Два. Три. Только ближе к вечеру внезапно начался переполох. Двери камер с грохотом распахнулись, и охранницы принялись за работу.

«Все на выход! Бегом! Выходим молча!»

Кто-то открыл ее дверь, Корри вышла в коридор и впервые увидела женщин из соседних камер.

«Союзники», – беззвучно одними губами произнесли они все.

Охранники выстроили заключенных в шеренги по пять человек и начали загонять всех в ожидающие автобусы и фургоны. Корри оказалась в третьем автобусе и искала глазами Бетси, но безуспешно. Внутри автобуса не оказалось сидений, всем пришлось стоять, окна были закрашены, чтобы никто не мог выглянуть наружу. По салону пронесся шепот, что их наверняка повезут в Германию.

Примерно через час колонна транспортных средств прибыла к месту назначения: железнодорожной станции в пригороде Гааги. Все вышли и выстроились в шеренги. На другом конце платформы Корри наконец увидела Бетси, но не смогла привлечь ее внимание. Заключенные стояли в строю в течение нескольких часов, поезд прибыл уже далеко за полночь.

Пока группу рассаживали по вагонам, Корри держалась в стороне, чтобы дождаться Бетси и сесть с ней вместе. Все получилось, они нашли места рядом, и когда локомотив тронулся, взялись за руки и заплакали. Как бы плохо все ни вышло, Корри была благодарна за воссоединение с родным человеком, ближе которого у нее всю жизнь не было.

Двенадцать часов Корри просидела рядом с сестрой. В четыре часа утра поезд наконец остановился в Вугте, городке на юге Голландии, примерно в шестидесяти милях от Гааги. Повсюду царил хаос, охранников не хватало, чтобы справиться с толпой. В суматохе и темноте нескольким заключенным удалось бежать.

Немцы начали кричать, ругаться и пихать высаживающихся женщин, поспешно погоняя их к новому месту назначения. Позже Корри записала то, что увидела и пережила в тот день:

«Перед нами встал стеной лес, полный солдат в касках и с автоматами, нацеленными на нас. На заключенных направили множество прожекторов, деревья, каски и оружие были освещены, как днем. Все это напоминало фильм ужасов. После долгого ожидания нам приказали выстроиться рядами по пять человек и бежать вперед… Нас погнали сквозь темноту. Вокруг оглушающая ругань, ярость и вопли. Один солдат толкнул в спины тех нескольких женщин, которые попробовали обойти большую лужу. О, это была кошмарная ночь…»

И это был, действительно, кошмар. В отличие от Схевенингена, старинной голландской тюрьмы, Вюгт, концентрационный лагерь, был построен нацистами специально для политических заключенных и евреев.

Охранники отвели всех сто пятьдесят женщин в большое помещение за пределами лагеря, где те прождали еще двенадцать часов – к тому времени прошло двадцать четыре часа с тех пор, как кто-либо из них ел или спал. Солдаты разбили их на группы по двадцать человек, чтобы принять душ. Немцы беззастенчиво глазели на обнаженные тела, пока женщины раздевались, и Корри с Бетси пришли в отчаяние.

«О Господи, только не это».

После того, как помылись несколько групп, солдаты поняли, что халатов для заключенных недостаточно, и остановили процедуру. Как раз в этот момент к Корри подошла молодая еврейская девушка.

«Давайте обнимемся, – попросила она. – Мне так страшно». Корри так и сделала, а Бетси помолилась за нее.

Затем солдаты отвели всех в 4-й барак, расположенный за пределами основной территории, но правила и мероприятия совпадали с теми, по которым жили и умирали внутри самого концентрационного лагеря. Перекличка началась в пять утра следующего дня, и Корри вздрогнула, услышав пронзительный знакомый голос, выкрикивающий приказы.

Генеральша.

Она с еще большим рвением, чем в Схевенингене, взялась за наведение порядков. Своим жестоким нравом и безжалостными наказаниями она держала заключенных в постоянном состоянии страха. Чтобы усугубить их страдания, генеральша заставляла их часами стоять в строю по стойке смирно. Во время одной из утренних перекличек потеряла сознание беременная женщина, упала на землю, ударившись головой о скамейку. Генеральша и бровью не повела, продолжая зачитывать имена.

Через 9 дней, проведенных в бараке 4, во время переклички Корри и Бетси в числе десятка других заключенных, вызвали вперед. Генеральша дала им несколько бланков для заполнения и велела через три часа явиться в административный барак.

«Вы свободны! – сказал им за завтраком работник столовой. – Эти розовые бумажки означают освобождение!»

Корри и Бетси не могли в это поверить. Как, свободны?

Посещение административного барака, как они выяснили в девять, представляло собой лабиринт бесконечных процедур: штамповка бланков, перемещение из кабинета в кабинет, допросы и снятие отпечатков пальцев. На это ушло несколько часов, и Корри заметила, что число заключенных в их группе достигло сорока или пятидесяти. Они прошли в другой офис, где им возвратили ценные вещи – Корри вернули часы «Альпина» и кольцо ее матери – а затем группа вышла наружу, через круглые ряды колючей проволоки, прямо в лагерь. За столом регистрации им приказали сдать только что полученные личные вещи.

Корри поняла, что, конечно, ни о какой свободе можно было не мечтать; из тюремных заключенных они переходили в документально подтвержденный статус лагерных рабов. Солдаты снова собрали их вместе и строем повели по улице, вдоль которой стояли казармы. Корри схватила Бетси за руку, когда их группа добралась до неказистого серого здания. Их новый дом.

Внутри обстановка была очень похожа на барак, в котором их поселили за пределами лагеря – одна большая комната со столами и скамейками, – но здесь также располагались двухъярусные кровати. Однако сесть никому не разрешили: еще один офицер начал проверять у всех документы.

Корри уже достаточно настоялась на ногах за этот бесконечный день. «Бетси, как думаешь, надолго это все?»

«Возможно, надолго, сестра, на очень долгое время. Возможно, на много лет. Но мы живы, что может быть лучше?»

Корри посмотрела на сестру. «О чем ты говоришь?»

«Эти молодые женщины. Та девушка в казарме. Корри, если людей можно научить ненавидеть, то их можно научить и любить! Мы должны пройти свой путь, ты и я, независимо от того, сколько времени это займет».

Корри только головой покачала. Сестра ее – возможно, действительно ангел – носила на себе любовь к людям, как ожерелье, не снимая. Ей пришло в голову, что Бетси теперь заняла место духовного лидера и наставника вместо почившего отца.

Под духовным руководством Бетси официально началось христианское служение сестер тен Бум в концентрационном лагере. Корри так описывала в дневнике понимание своей миссии: «Теперь мы вынуждены выживать в окружении множества людей. Нам приходится разделять с ними горе, и мы также имеем честь помогать и подбадривать своих новых друзей».

Поначалу заключенным весь день нечего было делать, многие ворчали, препирались и жаловались. У Бетси нашлось нужное лекарство: сообщество поддержки».

«Тот, кто хочет присоединиться к нашему сообществу, – сказала она Корри, – должен пообещать сделать все возможное, чтобы не ворчать, не жаловаться