обрамление, понятное дело, тоже придает колорита, ведь на вилле бабушки Маши в более южной части Италии, например, снега на Рождество никогда  не достается.

Городок Альто-Адидже не большой, но видать, очень туристический, потому что народу на улицах было столько, что яблоку некуда было упасть.  А еще  каждый житель старался так украсить свой дом или лавку, чтобы уж точно переплюнуть соседей. Правда, посреди бела дня километры иллюминации еще не светили, но рождественские ясли в каждом окне были поистине великолепны.

А сам рынок, чего здесь только не было, от сыров до натуральной косметики. А уж всякого праздничного декора или незатейливых сувениров.  И еще тут сытно кормили. Причем, так же как и в архитектуре, найти можно было все: от тирольских сосисок с капустой или полентой до штруделя.

Когда же над городом зажглись первые гирлянды, а мы нагулялись от души, Ба затянула нас в небольшое кафе, где, по ее словам, подавали лучшее бомбардино со сливками во всей Италии, теплый коктейль на основе яичного желтка.  В ожидании заказа Луиза с Анхеликой отправились попудрить носик, мы же с Марго и Лизой, вымыв руки, сидели за столиком, делясь впечатлениями.

И тут произошла неприятная встреча.

— Опа, какие люди и без охраны! — ехидно улыбаясь, к нашему столику подошел Альфонсо Скорцезе. — А я иду по улице, любуюсь, так сказать, пейзажем и тут, кого я вижу! Сама Катерина — любимая племяшка! Одна и даже без охраны.

— Чего тебе нужно Альфонсо?

— А где же объятия, поцелуи в щечку? Разве так встречают любимого дядю?

— Я, кажется, один раз уже говорила, как я тебя встречу, если ты еще раз ко мне подойдешь? — начала заводиться я.

— Ты полегче на поворотах, племянница! — слово «племянница» он выговорил так, словно это было самое низкое ругательство. — И как ты со мной разговариваешь, ведьма? Я ведь и по-плохому могу…

— Она разговаривает с тобой так Альфонсо, как и положено принцессе клана. — за спиной этого слизня показалась Луиза с Анхеликой. — А вот как разговариваешь с наследницей ты? Мне стоит рассказать об этом Филиппе.

Альфонсо аж посерел.

— Чтобы какая-то ведьма была принцессой клана. — взвился он.

— Не какая-то, а Катерина Скорцезе — Морозова. И ты сейчас же перед ней извинишься.

— Не дождешься, прекрасная тетушка! Вы тут одни, что вы сможете мне сделать?

Зря он так!  Тут же из всех дверей показались черные тени нашей охраны.

Казалось посереть больше, чем было до этого Альфонсо  не мог.  Но я ошибалась. Его бедного аж затрясло всего.

— Я не буду извиняться перед ведьмой! — все же в вызовом бросил он Ба.

— Будешь! — не выдержала я.

Кулон, повешенный мне на шею еще моим драконом, треснул. И  из меня полилась та сила, что однажды вырвалась в столовой Академии. Только теперь она была более густой и  терпкой. Это было не желание, это было принуждение. И действовала она теперь более направленно, только на этого недомерка. Окутав его плотным коконом, сила стала ластиться к моим ногам, готовая к любому приказу.

— На колени! — приказала я. Со спокойным отчуждением наблюдая, как подгибаются колени «дядюшки». Как он, еще пытаясь сопротивляться, все же встает на колени. Я с каким-то  интересом злобного ученного наблюдаю за всеми его трепыханиями, в которых он старается сбросить оковы.  Глупый! Разве из них можно вырваться.

Я все еще сижу на стуле, а посетители кофейни занимаются своими делами. Молодцы, кто-то позаботился об отводе глаз. И только вампиры и подружки с напряжением ждут продолжения.

— Ползи сюда! — приказываю я.

И Альфонсо нехотя, пытаясь сопротивляться своему телу, ползет ко мне. Когда, его нос утыкается в носок моих сапог, он останавливается. И смотрит на меня. Его взгляд выражает такое море ненависти, что мне становиться смешно.

Красивый смех, словно звон колокольчиков, разлетается по кофейне. Но люди за столиками его не слышат, занятые своими предрождественскими проблемами. И только взгляд командира охраны, что смотрит сейчас на меня с мальчишечьим восторгом, заставляет успокоиться и отпустить запрокинутую голову. Чтобы увидеть уже море похоти и вожделения в глазах Альфонсо! Это отрезвляет меня — Катерину Морозову. Но черное нечто в моей душе говорит, что рано, что нужно дожать! И Катерина Морозова сдается.

— Теперь рядом со мной ты будешь помнить только четыре слова: «Да, госпожа» и «Спасибо, госпожа!». Ты меня понял? — слегка ударяю носком по его носу. Хотела не сильно, но у него тут же начинает течь кровь. Правда сразу же перестает, все-таки регенерацию  вампиров никто не отменял! Но пару капель успевают упасть на пол.

— Да, госпожа! — с придыханием отвечает Альфонсо.

— А теперь целуй! — ткнула ему в нос сапог.

— Спасибо, госпожа! — отвечает вампир. И словно какую-то драгоценность целует мой сапог, глядя при этом в мои глаза.

— Глаза в пол! И я все еще не слышала извинения!

— Да, госпожа! — опускает он взгляд. — Простите меня, госпожа!

— Простите меня, госпожа, мелкого засранца! -

— Простите меня, госпожа, мелкого засранца! — искорежившись от желания сбросить гнет, все же вымолвил вампир.

— А теперь пошел вон и чтобы я тебя близко от себя больше не видела!

Альфонсо застыл.

— Не слышу!

— Да, госпожа! — понуро отвечает вампир, пытаясь встать.

— Ползком!

— Да, госпожа!

Мне хватает сил посмотреть, как Альфонсо ползет до входной двери. Открывает ее и уже на своих двоих отправляется дальше. Отпускаю от себя кусочек этой черноты, чтобы проследила за вампиром до вечера.

Сволочь, всю рождественскую сказку испортил!

И тут меня накрывает темнота.

Глава 20

Пришла в себя в незнакомой комнате. Спальня. По отсутствию всевозможных финтифлюшек поняла, что, скорее всего, гостевая. Из приоткрытой двери в соседнюю комнату доносились голоса. Прислушалась,  Роман, Леслав и бабушка с Лизой.

— В моем роду были суккубы. — говорила Луиза, — Кажется, какая-то из прабабушек, но точнее нужно у сестры узнать. Но, не думаю, что она была так же сильна, как и Катарина (исковеркала она мое имя на испанский манер).

— Наша девочка сильна магически. — ответил Леслав. — Поэтому и все доступные ей способности тоже сильны.

— А почему она в обморок упала? — спросила Лиза.

— Потому, что еще не совсем овладела ипостасью демона. — ответил Роман.

— А