Вот и сейчас не лучше. То есть – будет не лучше, если завертится вся эта карусель. Банды разместились компактно. Сейчас нас разделяет около двухсот метров. Если что-то начнется, за сколько минут они доберутся до нас? Вот именно. Так что сидим тихо и думаем. Думаем и размышляем, что делать.

15 год по летоисчислению Нового мира

В двух километрах к северу

от заброшенного аула

– Знаешь, что мне напоминает этот распадок? – усмехнулся Филин.

– Даже боюсь спрашивать, – хмыкнул я и облизал пересохшие губы.

– Нет, ну ведь и правда похоже, – не унимался сержант.

– Филин, твою дивизию! Уймись! – Верещагин поморщился и достал бинокль. – Лодку она напоминает. Большую, твою мать, лодку.

– Подводную лодку в степях Украины, – тихо начал сержант, но наткнулся на злой взгляд командира и заткнулся. – Уже молчу…

– Мыслитель хренов!

– А вон тот валун на клитор похож… – тихо прошипел сержант и оглянулся на капитана. Верещагин, не отрывая глаз от бинокля, показал ему кулак.

А он был прав, этот Сергей. Форма у распадка была… Как бы это помягче выразиться? Навевала фривольные мысли о женских гениталиях. Горный ручей и гранитные ступеньки террас, лежавшие вдоль склона, усиливали впечатление. Мысль устроить в этом месте засаду и вовсе вызывала нервный, слегка натянутый смех. Нет, ни самоубийцами, ни идиотами мы не были. И дело здесь не только в форме распадка.

Длиной он метров двести пятьдесят, не больше. Ширина – около семидесяти. Формой похож на… В общем, вы уже поняли, на что он похож. На огромную стрелку компаса, указывающую направление юг-север. Эдакий небольшой, но аккуратный распадочек, зажатый в жесткие рамки из серого гранита. Пройдет совсем немного времени, и эти горы взорвутся выстрелами, стонами и проклятьями…

Левее меня, метрах в пяти, между двумя валунами лежит Поль. Он, прищурившись, наблюдает за парящей над нами птицей. Эти крылатые твари, немного похожие на птеродактилей, прекрасно чувствуют, что здесь прольется кровь. Птицы, в отличие от остальных зверей Нового мира, быстро поняли повадки странных двуногих. И то, что после нас часто остаются теплые тела, которые можно долго рвать клювом на части, вдыхая сладковатый запах крови.

Я не люблю птиц. Однажды, лет пятнадцать назад, одна цыганка нагадала мне смерть от этих пернатых созданий. Что это будет за птица – она не сказала. Мне, если честно, это не важно. Поэтому я искоса наблюдаю за парящей в небе фигурой и зло сплевываю на камни. Мне бы не хотелось, чтобы такая тварь ужинала моим фаршем. Но и другого выбора у нас нет. Не придумали. Ночью мы выскользнули из заброшенного аула и, отступив к реке, устроили в распадке засаду.

Впереди банды пойдет передовой дозор. По-хорошему, его надо бы пропустить, чтобы не поднимать шум заранее. Увы, но у нас нет такой возможности – мы заняли позицию на узком проходе, ведущем на русскую территорию. Вся эта позиция – тридцатиметровый проход, перекрытый нашей группой. И два бойца, которые прикрывают тыл. При всем нашем желании – пропускать дозорных некуда, да и незачем. Как сказал Филин – «будем сажать всех».

За нашими спинами, километрах в тридцати, река Амазонка. И при всем нашем желании уйти не получится. Потому что разведгруппа должна слегка придержать эту банду. До подхода помощи. Увы, но так иногда случается. Нет в этом никакого героизма. Есть такое слово – «надо».

Мы лежим, укрываясь между камнями, и тихо звереем от томительного ожидания. И легкая сонливость, замешанная с доброй порцией злости, – очень привычные чувства для таких ситуаций.

Узкая тропа, которая ведет из аула в распадок, заминирована. Там поставлены три русские МОН-50 – мины направленного действия. Расположены в шахматном порядке, на некотором отдалении от тропы, и замаскированы. Дистанция между ними – около сорока метров. Еще две мины стоят перед нашими позициями, на террасах распадка.

В банде, как я уже говорил, почти сто человек. Передовой дозор будет состоять из пяти или десяти человек, не больше. Боковое охранение не запустят – слишком крутые здесь склоны.

Как говорит Верещагин – хреновая здесь география. В начале пути – узкая горная тропа, зажатая между отвесными скалами и разбавленная редкими распадками. Ближе к Амазонке тропа превращается в сложный лабиринт из проходов и троп. Перекрыть все и сразу никогда не получалось. Видели дельту Амазонки на карте? Со всеми ее притоками, протоками и прочим хозяйством? Здесь то же самое. Только без воды. Кто-то мне рассказывал, что этот каменный лабиринт – не что иное, как старинная дельта некогда большой реки, текущей на север. От былого величия остались лишь небольшой ручей, бегущий вдоль тропы, и запутанное кружево каменных проходов.

Если честно, то я удивился не меньше Верещагина, когда увидел такую большую банду. Не самый лучший способ попасть на русскую территорию. Потом, оценивая некоторые факты местной географии, понимаю, что их операция могла бы закончиться успешно. Если бы не разведгруппа капитана Верещагина. Не окажись она здесь, по блокпосту «Амазонка-3» нанесли бы удар с двух направлений. Причем со дня на день может начаться сезон дождей. И тогда будет совсем плохо. Думаю, вам не надо объяснять последствия этой операции?

«Контакт!» – подает знак один из бойцов, и все посторонние мысли исчезают…

Обнаружено передовое охранение. Да, появились. Неожиданно – словно возникли из прозрачного горного воздуха. Мы не ошиблись – их десять человек. Идут спокойно, не дергаются. Не скажу, что совсем расслабились, но автоматы мирно висят на пузе. Только первые двое держат их наперевес, на сгибе руки. Стволом вверх. Вояки… Когда передовой дозор втянулся в распадок, даже ветер затих. Или мне так показалось? Черт с ним: может, и показалось…

Десять человек вышли из узкого прохода в распадок и развернулись в два «шахматных» ряда, внимательно ощупывая глазами близлежащие склоны. Один из них спустился по камням к ручью и начал жадно пить воду, захватывая ее пригоршнями.

Когда их взгляд скользнул по нашей позиции, было такое чувство, что по лицу гусиным пером провели. Так всегда бывает. Взгляд кожей чувствуешь. Каждой клеткой своего тела. Дозор прошел около ста метров по распадку – и наконец в проходе показалась голова колонны. Эти бородатые мальчики шли кучно. Многие из них, выйдя на это широкое место, даже плечи расправили. Я прищурился и хмыкнул. А вот это уже становится странным. Местные жители так себя не ведут. Они выросли в горах и любое, самое узкое ущелье, для них – дом родной. Кто же это такие? И одежда у них немного отличается. Качественная, привычно сидящая на плечах. Не новобранцы на этой войне. Наемники? Откуда? В распадке уже собралось около тридцати человек. Хотя… Какие это люди? Это стадо баранов, которых пастухи ведут на убой.

Один из наших снайперов выбросил в сторону сапера пятерню и, не отрываясь от прицела, начал загибать пальцы. Он сейчас единственный, кто видит, что происходит на тропе.