- Есть отличное вино – выдержанное и сладковатое, - подбодрил он ее, видя, что сама она никак не может решиться, и понимая, что расслабиться ей просто необходимо.

Слишком напряжена. Чересчур отстраненна. И очень далека от него сейчас – еще дальше, чем это было при их первой встрече.

- Можно, если сладкое, - дрогнули ее губы в улыбке.

Кирилл встал и какое-то время был занят откупориванием бутылки и наполнением бокала тягучей бордовой жидкостью. А когда отвернулся от бара, с удивлением обнаружил Юлю, стоявшую там же, где и до этого. Она что, не двигалась все это время? Что она рассматривает? – проследил он за ее взглядом. Вазу на журнальном столике? Но в той нет ничего примечательного и достойного столь пристального внимания.

- Юля, - позвал он и заметил, как она вздрогнула, переводя на него взгляд. Сейчас в нем плескалась растерянность, и Кириллу стало даже жалко ее.

Он приблизился к ней и взял за руку.

- Что с тобой происходит? – спросил, вкладывая ей в руку бокал.

- Я не знаю. Все как-то… неправильно, - вздохнула она.

И кажется, сейчас она не закрывается от него, а даже хочет чем-то с ним поделиться. Кирилл не был уверен, что годится на роль исповедника или советчика. Но он хотел слышать ее голос – пусть говорит, что угодно, лишь бы не молчала и не обвиняла его взглядом во всех смертных грехах.

- Что именно неправильно, Юля? – тихо поинтересовался и снова взял ее за руку, на этот раз чтобы подвести к дивану как малое дитя.

Она опустилась на самый краешек. Он же специально сел поближе к ней. Заметил ее первый порыв отодвинуться и оценил, как мужественно она его преодолела.

- Так что же тебе кажется неправильным? – напомнил Кирилл, пристально разглядывая ее лицо и не в силах избавиться от все возрастающего желания поцеловать ее.

- Все! – как-то вымученно посмотрела она на него. – Что мы делаем здесь с Дениской? Это ведь не наш дом… Я уволилась с работы, и это тоже неправильно. Человек не должен сидеть на чьей-то шее, если… Неважно, в общем. Я не понимаю, что тебе от нас нужно! – снова посмотрела на него Юля, на этот раз жестче. – Зачем все это? – обвела глазами комнату, явно подразумевая более глобальные масштабы.

Кирилл растерялся, понимая всю справедливость ее упреков и не зная, что можно на это ответить. В последнее время он подчинялся больше эмоциям, нежели разуму. Он хотел заботиться о Юле и сыне. Хотел и мог это себе позволить. А вот объяснить ей так, чтобы поняла, не получалось, хоть он и пытался. И сына ему видеть тоже хотелось. Этот ребенок не только не раздражал его, как все дети до него, но чем-то даже притягивал. Кириллу нравилось наблюдать за малышом, разговаривать с ним, хоть пока и односторонне. Радовало, что сын его понимает, и казалось, что малец к нему прислушивается. Но опять же, он не находил слов, чтобы все это объяснить Юле. Он и себе-то не мог объяснить, что с ним происходит в последнее время.

- Юль, - придвинулся он к ней еще ближе. Она и на этот раз не отодвинулась. – Я и сам не знаю. Веришь? Вернее, не понимаю, - торопливо добавил, заметив смятение во взгляде девушки. – Но я хочу, чтобы все было именно так.

- Ты хочешь? – улыбнулась она. – А меня ты забыл спросить?

- А ты не хочешь? Тебе неприятно, когда о тебе заботятся, когда не нужно думать о хлебе насущном? Ты не хочешь, чтобы у сына был отец?..

- Как-то же я жила без всего этого, - резко отвернулась она. – И потом, когда тебя осыпают милостями, ты чувствуешь, что становишься обязана за все это расплатиться. А я и так твоя должница.

- Не говори ерунды! – разозлился вдруг Кирилл и схватил ее за руку. – Посмотри на меня, - велел, мысленно уговаривая себя успокоиться. Если и дальше так пойдет, ни к чему хорошему это точно не приведет.

Юля послушно повернулась к нему. Зелень ее глаз сейчас показалась Кириллу неестественно насыщенной.

- Разве я говорил что-то о долге? – тихо спросил он, невольно приближая к ней свое лицо.

От нее пахло по сумасшедшему приятно. К ее собственному запаху сейчас примешивался детский, и это сочетание как и ее близость сводили с ума.

- Ты сказал об этом давно, и с тех пор ничего не изменилось. Ты продолжаешь диктовать мне… нам свои условия. Я же вынуждена подчиняться.

Она смотрела в упор на него, ему в глаза. И с одной стороны, он не мог не восхищаться ее прямотой, с другой – впервые ему первому хотелось отвести взгляд.

- Нет больше того долга, как и никакого другого. Просто живи хорошо. Неужели это так трудно?

- Да не могу я, как ты не понимаешь! Не могу я так жить! Нас с тобой ничего не связывает, мы чужие друг другу.

- У нас есть сын, какие же мы чужие, - усмехнулся Кирилл.

- О котором ты узнал случайно, - не сдержала она ответной усмешки.

- Но узнал же…

Все! Хватит! Он больше не в силах терпеть. Особенно когда губы ее так близко.

Кирилл припал к губам Юли, почувствовав себя в этот момент маньяком. Он буквально впился в них, далеко не самым ласковым образом. Кажется, она даже испугалась сначала, но потом ответила на его поцелуй, и только это заставило смягчиться – когда сплелись их языки.

Как же ему хотелось, чтобы она прониклась тем теплом, что он испытывал сейчас! Но он понятия не имел, как нужно им делиться. Мать ему не раз говорила, что от отца он унаследовал холодность, отсутствие эмоций. Она говорила это с жалостью, а он злился. Но именно в этот момент понял, о чем тогда шла речь. Ведь если бы отец был чуточку ласковее и откровеннее, возможно, мама не испытала бы того эмоционального вакуума, что толкнул ее на измену. А потом она тепло разглядела в ком-то другом, в ее нынешнем муже, и тогда решила отказаться от всего, что имела. А имела она не так уж и мало.

Вот и в Юле Кирилл чувствовал нечто похожее с матерью. Этой женщине нужно было тепло, которое он старался дать, но ничего не получалось. Что бы он ни предпринимал, все ее только еще больше отдаляло от него. Его же, вопреки всему, тянуло к ней еще сильнее.

Он уложил ее на диван, и она не сопротивлялась. Губы спустились к шее – к тому месту, где трепетно порхала жилка. Ее кожа казалась ему бархатом сейчас – нежнейшим и тончайшим. А руки уже сами расстегивали пуговицы на ее кофте, чтобы открыть взору совершенной формы грудь, насладиться ее мягкостью и упругостью одновременно.

Однако на диване это делать было неудобно, и Кирилл предложил:

- Переберемся в спальню?

- Нет, - поступил неожиданный ответ, и Юля накрыла его руки своими. – Мы так не договаривались.

- Как? – приподнялся Кирилл и посмотрел на девушку, что только что с такой страстью отвечала на его поцелуи, а сейчас выглядела холодной как Снежная королева.

- Мы не договаривались, что я буду спать с тобой и у тебя дома, - сухо проговорила она.