– Ну и что? Ты-то для чего?

– Сема. Одно дело, когда на нас нападают грабители и иже с ними. Но совсем другое дело, когда ты охмуряешь чью-то жену или дочь. Согласись, будь ты хоть трижды благородным, но для людей ты становишься уже не тем очаровашкой, которому все прощают. Я считаю, что я нашел наилучший выход из положения.

– Ничего себе выход! – снова начал кипятиться Семен. – Тащить благородного эльфа под мышкой, как вещь какую-нибудь!

Сема не мог успокоиться до самой таверны. Бубня что-то о страшной мести, он зашел в помещение и резко остановился. Я чуть было не налетел на него.

– Чего стоим? Кого ждем? – задал я рекламный вопрос, заглядывая из-за плеча друга в помещение.

Ничего особенного. За столом в углу над тарелкой с едой дремлет какой-то поздний посетитель.

– Потому, что мы два длинноухих идиота, – пробормотал Сема.

– Ты за себя говори, а за меня расписываться не надо! – с достоинством сказал я, подталкивая друга к лестнице. – У меня уши, хоть и на ощупь, нормальной формы.

– Надо было сразу догадаться! – выпалил Семен, едва мы вошли в его комнату. – Ну ты-то ладно! У тебя ум уже давно в мышцы перешел…

– У меня в мышцы, а у тебя в мышцу! – парировал я. – Причем в одну, конкретную. Сказать в какую?

– …Но я-то! Я должен был сразу сообразить! – не замечая моей реплики, ворчал Семен.

– Эй! Дружище! – начал сердиться я. – Ты давай понятнее излагай! Не забывай, что тут еще и я нахожусь. А мыслей, тем более их ход в твоей ушастой голове, читать не умею.

Я уселся на кровати Семена и с наслаждением вытянул усталые ноги. Семен остановился и гневно посмотрел на меня.

– Мы совершенно напрасно бродили по этому городку! Подумать только! Столько времени зря потратили, вместо того чтобы заняться чем-нибудь другим!

– Это чем же? – ехидно прищурился я. – Бегом по пересеченной местности от оскорбленных в лучших чувствах парней, мужей и отцов местных красавиц? Заметь, я в темноте так хорошо, как ты, не могу видеть.

– Ну ты тупишь! – сердито рявкнул Семен.

– Полог тишины набрось! – посоветовал я. – Нечего нашим соседям знать о наших просчетах. Кстати о каких?

– Полог я набросил сразу, как только мы вошли. А просчет один, но серьезный.

– Ну?

– Гну! – Семен уселся на стул, поставив его против меня. – Мы искали твою девчонку в Туркорках, а ее тут уже давно нет.

– Почему нет? С чего это ты взял?

– Ты головой еще не разучился думать? – язвительно поинтересовался Сема. – Ты помнишь, куда она пошла из переулка?

До меня начало доходить.

– Он повернула направо, в сторону тракта.

– Именно!

– Но подожди! У нее же не было с собой коня, и сумка слишком мала для вещей.

– А наши сумки что? Очень велики? А про коня откуда мне знать? Может, он был в одном из дворов по дороге.

– Ты думаешь, что она ушла по дороге?

– Уверен.

– Значит, завтра двинемся за ней! – решительно сказал я.

– Куда?

– Что значит «куда»? За ней!

Семен тяжело вздохнул и извлек из сумки сложенный лист пергамента. Он аккуратно его развернул и, толкнув меня, чтобы я подвинулся, разложил его на своей кровати. Щелкнул пальцами, заставляя огонек в лампе вспыхнуть ярче. Карта! И как я раньше не догадался, что она у него есть?

Что-то мурлыча себе под нос, Сема начал водить пальцем по листу.

– Вот! Смотри, это Туркорки. Вот дорога, по которой мы сюда прибыли. А вот дорога, которая из них выходит. Вот здесь она разделяется на три.

– А камня на этой развилке нет?

