Родион считал себя профессионалом. Неплохим рукопашником, метким стрелком и физически выносливым бойцом. Но для того, чтобы взять верх над Панкратом, этого было мало. Он помнил, что Степан Ворошилов в их последнюю встречу под хмельком как-то обронил: «Этот человек, Родя, пройдет сквозь таких, как мы с тобой, легче, чем нож сквозь масло. А вот где он этому научился, я тебе не скажу. Но умирал он не один раз».

Волков и сам подозревал, что прошлое Панкрата так или иначе было связано со спецслужбами. Это было видно даже по той манере боя, которую демонстрировал его ученик на всероссийском чемпионате по контактным поединкам – кумитэ.

Некоторые технические приемы из его богатого арсенала в свое время изучал и Родион в спецшколе для старшего командного состава криминальной милиции. Но даже сын Ворошилова, прошедший обучение у Панкрата, владел гораздо большим набором приемов, чем сам Волков.

Поэтому сейчас он делал ставку на оружие. То, что на профессионала такого уровня, как Панкрат, они вынуждены были идти практически вслепую, отнюдь не радовало Волкова, но времени у него было в обрез. Срок, отпущенный ему чеченской мафией, истекал завтра, и сегодня он должен был доставить пленного Панкрата в заранее оговоренное место. В противном случае днем позже ему уже не будет места в этом городе.

Насколько мог понять Волков, его «объект» сейчас находился не в лучшем положении. Раз уж ему во второй раз понадобились новые документы, значит, у него крупные неприятности. В том, что это не чеченцы, Родион был уверен: те до вчерашнего дня сами не знали точных координат Панкрата.

Скорее всего он успел насолить кому-то еще. Но зачем ему, в самом деле, таскать с собой эту девчонку, которую вчера приметил Молотобоец?

Вопросов было больше, чем ответов. Нельзя было сомневаться только в одном: сейчас все рефлексы Панкрата обострены, и он готов дать отпор любыми средствами.

Тем временем Жорику стало скучно подглядывать за чужими окнами, в почти что абсолютной тишине, и он включил карманный приемник размером в пол-ладони, настроенный на несколько столичных FM-станций. Поискав музыкальный канал, он остановил свой выбор на энергичном техно с бодрым ритмом. Волков, однако, тут же поднялся с ящика, подошел к нему и, несильно ткнув в плечо, произнес:

– Хочешь слушать – надень наушники. Не хватало, чтобы на эту дискотеку приперлись какие-нибудь бомжи или прохожие, – и, не сдержавшись, бросил:

– Как дите малое, черт тебя подери!

Наушников у Жорика не оказалось, поэтому он скрепя сердце выключил радио. А когда снова взял в руки бинокль, не смог сдержать возглас изумления.

– Об-балдеть!

Родион тут же оказался рядом с ним.

– Что случилось?

– Тачка подъехала – просто отпад! – сообщил Гриб-младший с горящими, как у ребенка, глазами. – Много видел всяких «мерсов», но чтобы такой…

И Жорик протянул бинокль Волкову: мол, сам посмотри.

– Ясно, – с иронией произнес тот. – Мальчик увидел машинку. С кем я связался, м-м-мать вашу!

– По-моему, это к твоему корешу… – протянул Жорик уже совсем другим тоном.

– Что?! – Родион рванул бинокль из его рук. – Не может быть!

Он прильнул к окулярам как раз вовремя, чтобы увидеть выходящих из машины троих здоровяков, на фоне которых казался совершенно незаметным бритоголовый очкарик с ноутбуком в руке. Еще один ноутбук (или, по крайней мере, что-то похожее на него) держал в руке человек, в котором Родион с изумлением узнал… Алексея Сутько – бывшего охранника Степана Ворошилова. Когда-то брившийся по два раза в сутки, теперь Сутько отпустил окладистую бороду и сделался похож на священника.

Поэтому Волков даже не удивился, когда на третьем этаже распахнулось окно, и Панкрат, высунувшийся из него чуть ли не по пояс, замахал рукой, приветствуя своего давнего знакомого. Тот махнул в ответ, и троица, оставив водителя дышать воздухом на улице, вошла в подъезд.

– А вы рвались в бой, – назидательным тоном напомнил братьям Родион, не прекращая наблюдения. – Теперь придется немножко подкорректировать наш план. Начинать будем сейчас, ждать больше не имеет смысла. Если промедлим еще, он, вполне возможно, просто-напросто уедет вместе с ними. Тогда нам не видать его как своих ушей.

– А что делать с этими? – Жорик неопределенно кивнул в сторону многоэтажки.

– Этих придется мочить. Другого выхода нет, – по-прежнему не оборачиваясь, ответил Волков. – Инструмент имеется. У меня в рюкзаке – «кипарис» с отличным глушителем. Я его на всякий случай прихватил.., надеялся, что не пригодится. Не автомат, а сказка, специально под глушак сделан, поэтому шума от него меньше, чем от швейной машинки. При стрельбе в квартире целиться не придется, так что эта пушка – для тебя, Жорик.

– Здорово ты все придумал, – неожиданно подал голос Молотобоец. – Братана моего на мокруху толкаешь? А сам?

На таких тачках шушера левая не ездит. Ежели кто из них прознает, нам такой разбор устроят, что черти в пекле потом не примут: испугаются. Твое дело, значит, сторона?

Волков положил бинокль и медленно обернулся.

– Ты что, не видел, в какой упряжи я сюда пришел? – негромко, но с угрозой спросил он. – Думаешь, я шприцы для кондитерского крема в ней таскаю? Не беспокойся, когда надо будет, у меня рука не дрогнет. Вот только стреляю я получше, поэтому мишень у меня потруднее. А этих толстомясых расстреливать – занятие нехитрое и особых навыков не требует.

Молотобоец проворчал что-то примирительное.

– Ладно, не пылите, – Жорик поднялся и подошел к своему видавшему виды «дипломату», который стоял рядом с окном. – Согласен я. Нечего жвачку тянуть. Давай свой «кипарис».

– О'кей, – подвел черту Волков. – Возьми в рюкзаке сам, у меня там никаких секретов нет. А я пока что вашему старику перезвоню, чтобы не путался, когда эти «колеса» понтовые увидит.

* * *

Было десять часов утра, когда защитные программы сети «Мнемосина» зафиксировали первую попытку проникновения в одну из баз данных с ограниченным доступом. Зафиксировали, но уведомление об этом так и не было отправлено.

Ни администратору локальной сети, в которую вошел злоумышленник, ни технической бригаде, занимавшейся поддержкой головного сервера.

Компьютер будто бы забыл об этом. На самом деле такая «забывчивость» стала результатом работы вируса, идентифицировать который и устранить пока еще не могла ни одна из существующих антивирусных программ. Вирусу было два дня от роду, и «Мнемосина» стала для него первой пробой сил.

Без труда внедряясь в корневые каталоги охранных программ, этот «зверь» избирательно блокировал выполнение некоторых функций – в частности, разрывал логические цепочки команд обратной связи. В итоге электронные сторожа, которые должны были подать знак о нарушителе виртуальной границы, вдруг «теряли голос». То есть были не в состоянии поднять настоящую тревогу и уведомить о ЧП тех, кому полагалось узнать о нем первыми.