Марш, начавшийся 22 августа, сразу же столкнулся с большими трудностями. Ричард должен был перейти со своими войсками поток Нааман, протекавший близ Акры, и затем, уже оказавшись на другом берегу, двигаться к Хайфе. Армия представляла собой огромную массу людей, включавшую не только бойцов, рыцарей, оруженосцев, лучников и арбалетчиков, но еще и вспомогательные силы, плотников и саперов, притом каждый со своей поклажей. Тяжелые машины, вроде баллист и иных осадных приспособлений, были погружены на корабли, ушедшие из Акры с тем, чтобы обследовать берег до Яффы. Этот флот представлял собой резерв на тот случай, если султан вздумает напасть превосходящими силами; к тому же корабли могли поставлять провиант для войска. Поначалу особых затруднений как будто бы не наблюдалось: песчаный берег зарос колючим кустарником, затруднявшим передвижение, а потому Саладин не мог появиться неожиданно и захватить караван врасплох. Жара в том августе стояла невыносимая, и продвижение давалось с немалым трудом, но порядок на марше поддерживался безупречный.

С самого начала были приняты особые меры. Вот что говорит об этом принимавший участие в походе хронист Амбруаз: выманить бойцов из Акры оказалось нелегко, ибо в городе было «полно добрых вин и девиц, из которых многие были весьма красивы; воины предавались вину, женщинам и всяческим безумствам». «Веселые девки», как их тогда называли, всячески привечались и обхаживались, хотя если кто и заботился об армии, так это «добрые старые паломницы, труженицы, работницы и прачки, которые мыли белье и ухаживали за волосами крестоносцев и которых в вычесывании блох почитали равными в ловкости обезьянам». Ричард, вместе с Ги Лузиньяном, возглавлял поход. В середине колонны оборону обеспечивали нормандские рыцари, тогда как в арьергарде шли по большей части рыцари французские: Юг Бургундский, Жак д'Авен и с ними Гийом де Барр, как будто позабывший о былых своих стычках с королем Англии. Этот последний отличился в самом начале экспедиции, когда войско Малика эль-Адиля, брата султана Саладина, окопавшееся к югу от Акры, в местечке, известном среди крестоносцев как Райнемунде, напало на обоз крестоносцев. Лишь сплоченность строя и строжайшая дисциплина позволили франкам отразить это нападение. «Конница и пехота франков, — писал арабский летописец эль-Имад[43], — двигались вдоль берега, по правую руку от себя имея море, а по левую — равнину. Пехота окаймляла обоз наподобие крепостного вала. Люди были в коротких войлочных куртках и кольчугах, которые защищали их от наших стрел. Вооруженные мощными арбалетами, они поражали издали наших всадников».

Вылазки войск султана против двигавшейся на марше армии происходили непрерывно. Турки пользовались своей излюбленной тактикой, которая стала хорошо известна со времени крестовых походов и сводилась к налетам небольших конных отрядов на фланги обоза. Всадники осыпали солдат стрелами, стремясь, чтобы те нарушили строй и начали суетиться и кружиться, «как мухи»; тогда сами нападавшие спешили скрыться, а затем, перегруппировавшись, ударяли в иное место. Стычки и набеги по ходу этого нудного продвижения давали шанс и «сарацинскому» войску, и воинству Запада выявить слабые места друг друга. Правда, от резвости летучих отрядов на песчаном морском берегу было мало толку, а христиан не очень-то брали стрелы, потому что их хорошо защищали кольчуги. Беха эль-Дин, видевший, подобно Амбруазу, все происходившее своими глазами, свидетельствует о некоем солдате, который беззаботно шагал вперед, хотя в его спину попало с добрый десяток стрел.

«Борьба между двумя армиями не прекращалась, — писал он, — но тщетно мусульмане осыпали фланги врага стрелами и завязывали бои: враг продолжал следовать своим путем, сохраняя чинность и мерность поступи. В середине войска видна была колесница, на которой везли высокую, как минарет, башню, а над той башней развевалось их знамя».

