Здесь эсеровский автор прибегает к специфическому приему, заставляя читателей искать мысли между строк написанного. Ведь при внимательном прочтении рассуждений автора становится понятным, что он стремится не только возложить ответственность на одну из сторон конфликта (большевиков), но также в который уже раз подчеркнуть, что помешать крайнему обострению ситуации много возможностей (и притом возможностей реальных, продиктованных логикой революции, преданностью интересам трудящихся) имела и украинская демократия.

Правомерность сделанного вывода П. Христюк предлагает проверить приведенными документами третьей сессии Всеукраинского Совета крестьянских депутатов (16–23 октября 1917 г.), который решительно поддержал Центральную Раду и заявил, что вопрос о ее перевыборах «принадлежит к решению не российских большевиков, а украинского трудового люда»[303].

Фактом остается то, что с развитием событий, с обретением массами политического опыта авторитет большевиков, их влияние на массы возрастал. К концу 1917 г. численность их партийных организаций в Украине увеличилась почти на 20 тыс. по сравнению с октябрем и в целом превысила 70 тыс. членов. Все ощутимее становилась потребность объединения и сплочения партийных сил во всеукраинском масштабе. Обуславливалось это как расчетами на усиление своих позиций, необходимостью обеспечения более эффективного руководства революционным движением, укреплением связей рабочих и крестьян Украины с революционными силами всей страны, так и важностью учета специфики партийной работы, в частности наличием у политических противников большевиков Украины общеукраинских объединений и центров.

Большевики Украины провели 3–5 декабря 1917 г. в Киеве свой Областной (Краевой) съезд. В его работе приняло участие 47 делегатов с решающим голосом от 24 партийных организаций и 7 делегатов с совещательным голосом от 6 организаций. Они представляли партийные организации 7 губерний Украины, а также Юго-Западного фронта. В то же время на съезде отсутствовали представители организаций РСДРП(б) Харькова, Николаева, Херсона, Одессы, руководство которых, очевидно, не поддерживало создания всеукраинского партийного объединения. Донецко-Криворожский областной комитет РСДРП(б) отказался от участия в съезде и созвал собственную партийную конференцию.

Несмотря на то, что съезд формально не имел мандата от всех большевистских организаций Украины, его решения способствовали консолидации леворадикальных сил. Во время рассмотрения вопроса о создании краевого органа и работе в крае были отклонены предложения о необходимости федеративного устройства РСДРП(б) и вступления в нее большевиков Украины на правах отдельной партии. Эту точку зрения отстаивали В. М. Шахрай, И. Ю. Кулик, Г. Ф. Лапчинский, В. П. Затонский. Был также осужден выпуск представителями Киевского комитета листовки «Социал-демократия Украины (большевики – украинцы)», вызвавшей появление нескольких небольших групп «украинских большевиков»[304].

Краевой съезд постановил создать в Украине единую партийную организацию как составную и неотъемлемую часть большевистской партии, назвав ее «РСДРП(б) – Социал-демократия Украины». Во Всеукраинский партийный центр (краевой комитет), который назвали «Главный комитет Социал-демократии Украины», были избраны 9 членов и 4 кандидата: А. С. Александров, Е. Б. Бош, А. Б. Горвиц, А. В. Гриневич, В. П. Затонский, И. Ю. Кулик, Я. Б. Гамарник, В. С. Люксембург, Л. Л. Пятаков и др. Однако этот орган фактически не стал всеукраинским партийным центром, что объяснялось как отсутствием поддержки его со стороны руководства ряда крупных организаций (прежде всего, Донкривбасса), так и недостаточной последовательностью комитета в осуществлении собственных решений.

Следовательно, в вопросе «самоопределения» большевиков Украины, выработке их позиции, поисках линии отношений, с одной стороны – с ЦК РСДРП(б), а с другой – с украинскими социалистическими партиями Центральной Радой далеко не все было просто. А решения принимались под влиянием многих факторов. Особую роль здесь играла позиция ЦК РСДРП(б), который, исходя из интернационалистских мотивов (или прикрываясь ими), решительно противодействовал оформлению большевиков Украины в краевую, по сути – автономную организацию. Последнее могло стать нежелательным прецедентом, началом превращения единой, централизованной партии в федерацию краевых большевистских организаций, что неизбежно привело бы к ослаблению боеспособности выпестованного В. И. Лениным и его соратниками мобильного, дисциплинированного, жестко управляемого, политически сильного (конечно, по сравнению с другими политическими силами России) социального организма.

Вышеизложенное вовсе не имеет целью смягчить, или, тем более, опровергнуть характеристики, которые дал П. А. Христюк деятельности большевиков Украины в событиях конца 1917 г. Напротив, оно дополнительно подтверждает мнение одного из лидеров Украинской революции, что объективно существовало немало возможностей для того, чтобы существующие в ноябре-декабре 1917 г. противоречия не довести до взрыва. Вина же за неиспользованные шансы мирного урегулирования конфликта ложится (возможно, непропорционально) на обе стороны.

На страницах своих «Заметок и материалов» активный участник воспроизводимых событий не удержался и от прогноза возможной эволюции Украинской революции в сторону социалистической, социальной, если бы большевистская позиция оказалась более умеренной и взвешенной. «Хотя Центральная Рада и стояла на позиции «межклассового мира», но эта позиция была не вечна, – говорится в книге. – Под воздействием украинской революционной демократии она должна была быть нарушена, и если бы Центральная Рада по какой-либо причине не сделала этого вовремя, она была бы или переизбрана, или даже целиком сброшена собственными силами украинской демократии, без медвежьей помощи московского красного войска во главе с жандармом-реакционером Муравьевым. Развитие классовой сознательности украинского рабочего класса и крестьянства, эволюция, которую переживали украинские социалистические партии – социал-демократы и социалисты-революционеры, а также соседство советской Московии (дружески настроенной) были бы залогом именно такого, а не иного, дальнейшего развития событий на Украине.

Но, увы, с этим не захотели считаться ни местные московские большевики, ни Совет Народных Комиссаров в Петрограде. Местные большевики, после указаний из Московии, прилагали все усилия, чтобы устранить Центральную Раду так или иначе. Рядом с упорной агитацией против Центральной Рады они пытались несколько раз сбросить ее вооруженной силой, подстрекая к восстанию киевский и другие военные гарнизоны»[305].

Итак, в конце концов, П. А. Христюк склонен признавать за большевиками бóльшую вину за возникновение конфликта и его углубление, чем за Центральной Радой.

Одной из производных, но и немаловажных причин разногласий политический деятель считал непризнание Центральной Радой Совета Народных Комиссаров центральным российским «советским» правительством и колебания с формальным признанием СНК правительством Московии (при фактическом признании), и наоборот – непризнание Советом Народных Комиссаров Украинской Народной Республики и Центральной Рады. Обоюдное «признание – непризнание» тянулось формально до объявления СНК ультиматума Центральной Раде. За это время уже произошли серьезные конфликты между последней и правительством Советской России, а между воинскими частями случались и вооруженные столкновения[306].

В связи с отмеченным есть смысл обратить внимание на такие моменты.

Авторы украинского двухтомника, посвященного истории национальной революции, считают, что нет оснований для утверждений, что у ленинского СНК «существовал четкий и заранее обдуманный план поглощения Украины»[307]. И все же ищут способы доказать, что не стоит сомневаться в желании и стремлении РСДРП(б) обязательно «поглотить» Украину. В частности, без каких-либо фактологических и документальных подтверждений пишут, будто бы в вопросе о территориальных границах Украины большевики по существу стояли «на стороне Временного правительства», ограничивая