Извещалось, что Генеральный секретариат «в ближайшие дни издаст распоряжение о реорганизации армии на новых демократических принципах», после чего «для координации работы командного состава с выборными организациями будут образованы комиссариаты из представителей национальных и областных войск, и военно-революционные комитеты должны будут передать этим комиссариатам свои полномочия»[336].

Генеральный секретариат, наконец, угрожал, что с теми, кто будет выступать против обозначенного плана («врагами демократии»), он «умеет бороться». Однако нереальность предлагаемых мер была очевидной.

Одновременно появился и приказ С. В. Петлюры украинскому комиссару Северного фронта, согласно которому запрещалось выполнять любые распоряжения назначенного СНК Верховного главнокомандующего Н. В. Крыленко, предлагалось усилить украинизацию, давать отпор врагам УНР и поручалось для реализации намеченного «принять те меры, которые вызываются вашим географическим положением относительно Петрограда, откуда надвигается на Украину эта опасность. Надо, чтобы вы эту опасность остановили возле Петрограда»[337]. Это уже был не просто авантюрный, но и отчаянный демарш. Ведь любые меры украинизированных частей легко можно было квалифицировать как выполнение приказа С. В. Петлюры со всеми вытекающими последствиями.

Низкая же боеспособность украинизированных частей не оставляла им практически никаких шансов в случае возникновения недоразумений, вооруженных столкновений и т. п. Нередко украинские части, направлявшиеся в Украину с фронтов, вдали от родных мест останавливали, разоружали, даже грабили и избивали. Нападавшими были и воинские единицы, поддерживавшие власть Советов, и просто крестьяне и жители городов. Такая судьба постигла, в частности, 1-й Украинский конный им. Тараса Шевченко полк, сформированный к зиме 1917 г. из украинцев 14-й конной дивизии 12-й армии Северного фронта, а также украинский полк, который выделился из 3-й конной российской дивизии в Донбассе[338].

Другие части, может быть, и более организованные, как, например, 14-й стрелковый Железный полк 40-го корпуса 9-й армии Румынского фронта, хотя и прибыли в боевом составе и состоянии к местам назначения (в данном случае – в Одессу), практического участия в последующих политических событиях не принимали[339]. Фактически то же самое можно сказать и о 175-ом пехотном Батуринском полке 44-й пехотной дивизии 12-й армии Северного фронта – единственной из украинских частей этой армии, сумевшей добраться на Черниговщину, в район Бахмача[340].

Мало чем отличалась ситуация и с формированиями, которые образовались в тыловых гарнизонах из служащих запаса. Так, 24 ноября в Киев прибыли 1-й конный полк (из Новогеоргиевска) и пехотный полк, сформированный из украинцев Павловского, Измайловского, Семеновского и Волынского полков (из Петрограда)[341]. Но эти части также оказались небоеспособными. Так, Петроградский полк им. Т. Шевченко с началом решающих событий в Киеве объявил «нейтралитет» и бесследно исчез, а полк из Москвы, который ехал «прославлять освобождение Украины», распался, едва выдержав один парад в Киеве. Довольно быстро главным лозунгом подавляющей массы солдат-украинцев стало «Домой!» вместо первоначальных обещаний защищать «украинское дело»[342].

Весьма показательной в этом отношении является история с сердюцким им. гетмана Орлика полком, которую И. П. Мазепа передал следующим образом: «Полк гетмана Орлика в начале декабря прибыл из Петербурга через Киев в Екатеринослав. Это был своего рода «троянский конь», которого московские большевики, после соответствующей агитационной подготовки, выслали из Петербурга в Киев, чтобы подорвать Центральную Раду изнутри. В Киеве это заметили и целый полк «сплавили» в Екатеринослав. Помню, с какими радостными надеждами встречали это войско екатеринославские украинцы. Но надежды подвели. Большевистская пропаганда так затуманила головы этим «сынам Украины», что, когда позже дошло до борьбы с большевиками, они провозгласили нейтралитет и не захотели сражаться за украинское дело»[343]. Более того, собрание полка приняло несколько резолюций, в которых осудило политику Центральной Рады, в частности ее отношения с Советской Россией[344].

Украинская пресса в то время пыталась психологически, идейно поддержать процесс украинизации войск, едва ли не ежедневно радостно, приподнято сообщала о возвращении в Украину воинских частей, приветствовала украинских солдат, публиковала множество резолюций о поддержке солдатами Центральной Рады, ее политики. Но несоответствие пропагандистских усилий и их последствий все больше бросалось в глаза любому объективному политику.

Требования украинизации Черноморского флота (его матросский состав был почти на 80 % украинский, а командный, за некоторыми исключениями, – российский) к каким-либо серьезным последствиям также не привели. Максимум, на отдельных судах были подняты сине-желтые флаги[345].

Были, конечно, и попытки сломить проявившиеся тенденции, восстановить дисциплину, парализовать деморализационное влияние на воинские формирования антивоенных агитаторов. Одной из таких попыток стала инициатива начальника Киевского военного округа полковника В. А. Павленко относительно создания не украинизированных, а собственно украинских частей и предоставления им привилегированного положения с присвоением статуса «сердюцких» (во времена Гетманщины сердюки, наподобие гвардии, были элитарными частями украинской армии, они прославили себя обороной Ставища во времена Б. З. Хмельницкого и Батурина при И. С. Мазепе, последнее стало причиной того, что Петр I вычеркнул термин «сердюки» из реестров своей армии, и к нему больше не возвращались). Из полков, находившихся в Киеве, были созданы две сердюцких дивизии. В 1-ю включили Богдановский, Полуботковский, Дорошенковский и Георгиевский им. Богуна полки, при этой же дивизии началось формирование «пушечной Михаила Грушевского» бригады, саперной сотни и конного полка. Командиром дивизии был назначен полковник Ю. Е. Капкан. Командиром 2-й дивизии стал генерал А. П. Греков[346]. По некоторым данным, сердюцкие дивизии насчитывали 12 тыс. воинов[347]. Организация сердюцких полков получила идейную поддержку некоторых органов печати. Так, «Рабочая газета», кроме официальной информации, разместила ряд специальных статей, среди которых крупные публикации Н. М. Галагана «Сердюки», «Сердюцкая дивизия и народная украинская армия» и др.[348] Но попытки создать своего рода национальную гвардию в целом успеха не имели. Как следствие – В. А. Павленко был вынужден покинуть пост, а сердюцкие полки уравняли по статусу с обычными.

И все же, по сравнению с потенциалом, на который опирались большевики, поборники советской власти, к концу ноября – началу декабря 1917 г. на стороне Центральной Рады сохранялось общее преимущество в военных силах как в Украине в целом, так и в конкретных пунктах. В политическом центре края, в Киеве, войска Центральной Рады, как минимум, вдвое превосходили вооруженные отряды красногвардейцев и солдат, поддерживающих большевиков, Совет рабочих депутатов, ВРК. Украинизированные части (около 16 тыс. человек) решили в пользу Центральной Рады спор между ней и большевиками, обезоружив в начале декабря красногвардейцев и их союзников-солдат и выслав их за пределы Украины. Успех был обеспечен главным образом внезапностью и молниеносной реализацией плана – среди ночи безоружных раздетых бойцов из казарм препроводили под конвоем к заранее подготовленным поездам и отправили подальше от Киева, даже за пределы Украины. В операции принимали участие 1-я Сердюцкая дивизия (Богдановский, Полуботковский, Дорошенковский и Георгиевский полки), курень им. Т. Шевченко, курень смерти, 1-й конный