Генерал-лейтенант Ф. С. Иванов спросил, впрочем, без особого интереса, просто из вежливости:

— Как это вы сюда попали? Кажется, ведь командовали корпусом на Юго-Западном?

— Я приехал как заместитель командующего фронтом, чтобы ознакомиться с обстановкой. Прошу вас показать на карте, где находятся войска армии.

— Не знаю, — раздраженно сказал Иванов, — ничего не знаю…

— А связь с соединениями у вас есть?

— И связи нет. Бои сегодня были тяжелые. Кое-где пришлось отойти. Связь нарушилась.

Федюнинский вызвал начальника штаба генерал-майора Ларионова и начальника оперативного отдела, чтобы в общих чертах уяснить обстановку. После их доклада стало ясно, что оборона в полосе 42-й армии держится буквально чудом.

И нет ничего удивительного в том, что Сталин не верил в возможность удержания Ленинграда. По словам Жукова, он считал, что «видимо, пройдет еще несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным». Не случайно 13 сентября военному совету Ленинградского фронта была направлена директива № 001931 Ставки ВГК об утверждении плана «мероприятий по уничтожению флота на случай вынужденного отвода из Ленинграда». Причем ответственность за подачу сигнала к выполнению плана была возложена на командующего Ленинградским фронтом. План был разработан в наркомате ВМФ, директива подписана начальником Генштаба и наркомом ВМФ, а топить корабли должен был Жуков! Но до этого не дошло.

14 сентября Жуков по прямому проводу докладывал обстановку Шапошникову:

ЖУКОВ: Обстановка в Южном секторе фронта значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу. К исходу сегодняшнего дня противник, развивая прорыв тремя-четырьмя пехотными дивизиями и до двух танковых дивизий, вышел на фронт Новые Сузи, что южнее Пулково 2 километра, Финское Койрово, северная окраина Константиновка, Кауппилово, Горелово, Аннино, Капорская Ропша, Глядино и развивает наступление в северном направлении. Район Красногвардейск и дороги, идущие с Красногвардейска в Пулково, также занимаются противником. Таким образом, на этом участке фронта положение очень сложное. Это положение усугубилось тем, что у командования в районе Ленинграда не было никаких оперативных и тактических резервов. Сейчас приходится приостанавливать наступление и развитие прорыва случайными отрядами, отдельными полками и вновь формируемыми рабочими дивизиями. К исходу сегодняшнего дня мною организована на путях движения противника система артиллерийского огня, включительно до привлечения морской, зенитной и прочей артиллерии. Собираю минометы и, думаю, к утру смогу на основных направлениях подготовить плотный заградительный огонь. Для взаимодействия с пехотой, которую к исходу дня расположили на вышеуказанном рубеже, привлекаю всю авиацию фронта и Балтийского флота и, кроме того, собираю до сотни танков непосредственно на южной окраине Ленинграда. На линии Мясокомбинат, Рыбацкое, Морской порт развертываю дивизию НКВД, которую усиливаю пока 100 орудиями. Имею в виду в дальнейшем собрать еще не менее 100 орудий. Вот все по обстановке непосредственно под Ленинградом.

На фронте 8-й армии организую удар с целью выхода на Кингисеппское шоссе с тем, чтобы ударом во фланг и тыл оттянуть часть группировки его, во взаимодействии с 55 и 42-й армиями в дальнейшем ликвидировать красносельскую группу противника. Переход в наступление 55 и 42-й армий рассчитываю провести не раньше 17-го числа. Раньше не могу, так как сейчас нет сил. Думаю собрать их за счет вывода из группы Астанина 70 и 90-й дивизий. Думаю собрать дивизий пять, если удастся в течение двух ближайших дней вывести Астанина. Если не удастся вывести Астанина к этому времени, буду собирать хотя бы три дивизии. Удар на соединение с Куликом буду готовить, но провести его могу только после ликвидации красносельской группировки противника. На остальных участках фронта ничего существенного не произошло. Мною принято в Ленинградском фронте всего 268 самолетов, из них исправных только 163. Очень плохо с бомбардировщиками и штурмовиками: имеется Пе-2 — 6 самолетов, Ил-2 — 2 самолета, АР-2 — 2 самолета, СБ — 11 самолетов. Такое количество не обеспечит выполнения задачи. Очень прошу товарища Сталина дать хотя бы один полк Пе-2, один полк Ил-2.

