лучше и все чаще стал интересоваться, как идет ремонт и скоро ли он сможет вернуться в Москву. Я говорил об этом Якову Михайловичу, а он отвечал:

— Тяните, тяните с ремонтом. […] Пусть подольше побудет на воздухе, пусть отдыхает[112].

Основной задачей Свердлова было продемонстрировать партактиву, что советская власть вполне обходится без Ленина. Весь сентябрь и первую половину октября он и А. И. Рыков по очереди председательствовали в Совнаркоме. Все остальные руководящие посты: председателя ВЦИКа и секретаря ЦК, председателя Бюро и председателя ЦК — у Свердлова уже были. «Вот, Владимир Дмитриевич, и без Владимира Ильича справляемся», — сказал как-то Свердлов Бонч-Бруевичу. Нужно ли сомневаться, что Бонч-Бруевич доложил об этом разговоре Ленину? По крайней мере, и эту фразу он запомнил и для нас записал[113].

В октябре ремонт квартиры Ленина в Кремле был закончен. Видимо, Бонч-Бруевич, самый близкий Ленину человек, был единственным, кто не хотел, чтобы Ленин «отдыхал» и «дышал свежим воздухом»: он немедленно сообщил Ленину, что ремонт окончен и у Свердлова больше нет повода держать Ленина в изоляции в Горках. Мальков вспоминает:

Недели через три после переезда в Горки Владимир Ильич встретил меня при очередном моем посещении с какой-то особенно подчеркнутой любезностью.

— Ну как, товарищ Мальков, ремонт в моей квартире скоро закончится?

— Да знаете, Владимир Ильич, туго дело идет. […]

Он вдруг посуровел.

— […] Ремонт в Кремле уже два дня как закончен. Я это выяснил. […] Завтра же я возвращаюсь в Москву и приступаю к работе. Да, да. Завтра. Передайте, между прочим, об этом Якову Михайловичу. Я ведь знаю, кто вас инструктирует. Так запомните — завтра!

И, круто повернувшись ко мне спиной, Владимир Ильич ушел в свою комнату. На следующий день он вернулся в Москву[114].

Так с помощью «плохого» Бонч-Бруевича, желавшего Ленину зла, он возвратился из ссылки, в которую его отправил «добрый» Свердлов для отдыха под «нежными» взорами десятка чекистов Дзержинского.

Впрочем, в октябре 1918 года «отдыхал» не только Ленин, но и Дзержинский. В первых числах октября вместе с Аванесовым, тоже сильно подуставшим во время эпопеи с покушением на Ленина и убийством Каплан, под чужими фамилиями (Джержинский выехал под фамилией Доманский, сбрив бороду, усы и шевелюру), спутники отправились в Швейцарию, где все это время жили жена и сын Дзержинского. Инициатором поездки Дзержинского и Аванесова был Свердлов. Но все это больше походило на попытку Свердлова спрятать Дзержинского и Аванесова за границей на время расследования обстоятельств покушения выздоравливающим Лениным и его секретарем Бонч-Бруевичем.

Жена Дзержинского Софья Сигизмундовна, с которой тот не виделся почти восемь лет, жила в Берне и работала секретарем советской дипломатической миссии, открывшейся в Швейцарии в сентябре 1918 года. Сын Ян знал отца только по фотографиям. Дзержинский о своем приезде семью заранее не известил. Из Берна все трое уехали в Лугано. Но уже через неделю Дзержинский оставил семью и выехал в Берлин. В Москву он вернулся только в последних числах октября. К этому времени в Германии началась революция, та самая, о которой предупреждали и левые коммунисты во главе с Дзержинским, и Троцкий.

Пересмотрел ли Ленин свой взгляд на передышку в те дни? Внешне может казаться, что да. 1 октября из Горок Ленин писал Свердлову:

Дела так «ускорились» в Германии, что нельзя отставать и нам […] Надо собрать завтра соединенное собрание ЦИК, Московского Совета, Райсоветов, Профессиональных союзов […] Назначьте собрание в среду в 2 ч. […] мне дайте слово на 1/4 часа вступления, я приеду и уеду назад. Завтра утром пришлите за мной машину (а по телефону скажите только: согласны)[115].

Однако Свердлов и ЦК согласия на приезд Ленина не дали, справедливо предполагая, что Ленин опять обманет и будет требовать сохранения передышки. 2 октября на заседании Бюро ЦК, а затем и ЦК полного состава, решено было, не приглашая Ленина, зачитать 3 октября на собрании советского и партийного актива его письмо, в котором Ленин вновь предлагал (как оказалось) повременить.

«Кризис в Германии только начался, — писал Ленин. — Он кончится неизбежно переходом политической власти в руки германского пролетариата […] Мы не будем нарушать Брестского мира теперь», — указывал Ленин, заверяя советский и партийный актив в том, что для помощи германской революции нужна армия в три миллиона человек, а ее можно создать не ранее весны 1919 года[116].

Называя германскую революцию в письме Свердлову «событием дней ближайших», Ленин не собирался помогать ей еще полгода. Свердлов мыслил иначе: «Мы расцениваем события Германии как начало революции, — писал он 2 октября 1918 года Сталину. — Дальнейшее быстрое развитие событий неизбежно»[117].

И пока Ленин весь день 3 октября сидел в Горках на пригорке, с которого была видна дорога, ожидая обещанной, но так и не посланной за ним машины, в ЦК, вопреки воле Ленина, приняли решение о поддержке германской революции, начавшейся на следующий день: 4 октября к власти в Германии пришло правительство Макса Баденского и лидера правого крыла немецких социал-демократов Филиппа Шейдемана, заявившее о согласии подписать мир с Антантой на условиях «14 пунктов» президента США Вудро Вильсона. 5 октября 1918 года Брестский мир аннулировало новое германское правительство.

Худшего для Ленина и быть не могло: в написанном им по этому поводу обращении во ВЦИК он снова предлагал готовиться к войне, теперь уже с Западной Европой, но передышки с Германией не прекращать.

ВЦИК размышления Ленина о сохранении Брестского мира посчитал неуместными. Письмо Ленина встретили холодно. В протоколе заседания сделали лаконичную запись: «Принять к сведению»[118]. Вслед за этим заслушали доклады сторонников разжигания революции в Германии. Радек назвал момент «неслыханно грандиозным», подчеркнув, что «в великие моменты надо быть великим, надо уметь рисковать всем, чтобы достигнуть всего». Троцкий тоже готовился к разрыву Брестского соглашения и революционной войне, которой вот-вот придет время. В духе доклада Троцкого ВЦИК принял единогласную резолюцию и предписал Реввоенсовету республики, председателем которого был Троцкий, «немедленно разработать расширенную программу формирования Красной армии в соответствии с новыми условиями международных отношений; разработать план создания продовольственного фонда для трудящихся масс Германии и Австро-Венгрии»[119].

4 ноября началась революция в Австро-Венгрии. 5 ноября Австро-Венгрия подписала перемирие. Союзные войска заняли Константинополь. В Болгарии провозгласили республику. Ходили слухи о предстоящем отречении германского кайзера Вильгельма. И действительно, 8 ноября в Германии провозгласили республику. К власти пришли социал-демократы. 11 ноября правительство новопровозглашенной Германской республики подписало в Компьене перемирие с Антантой. 13 ноября на заседании