– Спасибо! – искренне поблагодарила я их. Они заулыбались. Я тщательно осмотрелась по сторонам, прежде чем выйти из класса. В коридоре никого не было.

С этого дня нас с Ромкой стала объединять наша тайна. Тайна шкафа. Я чувствовала в нем родственную душу, я тянулась к нему, но он пресекал всякие попытки общения.

После уроков я снова увидела Стаса. Его стая спускалась по лестнице, мы с Дашкой шли впереди них. Они громко смеялись.

Я чувствовала, что они что-то делают у нас за спинами. Может быть, копируют нашу походку, может быть, делают всякие неприличные движения. Я не поворачивала головы. Просто слышала их издевательский смех.

Дома мне хотелось пообедать чем-нибудь легким. Я достала из холодильника пачку замороженных овощей – морковка, кукуруза и горох – и кинула на сковородку. Добавила немного воды.

Бабушка куда-то ушла, даже записки не оставила. Дедушки тоже не было – это странно. Его смена уже кончилась, он должен был прийти домой.

К вечеру никто так и не появился. Я позвонила бабушке. С ней все в порядке – она сидела у подруги. Я сказала ей, что дедушки еще нет. Она разнервничалась. Сказала, что сейчас придет.

Я ходила из стороны в сторону. Куда он мог деться? Дня рождения ни у кого не было. Где он мог шляться? Где опять его искать?

За окном послышался шум мотора. Кто-то припарковался у калитки. Я выбежала в сад, открыла калитку. Застыла от удивления, увидев следующую картину: возле моего дома стоял квадроцикл Стаса. И он стаскивал с сиденья моего деда, как всегда вдупель пьяного.

– Чего встала? Помоги. Принимай товар. Тяжелый он…

Я вышла из оцепенения и бросилась на помощь. Дед шел сам, только нужно было все время поддерживать его в вертикальном положении. Вместе мы кое-как внесли деда в дом. Положили на кухонный диван. Стас посмотрел на деда.

– Он на лавочке дрых. Замерзнуть мог.

– Спасибо, – тихо сказала я. Стас посмотрел на меня со злобой:

– Я не для тебя это делаю, а для него. Он все время относился ко мне как к родному.

Стас вышел, больше не произнеся ни слова.

Я позвонила бабушке и сказала, что дед дома. Не стала вдаваться в подробности, каким образом он здесь оказался. Поднялась к себе в комнату. Вылезла на крышу. Посмотрела вдаль – листья на яблоне все облетели, и сквозь голые ветви можно было разглядеть вдалеке дом Стаса.

Я разрыдалась. Господи, позволь мне возненавидеть этого человека. Ведь ненавидеть гораздо легче, чем… Чем испытывать то, что я чувствую.

Новая учебная неделя преподнесла мне очередной «сюрприз» от школы. Мне не пришлось даже входить внутрь. Уже издалека я увидела на двери кроваво-красную надпись. Кто-то написал краской:

МИЦКЕВИЧ – ШЛЮХА!

Буквы заваливались влево, а не вправо. Я знала, кто это написал. Тот, кто вчера позаботился о моем дедушке и не дал ему замерзнуть на лавочке. Первая мысль – убежать. Бежать так долго, насколько хватит сил. Но неведомая сила потащила меня внутрь. Я шла в раздевалку, а кто-то сзади бросил в меня огрызком от яблока. От унижения я вся горела. Горели даже кончики пальцев. Я смотрела на свои ботинки, шла, глазами отмеряя шаги, мне казалось, что все смотрят на меня. «Нужно просто перетерпеть, – уговаривала я себя. – Все это скоро кончится, а предметом насмешек и сплетен станет кто-то другой. Надо просто перетерпеть…»

И врезалась в директора.

– Мицкевич, – строго сказал он. – Зайди ко мне в кабинет. Сейчас же.

Я с тоской поплелась за ним. Вот только разборок с директором мне сейчас не хватало…

– Садись, – директор пододвинул мне стул, а сам сел по другую сторону стола.

Я села.

– Мицкевич, может быть, ты о чем-то хочешь рассказать мне? – ласково спросил он.

– Нет, – ответила я.

– Может быть, у тебя есть какие-то проблемы? Тебя кто-нибудь обижает?

– Нет, меня никто не обижает.

– Я видел эту… Эту надпись на двери. Ты видела ее?

– Надпись? – притворно удивилась я. – Нет, не видела.

Директор впал в замешательство.

– На двери… Кто-то написал какие-то гадкие слова в твой адрес. И я подумал, что ты хочешь об этом поговорить.

– Нет, мне не о чем разговаривать. Я не видела надписи. И не знаю, кто это мог написать. У меня со всеми ребятами хорошие отношения, – быстро ответила я на вопросы, которые директор еще не успел задать.

Он помучил меня еще немного, настоятельно рекомендовал заглянуть к психологу на третий этаж. «Вера Александровна тебя ждет». Ага. Знаем мы Веру Александровну. Ей там скучно в своей каморке, дай только повод кого-нибудь затащить в свое логово.

Я ушла, довольная, что удалось сохранить мою тайну. Что толку говорить директору о Стасе, если отец Стаса – его лучший друг? Дашка показывала мне фотографии, где директор и отец Стаса вместе ловят рыбу.

В классе на протяжении уроков кто-то кидался в меня бумажками сзади. Я старалась не обращать внимания. Дашка злилась и кричала на всех. Угрожала. Но так ничего и не добилась.

Волк приглядел себе овечку.

Отрежь ее от остальных. Отдели от стада. А потом – убей. Убей ее!!

В столовую я не пошла – это было выше моих сил. Я пряталась в кабинете. Не хотелось пересекаться со Стасом. И видеть десятки любопытных глаз, обращенных на меня. Дашка принесла мне пирожок с яблоком. Я съела его, не жуя и не чувствуя вкуса.

Выйдя из школы, я посмотрела на дверь. От букв не осталось ни следа. Видно, надпись оттерла уборщица.

Осталось всего пара дней до окончания первой четверти. Первого дня каникул я ждала, отсчитывая каждую секунду. В этот день, второго ноября, был мой день рождения. Мне исполнится пятнадцать лет. Но ждала я этого дня не поэтому. Мне просто хотелось отдохнуть от всего. И очень надеялась, что за эти пару дней больше ничего не произойдет. Я ошиблась.

В свой день рождения после торжественной линейки я пришла домой. Уже издалека почувствовала что-то неладное – надпись на калитке. Кроваво-красными буквами. Я кинулась к калитке и застыла на месте:

НАТЯНУТАЯ НА ЧЛЕН ДРАНАЯ КОШКА

Буквы с наклоном влево.

А вокруг валялись развернутые презервативы. Я с ужасом смотрела на все это. Стояла, не в силах пошевелиться, не зная, как реагировать. Они вторглись в мое личное пространство. Они разрушали мою крепость – единственное место, где я была в безопасности. Я открыла калитку – презервативы валялись и тут. Кто-то перекинул их через забор.

Я ринулась домой. Бешеное биение сердца отдавалось в висках. В голове крутились тысячи вопросов: а видели ли соседи? А заметила ли бабушка? Перед родными мне было очень стыдно. Пусть делают со мной, что хотят. Главное, чтобы не видели родные. Я сразу же ринулась в ванную и схватила тряпку. Нашла какой-то пакет и побежала обратно.