ШАПОШНИКОВ: Генеральный штаб докладывал Вам с утра 12 сентября, когда прорыв только наметился. Затем на сегодняшний день, к сожалению, произошли события, повлекшие за собой перенос поля действий к Пулковским высотам. Для меня не ясно, что же делала пулеметная и артиллерийская оборона самого Красногвардейского УРа. Получается так, что как будто этого УРа и не было. Конечно, сейчас надо считаться с той обстановкой, которая сложилась на вечер 13 сентября. Считаю, что принятое Вами решение прежде всего организовать артиллерийскую завесу является единственно правильным. Ленинградский район имеет столько артиллерии, что вполне возможно создать непроходимую завесу. Что касается контратаки 8-й армии, то дивизии ее наступают разрозненно, контратаки ведутся на широком фронте, и Вы сами понимаете, что для того, чтобы остановить прорывающиеся четыре дивизии противника с танками, конечно, тоже ослаблены. Нужен все же массированный пехотный и артиллерийский удар, и я думаю, что за счет обороны на правом фланге 8-й армии и в центре сгруппировать силы для удара на ее левом фланге — на Кингиссепском шоссе, как Вы это и задумали. Не знаю, как удержится Красногвардейск, но держаться ему надо во что бы то ни стало, чтобы лишить противника путей подвоза. Сейчас, конечно, центр всего внимания должен быть направлен на ликвидацию красносельского прорыва, а затем на взаимодействие с Куликом. Астанин, по-моему, обойдя Вырицу с востока, может уже выходить под прикрытием 90-й дивизии на свободное поле, а не вести изнуряющий бой за захват Вырицы. Накапливать резервы под Ленинградом необходимо, и я думаю, что в тылах фронта и разных узлах можно еще найти и людей, и оружие. Ставка просит Вас ориентировать ее чаще по проводу и по радио о событиях на фронте. Вашу просьбу об усилении бомбардировочной авиацией незамедлительно доложу товарищу Сталину.

ЖУКОВ: Все ясно, прошу только иметь в виду, как я уже Вам доложил, что район Красногвардейска до реки Ижора и все пути, идущие через Красногвардейск на север, сданы противнику еще вчера, о чем, как мне известно, командованию доносилось. На Красногвардейском УРе уровские части и гвардейские части серьезно не дрались, так как противник, прорвавшись перелесками, обошел части с фланга и с тыла, и под воздействием обхода противника 3-я дивизия полностью разбежалась. 2-я дивизия разбежалась частично. И вот в эту зияющую дыру устремился противник. Сейчас приходится принимать пожарные меры и наводить должный порядок в частях. Части 42-й армии дерутся исключительно плохо, и, видимо, настоящей борьбы и расправы с трусами и паникерами в этой армии не было. Думаю, в ближайшие дни наведем порядок и заставим драться, как полагается. Если придется, не остановимся ни перед какими мерами. Прошу Вас подкрепить товарища Кулика двумя-тремя дивизиями, чтоб он мог нанести мощный удар. Это будет самая лучшая помощь фронту в создавшейся обстановке.

Организуя в эти дни оборону Ленинграда, особую надежду Георгий Константинович возлагал на 54-ю отдельную армию, которой командовал Маршал Советского Союза Г. И. Кулик. Она по приказу Ставки ВГК должна была деблокировать город с востока. В ночь на 15 сентября Жуков связывается с Куликом и настойчиво просит его немедля развернуть наступление. Но у командующего 54-й отдельной армией свои проблемы: противник сосредоточил напротив его правого фланга крупную группировку и перешел в наступление. Поэтому ему понадобится время, чтобы отбить его и сконцентрировать свои силы. После этого разговор приобрел нелицеприятный характер.