Илиас улыбнулся и сейчас, протягивая ей руку. Селена покраснела и, как могла, жестами объяснила, что не знает здешних танцев. Илиас невозмутимо пожал плечами, но руку не убрал. По блеску его глаз чувствовалось: ему хочется танцевать с нею. Селена закусила губу и выразительно поглядела на его ноги. Илиас снова пожал плечами, показывая, что не жалеет своих ног.

Селена оглянулась на Ансель и Махила. Теперь они кружились вдвоем, повинуясь музыке души, которую слышали только они. Илиас вопросительно поднял брови, и Селена вдруг подумала: почему бы ей немного не развлечься? Ну что изменится, если вместо сидения в одиночестве она потанцует с Илиасом? Кто знает, вдруг ей когда-нибудь пригодится умение танцевать без музыки.

Она церемонно склонила голову и взяла протянутую руку Илиаса.

Казалось, ему и не нужна музыка. Его движения отличались легкостью и уверенностью. Он искренне радовался, что Селена согласилась с ним танцевать. Наверное, это видела не только она. Может, она ошибалась и Илиас пристально наблюдал за нею вовсе не из желания защитить своего отца?

Танцы продолжились и после полуночи. Странные, совершенно не похожие на те, к каким она привыкла в Рафтхоле. Иногда партнеры Селены менялись, но Илиас всегда находился поблизости, ожидая нового танца, чтобы опять оказаться с нею. Движения без музыки, подчиненные общему ритму, опьяняли. И все-таки музыка была, но другая: музыка ветра и пение песков пустыни. Время летело незаметно. Празднество, устроенное Молчаливыми ассасинами, напоминало сон, и Селена не раз спрашивала себя, не снится ли ей все это.

Луна покидала небосвод. Селена очень устала и тоже собиралась отправиться спать. Она вложила в жесты все свое красноречие, пытаясь объяснить Илиасу, до чего же она утомилась, при этом не лгала и не преувеличивала. Вот уже несколько недель она толком не высыпалась. Мешало и то, что она привыкла спать ночью, а не в послеполуденное время. К тому же после танцев у нее сильно разболелись ноги. Илиас жестами просил ее остаться еще на один, последний танец, однако Селена осторожно высвободилась из его рук, улыбнулась и покачала головой. Ансель с Махилом продолжали танцевать. Они уже не стеснялись прилюдно обниматься. Селена махнула Илиасу рукой, однако сын Немого Учителя пошел за нею следом.

Они шагали по пустым коридорам. У Селены колотилось сердце, и причиной тому были не только танцы. Илиас шел рядом, внимательно глядя на нее. Если бы он решился нарушить свой обет молчания, интересно, что бы он сказал, узнав, что она, Адарланский ассасин, еще никогда никого не целовала? Она выполняла поручения, убивая людей, освобождала рабов, похищала лошадей, но за свои семнадцать лет ни разу не прикоснулась ни к чьим губам. Это было смешно и даже глупо. Это было недоразумение, которое рано или поздно все равно придется исправлять. Селена не возражала против этого, однако до сих пор ей не встречался тот, с кем это можно сделать.

Они остановились возле ее комнаты. Путь сюда почему-то оказался короче, чем она рассчитывала. Селена не толкнула дверь, а повернулась лицом к Илиасу, пытаясь успокоить дыхание.

Илиас улыбался. Возможно, он не собирался целоваться с Селеной. Возможно даже, он и не провожал ее, поскольку его комната находилась на расстоянии десяти шагов отсюда.

— Я пришла, — сказала Селена.

После стольких часов молчания слова показались ей раздражающе громкими. Лицо у нее горело. Илиас подошел ближе. Она изо всех сил пыталась не вздрогнуть, когда его рука легла ей на талию. Сейчас было бы так легко и просто поцеловать его.

Другой рукой Илиас нежно погладил ее по щеке и осторожно запрокинул ей голову. У Селены застучало в висках. Ее губы разомкнулись… но едва Илиас склонился к ним, она сжалась и попятилась назад.

Илиас немедленно убрал руки. Он больше не улыбался, а на лбу обозначилась глубокая морщина. Селене захотелось нырнуть в камень стены и исчезнуть. Она с трудом проглотила комок слюны.

— Прости меня, — прошептала она, стараясь не показывать своего испуга. — Я… я так не могу. Зачем нам это? Я через неделю уеду, а ты… останешься здесь.

Она говорила еще какие-то пустые, неубедительные слова, когда сейчас лучше всего было бы замолчать.

Если Илиас и почувствовал перемену ее настроения, он этого не показывал. Он лишь склонил голову и стиснул руку Селены, затем пожал плечами. Жест этот можно было истолковать по-всякому, в том числе и так: «Да, я понимаю, мы оба будем тосковать. Но ты ведь не сердишься на меня за эту попытку?»

Потом Илиас повернулся и пошел к себе. Возле своей двери он дружески (всего лишь дружески) помахал Селене и скрылся внутри.

Она стояла в пустом коридоре, глядя на тени, отбрасываемые факелами. Причина несостоявшегося поцелуя была не в том, что отношения с Илиасом не имели продолжения. В самый последний момент она вдруг вспомнила лицо Саэма.

Проснувшись утром, Селена поняла, что Ансель не возвращалась. Они встретились уже на конюшне. Ансель пришла туда, даже не переодевшись после празднества. Селена предположила, что ее рыжеволосая напарница протанцевала всю ночь с Махилом или же они уединились в его комнате. Судя по румянцу на веснушчатых щеках Ансель, верным было второе предположение.

Заметив ироничную улыбку Селены, Ансель не выдержала:

— Не вздумай меня расспрашивать!

Селена молча поддела полную лопату навоза и швырнула в тележку. Потом она отвезет эту тележку садовнику. Конский навоз служил превосходным удобрением и очень ценился.

— Ты что? — Улыбка Селены стала еще шире. — Я и не собиралась тебя расспрашивать.

Ансель пошла за своей лопатой, прислоненной к дверям стойла Хисли.

— Спасибо и на том. Пока я шла сюда, вдоволь наслушалась чужих насмешек.

Селена встала рядом, опираясь на черенок лопаты:

— Не переживай. Махил тоже получит свою щедрую порцию.

Ансель выпрямилась. В ее глазах не было ни проблеска радости. Селену это удивило.

— Над Махилом никто не станет подшучивать. Его, как обычно, поздравят с блестящей победой, — сказала Ансель и шумно выдохнула, почти всхлипнула. — А вот меня будут подкусывать, пока я не сорвусь и не наору на них. Всегда одно и то же.

Некоторое время они обе молча бросали навоз в тележку.

— Даже если кто-то и злословит в твой адрес, ты же не хочешь рвать отношения с Махилом, — сказала Селена.

Ансель снова пожала плечами. Она промахнулась, и навоз с лопаты упал не в тележку, а рядом.

— Махил — бесподобный воин. Он очень многому меня научил. Без него я бы не умела и половины того, что умею сейчас. Если у кого-то чешутся языки, мне-то что? Ну, побрешут они, как псы на караван, а вечером Махил снова будет тянуть ко мне руки под столом. Некоторым просто завидно, что он занимается со мной больше, чем с другими.

Что-то здесь было не так. Возможно, отношения между Ансель и Махилом были не столь простыми и безоблачными, как до сих пор казалось Селене, но она сочла за лучшее не приставать с расспросами.