– Стырил на продскладе. Пусть тебя совесть не мучает. Это то, что нам бы предполагалось на три дня.

– Шесть банок консервов? Да одна банка на завтрак на четверых идет!

– И что теперь? – спросил, вздергивая бровь, Михаил.

– Кто-то голодным останется.

– Да, – кивнул Михаил спокойно.

– И?.. – вопросительно посмотрел Роман на спутника.

– Не-а, мне не стыдно. И тебе не должно быть.

– Почему?

– Стыдно тому, у кого видно. А ни у тебя, ни у меня, извините… да и вообще, они нас больше никогда не увидят.

– Ты брось… При чем тут это?

Уставший от идиотизма друга, Михаил открыл первую банку своим карманным ножиком и невинно поинтересовался:

– Ты будешь?

У Романа, не евшего со вчерашних шести вечера, невольно рот наполнился слюной. А уж когда Михаил нацепил на лезвие огромный кусок сайры и отправил его в рот, так слюни у Романа чуть по подбородку не потекли. Более он не ждал. Взяв из рук Миши нож, он тоже стал наяривать и с виной посмотрел на друга, когда банка закончилась. А Мишка, гаденыш, улыбался. Отобрав у Романа нож, он вскрыл следующую банку, а после этого и компот. Поев, курсанты завалились на траву и очень скоро, пригретые таким редким в последние дни солнцем, уснули.

Проснулись Роман и Михаил только после восьми вечера. Сонно оглядываясь, они поднялись и спустились к воде умыться и «проснуться». Посмотрев в грязную, в пятнах мазута, воду, ребята отказались от помывки и стали соображать – что же делать дальше. Решили, что прежде всего надо поесть. Примяли еще по банке рыбы и запили компотом. Поев и окончательно проснувшись, молодые люди поднялись на более высокий холм, поросший лесом. Это даже не холм, это практически гора была, и курсанты основательно вспотели, прежде чем покорили высоту. С высоты они посмотрели на оставшиеся вдалеке лодку и лагерь со своим провиантом.

– Вот мы и на суше.

– Что? – не расслышал Роман.

– Смотри, вода только там, откуда мы пришли.

– Ага. Только вон впереди тоже что-то такое.

– Фигня. Или речка, или озеро. Надо бросать лодку и идти пешком.

– Не-а, – замотал головой Ромка.

– Почему?

– Я еле поднялся. У меня после гребли спина раскалывается и руки дрожат до сих пор.

– Это ты с непривычки. У меня то же самое, но я же молчу, – сказал Михаил, пожимая плечами.

Роман промолчал. Свои беды всегда как-то ближе к телу, и мы слабо верим тем, кто говорит, что у него так же или еще хуже.

– Короче, спускаемся… – подытожил Михаил.

Спускаться было не легче, чем подниматься. Солнце, слишком разошедшееся и теперь, даже в такое позднее время, припекавшее, делало путь еще тяжелее. Обливаясь потом, курсанты спустились и, допив компот, тронулись в путь, собрав остатки припасов в ставший маленьким узелок. Роман честно сознался, что он просто идет на поводу у Михаила, и теперь даже не пытался поинтересоваться, в каком направлении они идут и почему тот выбрал именно его. Они просто шли, изредка обмениваясь несколькими словами. Михаил, видя хмурое лицо Романа, пытался того развеселить, указывая на красоту природы вокруг них. Роман, однако, неся узелок с едой, старался, наоборот, по сторонам не смотреть. Поля, по которым они шли, были сплошь покрыты какими-то канавами и ямами. Пару раз он даже спотыкнулся, но не упал и, просто пробежавшись, догонял шедшего бодрым шагом друга. Прошло немало времени, прежде чем оба молодых человека почувствовали усталость. Руки и ноги с трудом передвигались, узелок стал тяжел, хотя вначале пути они почти не чувствовали его веса. Роман натер себе мозоли, но боялся сказать об этом Михаилу, который мог подумать, что его товарищ просто малодушничает, отказываясь идти дальше. Но вскоре и сам Михаил стал спотыкаться чаще и наконец сказал:

– Все, привал. Давай хавать. Падай. – И он сел прямо на землю.

Роман, прежде чем присесть, огляделся, но наступившая уже часа два назад темнота скрывала весь горизонт, кроме того места, куда нырнуло солнце, предлагая отдохнуть от своих чересчур щедрых в тот день лучей. Звезды, рассыпанные по небосклону, лишь холодно подмигивали, но не давали рассмотреть местоположение друзей. Уже в десяти шагах от себя Роман с трудом различал предметы. Однако он смог собрать, не прося помощи у сидящего друга, немного дерева и поджечь его с помощью ненужных листов из блокнота, который по обыкновению водился у любого курсанта. Заигравшее сначала на тоненьких веточках, а потом перекинувшееся на более толстые ветви пламя осветило уставшее лицо Михаила. Он посмотрел на Романа и сказал:

– Да садись уж… костер – это лишнее было, – наверняка он так не думал. Просто он хотел выказать, что не помогал Роману именно по этой причине. А раз это твоя идея, вот сам и собирай. Но мы-то можем догадаться, что и Михаилу было приятно сидеть у ласкового пламени, чем вот так в темноте на ощупь давиться всухомятку.

Роман присел на траву и, еле сдерживая стон, снял гады. Носки, порванные в нескольких местах, прилипли к кровоточащим мозолям, и снять их было почти подвигом для молодого человека. Отдирая ткань и видя, как начинается кровотечение, он понимал, что наутро ему будет очень и очень тяжело продолжить путь вместе с другом. Посмотрев на Романа, Михаил тоже стянул гады, и под не менее порванными носками обнаружились не менее кровоточащие мозоли. Роман чуть воспрял духом, понимая, что они с другом в одинаковом положении и никто никому обузой не будет.

– Да, – резонно протянул Михаил, – теперь мы с тобой не ходоки.

– Угу, – согласился Роман, протягивая искалеченные ступни к огню.

– Что делать будем?

Вместо ответа Роман пожал плечами, мол, твоя затея, ты и думай. И Михаил задумался, крепко… Он не вышел из своих дум, даже когда Роман подал ему открытую банку с рыбой.

– Пить нечего… – напомнил Роман, но впустую. Его замечание не отвлекло мыслителя.

Про себя Роман выругался: ну как можно в путь идти без воды, зная тем более, что вокруг только грязная. Единственная влага, которая была у курсантов, – это сок от рыбы, перемешанный с маслом. Выпив его и выскреби консервы дочиста, Роман подумал, что после такой трапезы еще больше захочется пить. Так и оказалось. Ночью он проснулся от жажды и не мог сообразить, чем же напиться. Проснувшегося следом Михаила мучил тот же вопрос. Поглазев друг на друга, друзья поднялись на свои искалеченные ноги и огляделись. Еще было темно, но не так, чтобы не разглядеть ближайшее нерадостное окружение. Водой даже не пахло. И это учитывая, что прошли такие дожди до этого.

– Может, пойдем потихоньку? – спросил Роман.

– Куда? – не понял Михаил.

– Воду поищем…

– Ну, пошли. Только это… не спеши.

– Я именно это и хотел тебе сказать.