– Какого камня? – Семен недоуменно уставился на меня.

– На котором написано, что направо пойдешь – коня потеряешь. И так далее, по тексту.

– Смешно! В нашем случае требуется информация о том пути, по которому пошла Катрина, – сухо заметил Семен.

– А если логику включить? Куда эти дороги ведут?

Семен снова наклонился над картой.

– М-да, масштаб здесь, конечно, весьма приблизителен, – пробормотал он, водя пальцем по листу. – Они больше были озабочены тем, чтобы всяких красивостей и завитушек нарисовать… О! Вот! Одна дорога ведет в горы. Тут написано, что это заброшенный рудник.

– Рудник? Чего рудили? – переспросил я.

– Добывали! – откликнулся Семен. – Что за страсть слова переиначивать? Не написано, чего тут добывали. Написано, что забросили они это дело.

– Тогда она вряд ли сюда пошла, – заметил я.

– Угу! – кивнул Сема. – А вот вторая дорога идет в какое-то баронство. Сейчас разберу… Вот! В баронство Каронак.

– Понятно. И Каронак там баронствует, – согласился я. – Можно рассматривать как вариант. Куда третья дорога ведет?

– В Саринтию, столицу Сарантона.

– А сразу сказать не мог? – возмутился я. – Ясно же, что она в эту самую Саринтию и отправилась! Чего тянул?

– Да? А ты сам попробуй разобраться в этой карте, – взъярился Сема, отодвигая ко мне оную.

Я попытался сориентироваться в мешанине волнистых линий и завитушек. Между прочим, в картах нормально разбираюсь, но в этой запутался моментально. Процесс запутывания сопровождался идиоматическими выражениями, от обилия и качества которых уши Семы начали явственно сворачиваться в трубочку.

– Как ты тут хоть что-то понимаешь? – раздраженно спросил я, когда заметил, что начинаю уже повторяться. – Ты уверен, что тут есть дороги и они идут именно туда, куда ты мне сказал?

– Уверен! – твердо сказал Сема. – Давай ложись спать! Завтра с утра и поедем.

Я вздохнул и поднялся с кровати.

– Только учти, что с моего утра, а не с твоего, – счел нужным напомнить ему, – я хоть и выгляжу как эльф, но сплю-то как нормальный человек.

– Иди уж, нормальный! – фыркнул Сема. – Ладно, уговорил. Слишком рано будить не стану.

Торжественный выезд из Туркорок сопровождался небольшим недоразумением. Мы обогнали шедшего параллельным курсом мужичка. Он посторонился, пропуская нас. Мы уже в общем-то и проехали дальше, но услышали за спиной вопль, полный муки и гнева.

Я в недоумении обернулся. Ну вот! Этот Леблон уже достал меня! Все кони как кони! Питаются тем, что им дают. Сено там или травку. Одно это чудо не такое, как все. У него, видите ли, страсть к экзотической кухне. Нет, он, конечно, жрет и все остальное, что коням положено жрать, но и всякими изысками не брезгует. Вот и сейчас.

Пробегая легкой рысью мимо мужичка, Леблон решил, что шляпа, украшавшая голову человека, будет самое то. А у человека, может быть, было хорошее настроение. Он, быть может, утру радовался, на работу спешил. Специально новую шляпу по такому случаю надел. Ага! А тут пробегает какой-то дурной мерин и эту шляпу у мужика с головы снимает, даже как-то легко и небрежно, и этак нахально харчит ее, сердешную. Причем, понимая, что его могут лишить этой вкусной закуси, харчит быстро-быстро. Во всяком случае, когда мой взгляд упал на морду этого чудовища, половина шляпы уже была у него в утробе, а то, что осталось, свисало по бокам пасти на манер зеленоватых усов. Челюсти Леблона двигались с бешеной скоростью, переводя остатки шляпы в состояние полной непригодности для ношения. Ну что, ему намордник, что ли, на его пасть преступную надевать?