– Чья бы корова мычала, говори уже, – парировал Женька Катерине беззлобно.

Катя посмотрела на Аврору, потом на Женьку и, удовлетворившись его кивком головы, сказала:

– Я поставила ему червяка на телефон, скоро тридцать часов, и он умрет. Если мы оставим его там, останется мусор. Если он не тот, то пустяк, а если мы ошиблись, то огромный след.

– Это плохо, очень плохо, – сказал Женька задумчиво, – к нашим косякам только остатков червя не хватало.

– Время почти полночь, если я постучусь к нему, это будет подозрительно, – рассудила Катерина.

– Да и если я завалюсь теперь в своем статусе полноценного полицейского, тоже радости не вызовет, – согласился Женька, и на этих словах они вместе с Катериной повернули головы на скучающую Аврору.

– Что? – спросила та, делая до этого вид, что не слушает их, а копается в телефоне. – Что? Не смотрите на меня, я терпеть не могу червей.

– Добрый вечер, Джон, – сказала Аврора, когда он открыл ей дверь.

– Я не дам вам никаких денег, – сразу пошел в наступление американец и даже попытался закрыть перед ее носом дверь. – Я ничего у вас не брал и ничего вам не должен.

– Я извиниться, – еле успела сообщить молодому человеку Аврора, чтобы не получить дверью по носу, – за то, что обвиняла вас в том, в чем вы не виноваты.

– О'кей, – немного уняв свою агрессию, сказал Джон, – извинения приняты.

Поняв, что он не собирается предлагать ей войти, Аврора продолжила тут же, на пороге каюты.

– И еще принести вам соболезнования, я поняла, вы так любили Анну. А она была так молода, – у Авроры не по сценарию, написанному на скорую руку Катериной, а от души выступили слезы, и она расплакалась. – Как так, у кого рука поднялась убить девушку? У нее все было впереди, – истерика нарастала, а слова начали сопровождаться громкими всхлипываниями.

– Проходите, – сказал Джон, – не надо будить людей, они и так сегодня натерпелись.

Когда они вошли в комнату, Джон предложил присесть Авроре на тахту. Она была как родная сестра той, на которой собирался спать обаятельный рыжий полицейский. При воспоминании о нем девушке, несмотря на настоящую истерику, захотелось улыбнуться. В этом стыдно признаться, но она никогда и ни к кому не испытывала таких чувств, они были особенными. Когда он был рядом, сердце сжималось и хотелось петь, даже наличие жены почему-то не смущало Аврору. Может, это из-за того, что он уж как-то поверхностно к ней относился, а может, потому, что она чувствовала его взгляд. Мама всегда говорила ей: «Женщина всегда знает, нравится она мужчине или нет, даже если он на нее не смотрит вообще. Это внутреннее чувство, которое подарил нам Господь Бог». Аврора никогда не понимала значения этого высказывания родительницы, никогда, до сегодняшнего дня.

– Очень хорошо, что вы перестали плакать, – сказал Джон, – потому что я только успокоился. Слезы вымотали меня окончательно, и я устал. Вы не знаете, не нашли убийцу? – поинтересовался он у притихшей Авроры. – Я видел, вы дружите с этим полицейским.

– Глупости, – ответила ему Аврора точно так, как сказала ей десять минут назад Катерина, – он женат, просто развлекается этим расследованием. Вообще, странный такой. Сначала скрыл, что полицейский, говорил, что бывший и книжки пишет. Потом оказалось, что с женой они вместе в Мышкин ехали лекцию читать, а работают в университете при МВД преподавателями. Чушь какая-то.

– А как ты думаешь, кто убийца? Подозрительными кажутся все, а особенно Серафима. Она очень жадная и грубая, мне кажется, она способна на убийство, – сказал Джон, так вглядываясь в лицо Авроры, словно пытаясь на нем что-то прочитать. А ей почему-то вновь захотелось спросить его про деньги, но она сдержалась и вместо этого сказала:

– Я не знаю, но очень страшно. Вот, думаю, поскорее бы утро, ведь по кораблю гуляет убийца, и, может, даже не один, – брякнула девушка.

– Как не один? – удивился Джон.

– Ну а кто сказал, что Эльвиру Альбертовну и Анну убил один и тот же человек? Это могли быть разные люди, – рассуждала Аврора, неся уже отсебятину, и полностью оторвалась от плана. – От таких мыслей становится вдвойне страшнее.

Видимо, ее слова еще больше напугали Джона, и он совсем притих, вжав голову в плечи, как воробей.

– Ты знаешь, наш аниматор Герман фотографировал всех за ужином, когда еще все были живы, – очень проникновенно сказала Аврора, взяв Джона за руку. – Он скинул эти фото мне, и там есть одно, где Анна еще жива. Давай я тебе ее скину, включи блютуз.

Джон молча махнул головой и залез в телефон. Аврора не могла понять, чего в нем сейчас больше: страха, горя или обреченности. Хотя, скорее всего, понимания ситуации, понимания, что ничего уже нельзя изменить. Она сделал все, как учила ее Катерина, не понимая, просто механически выполнив все действия в телефоне.

Когда она узнала, что нужно достать программу с телефона, которую туда запустили ранее, то выдохнула, потому как даже подумать не могла, чтобы возиться с настоящими червями. Видимо, от этого резонный вопрос, зачем они вообще это сделали, как-то не родился у Авроры, и она легко согласилась. Вообще, этот полицейский Дмитрий действовал на нее гипнотически, и она теряла способность к логическому мышлению рядом с ним.

Получилось несколько долго, но Джон словно не заметил этого, он был погружен полностью в свои невеселые мысли. Когда на экране мелькнуло сообщение о том, что все окончено, Аврора заторопилась.

– Ну все, фото у тебя на телефоне, а я пойду, поздно уже.

– Хорошо, – Джон не стал ее уговаривать, он был очень расстроен и погружен в себя. Даже первое желание поговорить об ужасах, происходящих на корабле, исчезло, он словно ушел в себя.

– До свидания, Джон – в дверях сказала Аврора. Он в ответ махнул головой. Почему-то Авроре казалось, что просто так уйти нельзя, надо сказать что-то ободряющее, и она протянула вперед руку для рукопожатия Джону в знак поддержки. Тот же не заметил этот жест и, решив, что прощание закончилось, со всей силы захлопнул дверь. Аврора за три секунды поняла, что понятие «искры из глаз» не просто громогласные слова. Тот, кто придумал это выражение, испытал его на себе. От ее истерического визга Джон все же открыл дверь, пусть не мгновенно, но открыл и, увидев, как из прижатых дверью пальцев Авроры потекла кровь, возмутился:

– Аврора, вы что опять устраиваете у моей комнаты?

Решив, что этому тугодуму она сейчас будет миллион лет объяснять ситуацию, девушка, охая от боли, побежала в свою комнату. С трудом вспомнив набор ударов, которым ее учил Дмитрий, она все же начала выстукивать мотив, оставляя кровавые пятна на двери. Поняв, что ошиблась и такт стука не такой, она, чуть ли не плача, сказала в замочную скважину:

– Откройте, это я.

Дверь тут же открыла Катерина. Увидев кровь на руках и платье девушки, она спросила: