– Тебе с хлебом?..

– Что?

Она закатила глаза:

– Яичницу! С хлебом?

– Ну, давай с хлебом!

Она поставила перед ним тарелку, проворно налила кофе, достала из холодильника молоко – он следил за ней глазами, – закурила и уселась напротив.

– Ешь, остынет.

– Почему ты не спрашиваешь у меня про Питер?

– Как же я могу спросить у тебя про Питер, если ты сначала хочешь стукнуть меня шваброй, а потом занимаешься со мной любовью на кухонном столе?..

Константинов поморщился. Он был ханжой и не любил, когда она вслух говорила про… ну, про всякие такие штучки вроде кухонного стола!

– Ну, спроси уж, что ли!

– И… что там было? В Питере?

Она смотрела в окно, курила, и было совершенно ясно – волнуется. Все очарование сегодняшнего утра, с торжественным солнечным светом, неожиданным страхом, а потом неистовой любовью, вдруг испарилось, как будто улетучилось в форточку.

– Там пристрелили депутата Садовникова, с которым встречалась Любанова.

Тамила посмотрела на него. Он ел яичницу, энергично работал челюстями.

– Ну… а к нам это какое отношение имеет?

– А что? Не имеет?

– Саша, не заводись.

– Я не завожусь. Но я работаю на Любанову черт знает сколько лет, и у нее проблемы. У нее проблемы в Лондоне, проблемы в Москве, а теперь еще и в Питере.

Она помолчала.

– Скажи мне, ты… встречался с ним?

Константинов кивнул, не отрываясь от яичницы.

– Все… в порядке?

Он опять кивнул.

– Саша! Ну, расскажи мне!..

Ему не хотелось рассказывать, и он знал, что все равно расскажет. «Мулатка, просто прохожая» не только имела над ним необыкновенную власть, непостижимым образом она еще стала частью его жизни, и он иногда не понимал, где кончается ее жизнь и начинается его собственная!..

– Ты заплатил деньги?

Молчание, вздохи и ритмичное чавканье.

– Саша!

– М-м?

Она вскочила, прошлась по кухне, и следом за ней по кухне прошелся запах ее духов, такой знакомый и такой тревожный.

– Ты… что-нибудь узнал?

– Узнал.

Она кинулась к нему, присела и вцепилась длиннющими когтями в его джинсовое бедро.

– Что ты узнал? Ну хватит уже, ну сколько ты будешь надо мной издеваться?!

Константинов доел яичницу, одним глотком допил кофе, поднялся и отошел к плите так, что она осталась сидеть на корточках подле его стула.

– Я никому ничего не платил, – сказал Константинов, старательно следя за тем, чтобы это прозвучало как можно более решительно. – Прости.

Тамила Гудкова ахнула и, кажется, хотела закрыть лицо руками, но не стала, сдержалась в последний момент. Шоколадные глаза заволокло слезами, и нежное горло сильно задвигалось. Она была очень гордой и не желала плакать.

Константинов не мог этого видеть.

Он бросил кофейник, присел рядом с ней и обнял.

Десять минут назад, когда он обнимал ее, она была живая, теплая, вся состоящая из любви к нему и радости жизни. Сейчас она казалась сделанной из папье-маше, сухой и ненастоящей.

– Послушай, – заговорил Константинов. – Это было ясно с самого начала. Никто ничего мне бы не рассказал. У меня забрали бы деньги, и этим все кончилось бы, понимаешь? Я не хотел тебя расстраивать, но это так и есть!

– Расстраивать? – переспросила Тамила и сбоку посмотрела на него. Он вдруг не узнал ее, так сильно она изменилась. – Ты не хотел меня… расстраивать?!

– Нам предложили информацию, – сказал Константинов, – и объявили, что она продается. Если хотим, мы можем ее купить.

– Не нам, а мне, – сказала она с усилием, – именно мне!.. А ты… ты все испортил!

– Я ничего не портил! Я совершенно уверен, что человек, который ее нам предложил, просто откуда-то узнал, что… что ты… что у тебя…

Она вдруг поднялась так резко, что Константинов, не успевший убрать руку, сильно стукнулся локтем о столешницу.

– Он узнал, что ты готова заплатить любые деньги за эти сведения. Но я тебе голову даю на отсечение, что никаких сведений у него нет и не было!

– Откуда ты знаешь?! – Она все-таки заплакала, даже гордость ее не спасла, но плакала всего одну секунду. Слезы пролились, сверкнули, и она быстро вытерла лицо первым, что подвернулось ей под руку. – Я тебя просила, я тебе… доверилась, а ты!..

– Тамила, – жестко сказал Константинов. – В то самое время, когда я шатался по Питеру, там застрелили лидера «России Правой», который на будущих выборах должен был сотрудничать с нашей газетой. Любанова еще до отъезда на переговоры заподозрила неладное, потому что Сосницкий вел себя как-то странно…

– Что мне за дело до Сосницкого и какого-то там лидера? – спросила она с презрением. – Я просила тебя помочь, а ты…

– А я не верю в такие совпадения! – Константинов долил в кружку остывшего кофе, насыпал сахару и помешал. – Все дело в том, что кому-то было нужно, чтобы я оказался в Питере в это время!

– Ты-ы?! Ты-то тут при чем?!

– При том, что неизвестно, кто застрелил Садовникова! – крикнул Константинов. – И этот человек, с которым я встречался, он очень странный, знаешь!.. Когда я ему сказал, что не будет никаких денег, если я сразу ничего не узнаю, он просто ответил: «Ну и пожалуйста!» – повернулся и ушел! Ну ты же взрослая девочка, ты же понимаешь, что так дела не делаются! Если он на самом деле собирался продать мне информацию и получить за нее деньги, значит, он должен был проявить хотя бы какой-то интерес! А он не проявил никакого!

– Да зачем ему проявлять, если это важно мне?! Мне, а не ему?!

– Ему важно было зачем-то выманить в Питер меня, – сказал Константинов. Эта мысль, не дававшая ему покоя со вчерашнего дня, сейчас высказанная, показалась совершенно логичной. – У него нет никаких сведений о…

Тамила собрала волосы в длинный блестящий хвост и зачем-то тут же распустила его.

– Но этого не может быть, – сказала она с отчаянием. – Как же ты не понимаешь, Саша! Если бы этот твой «кто-то» хотел выманить тебя, он бы тебе и назначал встречу! А он прислал письмо мне, а не тебе! Я попросила тебя помочь, и вот что из этого вышло! Господи, лучше бы не просила!..

Константинов думал и об этом. Ночь в поезде была длинной и не слишком веселой. И спать он совсем не мог.

– А если ему было все равно, кого выманивать?

– Как?!

– Ну вот так. Кого-нибудь. Тебя или меня, какая разница! Или Левушку Торца! Я тебе еще раз повторяю – заварилась какая-то каша, и заварилась она вокруг Любановой и нашей газеты. У Любановой была встреча с Садовниковым, который наш давний клиент. Садовникова убивают. В это время в Петербурге тайно и без какой-либо объяснимой причины нахожусь я. Или ты. На кого первым делом падает подозрение?