— Со времени последнего похода ты только и делал, что наживал врагов, — обратился граф к Гайону.

— Неужели?

Граф Честер хорошо узнал Гайона во время Уэльского похода. Опытный вожак и прекрасный разведчик, тонко знающий психологию валлийцев. Однако, было в нем что-то непредсказуемое, дикие вспышки, которые граф объяснял примесью валлийской крови. Иногда Гайоном овладевало безрассудное стремление делать все по-своему. В этот момент кто-то должен быть рядом, чтобы остановить.

— Ты знаешь это лучше меня, — продолжал граф. — Считаешь, де Беллем записал тебя в любимые племянники? Он подозревает, что нападение на его отряд не обошлось без твоего участия.

— Но ничего не может доказать.

Граф Честер взял кувшин для вина и повертел в руках. Византийская работа, отличное стекло.

— Возможно, но такие соображения никогда не останавливали Монтгомери от преследования жертвы.

— Семь бед, один ответ, — Гайон улыбнулся своим мыслям, вспомнив стадо овец и ошеломленное выражение лица графа Шрусбери.

— Это не детская забава, — старался урезонить друга Хью.

— Разве я сказал, что это так?

— Не шути со мной, — предупредил граф. — Я не баба, и твой острый язык мне хорошо известен.

Гайон поставил ногу на маленькую табуретку.

— Ладно, признаю, поступил неосторожно, но он вывел меня из себя. С тех пор я стал благоразумнее.

— Если не считать последнего приключения, — граф указал на ногу Гайона. — Из-за глупой рисовки навлек на себя неприязнь нового лорда Торнифорда.

Гайон вскинул голову.

— Да! Только посмотри на меня! Думаешь, мне доставляет удовольствие играть в прятки со смертью? Просто не повезло. Если бы Ариан не потерял подкову, меня бы не занесло в ту деревню.

Честер поставил кувшин на стол, миролюбиво сказал:

— Я был в Шрусбери до отъезда де Беллема в Нормандию. Какой-то бродячий торговец принес слух, что ты оправился от раны. Не стоит сомневаться, скотина горит нетерпением свести счеты, хотя на этот раз он принял меня достаточно учтиво.

— Неужели?

— У него был лорд Торнифорда, которого эта весть, мягко говоря, тоже не слишком обрадовала. Торговцу повезло — удар ножа безболезненно отправил его на тот свет. Гай, ему нужен Равенстоу и… Юдифь.

Гайон насмешливо поднял брови.

— Лучше скажи что-нибудь новенькое. Он занес надо мной кинжал с первого дня свадьбы.

— Я бы остерегался такого соседа, если бы это было в моей власти. Иногда он не контролирует себя. Коварства больше, чем ума, и ходит за де Беллемом по пятам, как верный пес, — Хью издал короткий смешок. — Валлийцы пощипывают меня с одной стороны, его — с другой.

— Поэтому ты здесь? — Гайон явно забавлялся. — Чтобы спасти меня от самого себя?

Честер отрицательно покачал головой. Язык Гайона мог жалить больнее слепня, но в остроте ума ему нельзя отказать.

— Чтобы убедиться, что ты отдаешь себе отчет, насколько близко к огню находятся твои пальцы.

— То же самое говорит мой отец.

— Разве это не так? Он мудрый человек.

— О, очень.

Честер перебирал камни на цепи из изумрудов, украшавшей его грудь. Лицо Гайона сохраняло бесстрастное выражение. В Шрусбери граф Хью слышал что-то насчет Майлза и вдовы Мориса Монтгомери. Ну и что? Она хорошо сохранилась, а ее наследственные земли, хоть и не обширны, зато плодородны и живописны. Майлз еще сможет справиться с двумя наделами. Честер подумал, что не мешало бы заехать к нему и приобрести еще одну лошадку.

— Я знаю, что нахожусь близко от огня, — на конец, сказал Гайон. — Но теперь, когда Иерусалим попал в руки христиан, дядюшка Роберт займется более перспективным делом. Думаю, меня он предоставит судьбе и орудию своей мести в лице Уолтера де Лейси.

Честер поплевал на крупный изумруд и потер его рукавом. Старший из братьев короля Роберт Кертхоуз в обмен на наличное серебро для крестового похода заложил Руфусу графство Нормандию. Крестоносцам повезло, если с Робертом ничего не случится, через несколько месяцев можно ожидать его возвращения, а это сулит новые беды. Руфус не собирается с любезной улыбкой преподнести брату отданные в залог земли.

— Де Беллем окажется там, где возникнет большая заварушка, — продолжал Гайон. — Ставлю пять против одного, как только Кертхоуз вступит на Нормандскую землю, граф Шрусбери переметнется на его сторону. Тебе известно его отношение к Руфусу.

— Тебе тоже, — сухо заметил Честер.

— Но я дал ему клятву. А де Беллем плевал на свои обещания, в этом я нисколько не сомневаюсь. Брат Роберт вернется в ореоле славы и потребует возвращения своего графства, Руфус откажется. Де Беллем примет сторону наиболее сильного — и пошло-поехало. Достаточно Уэльсу перейти границу, и это будет почище пьяной драки на Смитфилдской ярмарке! Тогда не только мои, у всех пальцы попадут на раскаленные угли! Белая собака, лежавшая у ног Гайона, подняла морду и лизнула его руку. Честер залюбовался ее стройным сложением, одновременно обдумывая слова Гайона. Такой поворот событий приходил в голову и ему, и доброй половине баронов в стране. Наиболее предусмотрительные готовились к новой войне или искали тихую заводь, как семья де Клэр, обхаживающая второго брата короля.

— А принц Генрих? Как насчет него? — спросил Честер.

— А что принц? — в свою очередь спросил Гай он. — Какое-то время он будет наблюдать, а по том решит, стоит ли ввязываться в драку, или лучше переждать. В зависимости оттого, что ему на тот момент будет выгоднее. Не исключено, встанет на сторону Руфуса. Он хочет заполучить в жены Эдит Шотландскую, и чтобы Руфус провозгласил его наследником престола.

— Для человека, проболевшего несколько месяцев, ты знаешь слишком много, — заметил Честер.

Гайон пожал плечами.

— Шурин часто пишет жене, моей сестре, а она показывает письма мне, чтобы я не скучал.

— Шурин? Ах да, помощник управляющего королевского замка…

— Вроде того. Каждый устраивается, как может. Кстати, ты приехал с какой-то целью или просто завернул навестить и утешить меня?

— Зависит от того, насколько ты оправился от болезни, — Честер искоса посмотрел на вытянутую ногу.

Гайон рассмеялся.

— Если и болен, то только от того, что меня занянчили. Стоит чихнуть, как тут же словно из-под земли появляется Юдифь с отваром.

— Она еще молода и хочет продемонстрировать свои таланты. Учитывая ее жизнь до замужества, можешь быть благодарен судьбе, что она не подсыпала тебе травки, способной лишить мужской гордости.

Гайон совсем развеселился.

— Хью, ты не знаешь и половины. Превратить меня в монаха — слишком легкое наказание.