Эта колесница с высоко воздетым над нею штандартом служила ориентиром, обозначавшим место сбора на тот случай, если неприятелю удалось бы рассеять войско. «Их суда, — добавляет тот же летописец, — плыли по морю параллельным курсом и останавливались при каждой задержке марша. Продолжительность перехода выбиралась в видах удобства пехоты, поскольку, хотя вьючные животные и использовались, поклажу и палатки несли на себе солдаты резерва». Многие другие арабские хронисты также более всего удивлялись этой безупречно строгой дисциплине, которая делала войско неуязвимым для турок и бедуинов; последние были «гнуснее и много чернее, чем сажа, чрезвычайно ловкие и смекалистые… они оказывались столь дерзкими, что не оставляли врагу ни мгновения передышки». И еще: напрасно «наше войско окружало франков во всех частях и обрушивало на них град стрел…‹…›, [они] хранили совершенную твердость на марше, не выказывая никакой тревоги, и их пехота отвечала на наши неустанные наскоки и поражала нашу конницу залпами арбалетов и стрелами».

Так армия Ричарда прибыла в Хайфу, завершив первый этап пути, и встала на привал под пальмами, ибо сам город был разорен Саладином. Тот, в свою очередь, точно отслеживал перемещения франков и собирался захватить их врасплох, а пока расположился лагерем в месте, которое называлось Каймун (Кемон). Дорога с этого времени слегка меняется, пролегая между морем и горой Кармель. Тут высилась крепость, известная как «Разрушитель», или «Резной Камень», а за ней в том месте, которое называется Капернаумским приморьем, следовала еще одна твердыня; но и та и другая уже не существовали: их уничтожил Саладин, старательно проводивший политику «выжженной земли». Связь с кораблями, продолжавшими следовать за армией, оставалась надежной, и позволительны были даже передышки, подчас растягивавшиеся до двух суток. Неподалеку от того места, где флот смог укрыться в двух бухточках почти неприступного острова, спустя двадцать лет, в 1218 году, орден тамплиеров воздвиг за четыре месяца великолепную крепость Атлит — Замок Западных Паломников. Эта выстроенная храмовниками твердыня в последующие времена оставалась последней крепостью крестоносцев, которую отстаивали после Сен-Жан-д'Акр (крепости Святого Иоанна Акрского). Но что говорить о старинных развалинах, если до сего дня это место в государстве Израиль сохраняет важное стратегическое значение и остается закрытым для туристов (включая большой зал, дошедший до нас со времен расцвета готики, — тот самый, в котором Маргарита Прованская произвела на свет двоих детей).

Движение армии возобновилось 30 августа. На этот раз храмовники пошли впереди, а госпитальеры — в арьергарде; с самого начала им пришлось отбиваться от нападений Саладина. Султан, похоже, считал, что пришел его час, поскольку обычные маневры по ходу продвижения стали для франков затруднительны. Так, необходимо было пересечь реку Нахр-Зерка, которую хронисты называли «Крокодиловой рекой». И в самом деле, жуткие чудовища утянули на дно двоих бойцов.

Добравшись до пристани в Цезарее, также превращенной султаном в развалины, войско стало на привал. Далее берег превратился в вереницу болот, и армии пришлось пойти по холмам, окаймлявшим долину Сарона. При этом к югу от Цезареи, у потока, именовавшегося тогда «Мертвой рекой», а сегодня — Нахр-Хедера, не обошлось без новой стычки, и довольно серьезной, поскольку сам Ричард, поспешивший на помощь храмовникам, получил легкое ранение. Тяжело переносимый зной замедлял передвижение, тем более что бойцам нельзя было снимать свои войлочные «корсеты» (нечто вроде нынешних жилетов у фехтовальщиков) и кольчуги, так как налеты турок не прекращались. Еще два дня необходимого отдыха прошли на берегу «Соленого потока» — реки Нахр-Искандеруна.