы закажете ей лимонад, Каррадайс! Я посылал леди Остуидер освежающий напиток из ревеня. Сейчас велю лакеям принести его тебе. Он прекрасно действует на кровь. – И сэр Освальд торопливо отошел.

Пруденс повернулась к Гидеону, нахмурившись и очаровательно надув губки. Гидеону хотелось поцеловать ее. Он быстро оглядел зал.

– В чем дело? – встревожилась Пруденс.

– Проверяю, заметит ли кто-нибудь, если я вас поцелую. Она отступила на шаг.

– Вы не посмеете этого сделать! Вы сказали, что перестанете дразнить меня. Мы договорились быть друзьями.

Он с оскорбленным видом посмотрел на нее.

– Я имел в виду дружеский поцелуй.

– Вы знаете, что я имела в виду. – Пруденс сделала достойную похвалы, но безуспешную попытку сжать рот в твердую линию.

Гидеон пожал плечами и, напустив виноватый вид, сказал:

– Привычки не так легко изменить, мисс Имп.

Он внимательно смотрел на нее, на его губах играла улыбка. Сейчас Пруденс на три четверти состояла из гнева и на одну – из прелестного волнения. Когда она пыталась принять строгий вид, на щеках помимо ее воли появлялись ямочки. Он сделал небольшой шаг вперед, сокращая разделявшее их расстояние. Пруденс подняла сумочку, не высоко, не привлекая ничьего внимания, но напоминая ему, как она поступит, если потребуется. Маленькая мисс Имп готова сражаться с большим повесой. Он скорбно вздохнул.

– У вас нет вкуса к приключениям, мисс Имп?

– Не называйте меня так! И не смейте делать ничего неподобающего! А теперь скажите, почему дядя Освальд решил, что вашу двоюродную бабушку отправили в Уэльс?

– Понятия не имею, – пожал плечами Гидеон. – Я ее никуда не отправлял, а если бы и попытался, то совершил бы большую ошибку. Моя двоюродная бабушка Эстелл – женщина большой силы духа. Ее бы никто никуда не отправил. Правда, однажды какой-то кавалер попытался это сделать, но... о бедняге больше никто не слышал.

– Но дядя Освальд говорил...

– Прекрасная вещь – брови. Стоит кому-то таинственно повести ими, как у остальных появляются самые разнообразные предположения. Я понятия не имею, что ваш почтенный родственник думает о моей воображаемой бабушке или тетушке, меня это мало волнует. Главное, он оставил эту тему.

– Да, слава Богу. Вы думаете, женские брови тоже могут подавать такие сигналы?

– Нет, для этого им не хватает густоты, – авторитетно заявил он.

– Густоты?

– Да, так принято говорить. А теперь, пока дядя Освальд ищет вам отвра... простите, восхитительный напиток, я надеюсь, вы соизволите объяснить, зачем понадобилась моя внезапно почившая в Уэльсе родственница? Не считайте меня неблагодарным. Это весьма необычный подарок. И я бы не проявлял вульгарного любопытства, если бы вы не доставали моих родственников буквально из воздуха, как фокусник.

– Умоляю вас, прекратите! Не надо постоянно твердить об этом. Я знаю, что виновата, мне надо было сказать вам об этом раньше, но меня отвлекли.

– Вот как, отвлекли?

У него очень самодовольная улыбка, решила Пруденс.

– Да, ваша знакомая в немыслимом красном платье, – уточнила Пруденс. – Дело в том, что дядя Освальд хотел дать объявление в газете о нашей помолвке. Вы в трауре – это единственное, что я могла придумать, чтобы остановить его. Простите.

Гидеон с восхищением посмотрел на нее.

– Нет, вы поступили совершенно правильно. Так, значит, я в трауре?

– Да, но вам не нужно носить черного. Я сказала, что ваша двоюродная бабушка питала отвращение к этому цвету и завещала не носить траурных одежд, танцевать и так далее.

– Это «и так далее» меня очень успокаивает, – заверил ее Гидеон. – Вы удивительно находчивая девушка.

Пруденс покраснела.

– Я думала, что вы считаете меня ужасной лгуньей, но...

– Совсем нет! – воскликнул Гидеон. – Мы с вами недавно об этом говорили. Ваша находчивость просто восхищает. Пруденс закусила губу.

– Но вы серьезно скомпрометировали меня, мисс Импруденс, и теперь должны это компенсировать.

– Компенсировать? Каким образом? – спросила Пруденс с подозрением глядя на его оскорбленное лицо. – Скомпрометировала вас? Я не думала, что такое возможно.

Гидеон взял ее руку в свои ладони.

– Меня невозможно скомпрометировать?! – воскликнул он, глубоко возмущенный. – Как вы можете такое говорить? Сначала вы изобразили меня глупым поклонником, которому не хватает слов. Но всем известно мое отвращение к глупости и мое красноречие. Потом вы разбили сердце моему портному, бросив его любовные письма в огонь. Теперь между делом вы убили мою родственницу и отказываете мне в праве соблюдать траур...