— Мам, я подрабатывала няней. Нашему доктору не с кем было оставить ребёнка, а меня ему порекомендовала старшая сестра отделения, потому что живу недалеко от него. Вот как освободилась, так вернулась домой. Деньги нам совсем не лишние, согласись, а заплатил он целых десять тысяч.

Взгляд матери немного потеплел.

— Ребёнок маленький? Как ты вообще рискнула остаться с чужим дитём? Что ты в них понимаешь? А если б случилось что? Дети такие непредсказуемые. — Мама смотрела с подозрением, как будто знала, что дочь говорит не всю правду, и Даша ждала основательных расспросов, к которым в данный момент не была готова, но выдохнула с облегчение, услышав: — Ты раздевайся, проходи, за ужином договорим.

Допрос, к счастью, откладывался. Даша спряталась в ванной комнате и умылась холодной водой, чтобы выглядеть более-менее естественно. Поглядела на себя в зеркало, вроде бы всё нормально: цвет лица приобрёл обычный оттенок, да и слёзы высохли. Появилась надежда, что можно сказать маме, если вдруг она спросит, почему Даша вернулась домой в таком виде, что ей просто показалось.

— Дочь, ты ничего не скрываешь? — спросила мама, как только Даша села за стол. — Ты про ребёнка, с которым нянчилась, так ничего и не ответила.

Даша выдержала сканирующий взгляд и в очередной раз подумала о том, как жаль, что у них не получается быть подругами, что вот сейчас было бы хорошо вывалить все свои переживания, услышать доброе слово, обсудить происходящее, посмеяться над Алискиными шуточками, рассказать о своих чувствах к доктору, поделиться тем, что кажется обидным и неправильным, и услышать слова поддержки. Но, увы, мама не тот человек, с которым можно поговорить о личном. Пережив предательство в юном возрасте, она, кажется, лишилась веры в людей и дочь воспитывала очень строго, чтобы та не повторила её ошибок. Даша тяжело вздохнула и сказала лишь то, что не вызвало бы маминого недовольства.

— Алиса оказался замечательной смешной девочкой восьми лет. Я получила массу удовольствия от общения с ней. Так что работа оказалась совсем не трудной, скорее, наоборот, приятной.

— Неужели с такой большой сидеть надо? — искренне недоумевала мать.

— Да, родители её одну не оставляют и в школу провожают, и забирают тоже. Вообще, я поняла, что ей много внимания уделяют, ну и балуют сильно.

— Завидуешь?

— Нет. — Даша пожала плечами. — У них есть возможности, у нас таких не было. Что сравнивать-то? У Алисы оба родителя не бедствуют, да и заботиться о дочери меньше не стали, несмотря на то, что вместе уже не живут и разводиться собираются. — Даша ощутила оценивающе-высокомерный взгляд матери, но всё равно продолжила. — Ты не подумай, Фёдор Сергеевич очень любит свою девочку, но его куда-то вызвали почти в полночь, вот он и искал, на кого можно ребёнка оставить. Из рассказов Алиски я поняла, что там, где они живут с матерью, есть постоянная няня. Но в эти дни девочка была у отца.

— Вот как! — Мама как будто нашла к чему можно придраться. — Доктор этот твой, получается, семью свою бросил, раз дочь на выходные забирает? — Она вопросительно посмотрела на Дашу и, не дождавшись ответа, продолжила. — Да и то, смотрю, родитель-то так себе. Вместо того чтобы с дочкой побыть, среди ночи дела себе неотложные нашёл.

Мать говорила всё это таким тоном, будто выносила приговор и вина Рябины была неоспоримо доказанной, что невероятно возмущало. Даша уже рот открыла, чтобы защитить его, но вовремя одумалась, побоявшись, что сделает только хуже. Маму ей переубедить не удастся, легче промолчать и остаться при своём мнении.

Она быстренько поела и помыла посуду, затем устроилась с книжкой на диване и попыталась учить. Только в голову ничего не лезло.

— Можешь купить себе обновку на заработанные деньги, — мама присела на краешек дивана, — потому что девушка должна хорошо выглядеть. Замуж тебе пора, — вздохнула она.

— Мне ещё учиться и учиться, — устало улыбнулась Даша.

— Тебе уже двадцать два, — улыбнулась в ответ мама и погладила Дашу по голове, откинув прядь рыжих волос, — совсем взрослая. Знаю, что надоела со своими нравоучениями, но ведь я тебе только добра желаю. Сама подумай, вот доучишься ты, работать пойдёшь, а коллектив-то женский. Где мужа искать будешь? Да и когда? Будет вся жизнь у тебя работа-дом-работа… — горько усмехнулась она. — Деток ты любишь, захочешь рано или поздно и своего, и что? Родить для себя — не проблема, но это неправильно. И для тебя неправильно, и тем более для ребёнка, у детей должны и мамы, и папы быть, — кинула виноватый взгляд на Дашу.

— Мам, у меня коллоквиум завтра. Давай за жизнь поговорим потом, — тихо произнесла Даша.

— Потом жизнь кончится. Коллоквиум… А ведь он тебе нравится, доктор твой, — охнула мама. — Хочешь стать ему ровней? Так я тебя разочарую: врачи спят с медсёстрами на работе, а дома у них семьи. И твой вот этот, с дочкой, ничем от других не отличается. У нашего доктора сын из армии вернулся, я фото видела, симпатичный. Давай лучше с ним познакомишься? Он часто к отцу приходит, я тебе позвоню, прибежишь, покажешься.

— Как племенная кобыла? — Даша тяжело вздохнула. — Мам, я сама с кем-нибудь познакомлюсь.

Мама засмеялась, но её глаза оставались грустными.

— Так ты уже любишь, только не того.

Даша обняла мать и чмокнула её в щёку.

— Вот что ты завелась? Никого я не люблю и до свадьбы ни с кем в постель не лягу. Всё? Договорились? А сейчас я буду учить.

— А то я симптомы не узнаю. — Мама обняла Дашу. — Я же счастья тебе желаю… Вы разные, он вон какой, — она подняла руку вверх, показывая, что тот, о ком она говорит, для Даши недосягаем. — А ты где? Сколько б не хотела до него достать — не получится. Знаешь, как больно, когда тот, кого любишь больше жизни, проходит мимо и ты для него никто, пустое место, а он голову опускает, чтоб взглядом с тобой не встретиться, чтоб не подумал кто-нибудь, что между вами что-то было. И так изо дня в день, из года в год…

Даша была убеждена, что вот сейчас, в этот момент, мама впервые за всё время заговорила об отце. На физическом уровне ощутила тревогу матери, обиду по поводу его отсутствия в её жизни. А ещё то, что, несмотря на прожитые в одиночестве годы, мама его до сих пор любит.

Даше захотелось его увидеть, просто посмотреть на того, кто по сути сломал