Я мрачнею:

— Опять вранье.

— Но и тут я ошиблась, дитя. Ты бы нашла меня хоть на краю света. Вот видишь, какого я о тебе высокого мнения. Ты пережила множество невзгод, но умудрилась сохранить позицию, в которой можешь влиять на дальнейшие события, и теперь в одиночку пытаешься восстановить мир на планете.

— Так помогите мне, — говорю я.

Госпожа Койл стучит по дверному косяку тыльной стороной ладони, словно глубоко о чем-то задумалась.

— Я все гадаю, дитя. — наконец произносит она, — готова ты или нет?

— К чему?

Но она молча разворачивается и выходит.

— К чему готова? — кричу я ей вслед, а потом сажусь в постели, ставлю ноги на пол, встаю…

И тотчас падаю на соседнюю койку — голова кружится неимоверно.

Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы остановить мир…

Я снова поднимаюсь и выхожу за госпожой Койл.

Солдаты вскидывают винтовки и начинают осматриваться по сторонам, но PЕВ спэклов, кажется, летит со всех сторон и быстро приближается.

Мэр держит винтовку наготове. Я тоже поднимаю свою, одной рукой опираясь на Ангаррад, но пока ничего не вижу…

И вдруг солдат, стоящий чуть дальше по дороге, падает на землю, крича во все горло и хватаясь за грудь…

— Там! — кричит мэр…

И вдруг на нас набрасывается целый взвод спэклов — их дюжины, они несутся из леса вдоль дороги, стреляя в солдат из белых палок. Солдаты падают, пытаясь отстреливаться…

И мэр уже несется мимо меня, стреляя из винтовки и увертываясь от летящих в него стрел…

Куда ни глянь, всюду падают на землю убитые спэклы…

Но как только падает один, тут же из-за него выскакивает другой…

ЗА МНОЙ! — раздается в Шуме…

Мэр отдает этот приказ всем вокруг…

НАЗАД! ЗА МНОЙ!

Но он кричит это не вслух, я даже гула не слышу, просто в голове сами собой появляются слова…

И тут…

Не может быть!…

Все оставшиеся в живых солдаты — их теперь около двенадцати, — все они одновременно бросаются…

НАЗАД! КО МНЕ!

Точно стадо овец за лающей собакой…

ВСЕ! ЗА МНОЙ!

Они стреляют на бегу и двигаются за мэром — в едином ритме, как один, все эти совершенно разные люди внезапно превратились в одного человека. Сами того не замечая, они перешагивают через трупы…

ЗА МНОЙ!

ЗА МНОЙ!

Даже я чувствую, как хватаюсь за поводья Ангарад…

И бегу за ними.

Жеребенок?!

Я проклинаю себя и отворачиваю ее морду от сражения…

Но солдаты продолжают бежать, даже когда падал один, а потом и второй — они бегут двумя короткими шеренгами, одновременно стреляя из винтовок по спэклам…

Спэклы падают под огнем…

Солдаты бегут…

Тут ко мне подлетает мистер О’Хара на своей лошади, он тоже палит из винтовки одновременно со всеми, а рядом из леса выскакивают спэкл с белой палкой, он целится в О’Хару…

ЛОЖИСЬ! — думаю я…

Думаю, но вслух не говорю…

И эта мысль — быстрая, как пуля, — проносите" от меня к нему…

Он тут же пригибается в седле, и заряд кислоты пролетает над его головой… Я

Мистер О’Хара стреляет в спэкла и поворачивается ко мне…

Но не с благодарностью — в его глазах пылает ярость…

Внезапно наступает абсолютная тишина.

Спэклов больше нет. Они даже не убегают — их просто не стало, мы отразили атаку, всюду валяются трупы спэклов и людей…

Сражение шло не больше минуты…

А перед нами стоят две идеально ровные шеренги уцелевших солдат: винтовки одинаково подняты, все взгляды устремлены туда, откуда появились спэклы…

Все ждут новых приказов мэра…

Я смотрю на его лицо: оно так горит свирепой яростью и решимостью, что смотреть больно.

И я знаю, что это значит.

Его власть над людьми крепнет.

Он управляет ими все быстрее, легче и четче.

(но я тоже, я тоже)

— В самом деле, Тодд, — произносит он вслух. — Ты прав.

Тут до меня доходит: хоть моего Шума до сих пор никто не слышит, мэр-то все прекрасно понял…

— Возвращаемся в город. — Впервые за черт знает сколько времени он улыбается. — Пора попробовать коечто новенькое.

— Спасибо огромное. Уилф! Ты герой! — слышу я голос Брэдли, когда выхожу из корабля-разведчика на улицу и озираюсь по сторонам в поисках госпожи Койл. Уилф останавливает рядом с кораблем телегу с двумя гигантскими бочками свежей воды: можно раздавать.

— Не за что, — отвечает Уилф. — Я просто делаю свое дело.

— Хоть кто-то его делает, — раздается за моей спиной. Это Ли — он почему-то вернулся с охоты раньше обычного.

— Ты не видел, куда пошла госпожа Койл? — спрашиваю я его.

— И тебе здравствуй, — смеется он, показывая мне двух лесных кур. — Вот эта, пожирнее, нам с тобой. А Симона и Гуманист обойдутся худосочной.

— Не называй его так, — хмурюсь я.

Ли переводит взгляд на Брэдли, который шагает обратно к кораблю. Наблюдатели, что сидят полукругом возле трапа — сегодня их стало еще больше, — тихо переговариваются о чем-то друг с другом, и в Шуме некоторых, включая Ивана, слышится слово «Гуманист».

— Он же пытается нас спасти, — говорю я им. — Он хочет, чтобы люди, которые скоро сюда прилетят, жили в мире. Со спэклами.

— Ага, — отзывается Иван. — И так он занят этим делом, что даже не замечает: их мощное оружие куда быстрей восстановит мир на планете, чем вся хваленая гуманитарная помощь!

— Хваленая гуманитарная помощь обеспечит тебе долгую жизнь, Иван, — говорю я. — И на твоем месте я бы занималась своим делом, а не лезла в чужие.

— Наше дело — выживать, — громко отвечает Иван.

Сидящая рядом женщина поддакивает, самодовольно улыбаясь, и хотя она страдает от того же недуга, что и я, — видно по ее пепельно-серому лицу и железному обручу на руке, — мне все равно хочется хлестать и хлестать и хлестать ее по щекам, чтобы она никогда больше не смела так на меня смотреть.

Но Ли уже берет меня за руку и ведет прочь, вокруг корабля — там, рядом с двигателями, никто не стал бы разбивать палатку, хотя сейчас они холодны и не работают.