Так, что, пока, воздержусь от исповеди и, соответственно, таинства венчания по православному канону… Ибо, сказано Дьяволу Иисусом Христом в иудейской пустыне, когда он там постился 40 дней после иоаннова крещения на реке Иордан:

«Не искушай Господа Бога твоего!»

— Ладно, — говорит Татьяна, — Действительно, это не к спеху… не будем Бога искушать и сами искушаться… всуе, на бегу венчаться. Потом, подготовимся и нормально повенчаемся, хорошо?

И, ведь, в точку попала! В прошлой жизни мы с ней повенчались, когда нам уже было под 60. Помню, батюшка тогда поворчал…

— Вы, что, граждане пенсионеры, ненормальные, под венец в таком возрасте идёте? Это, молодежь лишние присушки друг другу строит… приходится разъяснять… что не присушка это… что потом не развенчать, если что… А вы-то… всей своей жизнью уже доказали… детей вырастили.

… но, повенчал. Всё было торжественно и красиво! Ну, а как ещё любимой супруге, с которой прожил в законном браке душа в душу больше сорока лет, сказать о своей к ней любви? Как в юности… А, вот, так… веди бабушку под венец, сама всё поймёт!

СЦЕНА 18/3

На часах — 23:30

Время уже позднее… и мы с Татьяной готовимся ко сну.

И вдруг…

Телефон на тумбочке в спальне как-то странно подпрыгивает, зависает в воздухе, неестественно изгибается и, заикаясь… всё же выдаёт свой «Дзинь… Дзинь».

— Алло, квартира Архиповых, вас слушают… — нисколько не удивляясь такому странному поведению аппарата берёт его трубку Татьяна и тут же… встревожено передаёт её мне, зажимая микрофон ладошкой, — Тебя… Артур… тот продавец из «Галантереи» на Красной Пресне… который мне пуговицы для твоего пальто тогда подсунул…

Я улыбаюсь ей, мол, всё в порядке, не волнуйся, родная… всё под контролем. А сам думаю:

«Что это Артуру от меня понадобилось, что до утра не подождал со звонками? Видимо, что-то важное, определённо, случилось…»

Я плохо слышу мысли собеседника по телефону. Тонкий медный провод хоть и пропускает психоволны, но, здорово их искажает. Так… слышу общую направленность мыслительного потока и настроение говорящего, но конкретные слова разобрать не могу.

Артур сейчас явно напряжён и этого даже не маскирует…

— Алло, Антон… это Агтуг…

— Алло! Слушаю тебя, О, Великий Демон, — говорю я в трубку шутливым тоном, — Тёмные Иные Москвы просветлели (или потемнели?) до такой степени, что решили прекратить попусту бегать за Светлыми и наконец заняться прибыльным делом⁈ Их есть у меня… Ты по адресу! И это правильная тема для ночных звонков… Говори!

Но, Артур не поддерживает мой шутливый тон:

— Антон! Когоче… Тебе забили стгелку…. Вот, пегедаю… Вынужден пегедать… Не могу не пегедать. Они сильнее меня… значительно сильнее. А мы, демоны, только силу и пгизнаём, ты же знаешь…

Стоп! «Забили стрелку»⁈ Но, это терминология «братвы» начала 90-х… а сейчас на дворе 1980-й. Не сходится. А значит… А значит… Вот, я лошарик на воздушном шарике! Да, как же я раньше-то не догадался⁈

— Артур, спокойно! Давай, по порядку! Кто мне стрелу забил?

— Наши стагшие… инквизитогы, когда мы с Гессегом пго тебя и твои пгедложения, как и обещали, им гассказали…

— Когда и где хотят встречаться?

— 4-го октябгя, в субботу, в обед… Сказали, сами тебя найдут. Тему не знаю, мне не сказали, но… очень газдгажены… никогда их такими газдгажёнными не видел.

Во, дают, господа Инквизиторы Дозоров! Это, ещё что за беспредел⁈ Я же не их поднадзорный Иной… мне они… вообще-то, по фиг. Тем более, что изначальная Сила скрепила наш договор с Дозорами в Сандунах… О невмешательстве в дела друг-друга, так сказать… Ну, и получите, тогда, для лучшего понимания:

— Не-а… Артур, нет такой возможности…Так им, Артур, передай… раз уж взялся передавать… Свадьба у меня на эту дату… Уже не буду отменять, близких обижу. На своей Татьяне жениться буду! Ты её видел, когда свои хитрые пуговицы для меня ей заряжал в «Галантерее» на Красной Пресне… а-ха-ха! В общем, я твоим Инквизиторам, или кто они у вас там… стрелу перезабиваю! Через пару недель буду дома, наберу… уточнимся. Лады?

— За те пуговицы я уже получил… — угрюмо констатирует великий демон Артур, — Понял… не можешь… ты женишься 4-го… Поздравляю…

И вдруг…

Всегда плохая московская телефонная связь на некоторое время становится хорошей, с абсолютной слышимостью… и сразу в наушнике трубки мне слышны ещё и мысли демона в словах… и они вполне искренни и соответствуют им произносимому:

— Ты… эта, Антон! Не гогячись… да? Я бы, точно, не гогячился… Это тебе не бедного демона Агтура гонять на Гогького. Это, Антон… Инквизитогы! Пготив них нет приёмов… Даже лом не поможет… И Богис Игнатьевич… он гядом… тоже так считает.

СЦЕНА 18/4

Бубонная чума

Касургис — Бойхем — Prah — Pražení — Praha.

Я вздрагиваю и открываю глаза. Под окном на улице скандалят. Кто-то, видимо, важный, орёт:

— М-мэр-р-рзавец! Ты слижешь эту грязь языком! («С добрым утром, коммунистическая Прага! А такая тихая вчера казалась улочка… мы с Татьяной даже окна на ночь не стали закрывать.» — думаю я… и опять закрываю глаза.)

— Ма-а-алчать!… Клянусь спиной святого Вацлава Пржемысловича, ты выведешь меня из себя!

Другой голос, грубый и хриплый, бубнит, что на этой улице надобно глядеть под ноги:

— Под утро дождичек прошел, а мостили ее сами знаете когда, блародный панэ…

— Он мне еще указывает, куда смотреть!

— Вы меня лучше отпустите, блародный панэ, не держите за рубаху…

— Он мне еще указывает!

Слышится звонкий шлепок. Видимо, это уже вторая пощечина — первая меня разбудила.

— Вы меня лучше не бейте, блародный панэ… — бубнят внизу.

«Где-то я этот текст уже слышал… или читал…» — думаю я и окончательно просыпаюсь, — Да, вспомнил… АБС…«Трудно быть Богом!»… Арканар, Дон Румата, один в один. Ну, почти…'.

По выработанной годами привычке мгновенно включаюсь в действительность, проверяю змеиный свисточек на шее и тут же… сдуваюсь, как воздушный шарик. Моя шея обмотана какой-то пушистой меховой лентой…. Магического свисточка принцессы-кобры Шуи Сисс у меня на шее нет… или он скрыт под этой лентой… Пытаюсь ленту снять… но, ничего не получается! Лента намертво въелась в кожу и при её рывках мне кажется, что я сейчас сам себе оторву голову…

Татьяна!!! Где Татьяна⁈ На кровати рядом со мною её нет! Да, та ли это, вообще, кровать⁈ Вместо роскошного