моё. Я бросил эту затею и лёг на свой рюкзак. Надо будет узнать получше о людях, которые готовы предоставить нормальное убежище, а то я в этом подвале совсем скисну. Да, мне хватило всего час, чтобы это осознать. И нет, я не нюня какая-то, сами попробуйте пожить в таких условиях!

А я пока лежу, тереблю эту флешку и смотрю на неё заворожённо. На стихи пробивает. Зацените.

Держу я флешку в своей руке,

Как малую, совсем непонятую жизнь.

Она страшнее и даже злей,

Чем может показаться быль.

А хорошо? Да? Да… Крыс — поэт. А то. Ну всё-всё, можете заканчивать аплодировать. Я же не Пушкин, признаю. Нет у меня этих черных кудряшек и африканского стиля.

Вечер у меня проходит тревожно. Заснуть вообще не получается: то ветер опять возвращается, то выстрелы отдалённые слышатся или как кто-то рядом крадётся. А ведь спать-то хочется, даже очень. Прошли уже сутки как я скрылся от американской военщины. И всё это время было не до засыпаний. А теперь, когда эта возможность появилась, сон от меня просто улетал. Вот какого фига, а? Да я не вам, просто мысли вслух.

Ладно, попробую снова…

* * *

Доброе утречко! Я всё же поспал чутка. И уже сгонял к барыгам погреть своё ухо. Я был прав, есть ребятки, которые зазывают в своё некое убежище всех, кто в нём нуждается. Звучит странновато и настораживающе, но вариантов у меня не так много. Говорят, что сначала надо всё обговорить со связным, а уже дальше они решат: заслуживаю я их помощи или нет. Ну чудаки, не могли просто попросить денег и всё?

Тем не менее мне удалось записаться на встречу на сегодняшний вечер. Просили подойти к 23:59. Время позднее, но для Таркова оно не имеет никакого значения.

Даже немножко трясёт. Такое чувство, словно меня ждёт вступительная комиссия какая-нибудь или там собеседование.

А пока у меня выдалось свободное время, и я опять задумался о своём хакере. Жаль парня, очень жаль. Верьте или нет, но слёзы наворачиваются. Столько всего прошли, столько вытерпели, и вот тебе на. Я принёс к нему смерть в виде хранилища электронных доков на 15 гигабайт. Его убили его же интересы. И смех и грех.

А знаете, что? Я ведь так и не рассказал полностью, как мы познакомились… Пусть это станет посмертной историей, которая запомнится в веках.

* * *

Как я уже и говорил, мне дали задание: забрать некий груз на заброшенной военной базе. Ныне эта зона называется «Резервом». В Таркове вообще всему даются имена. Может это для того, чтобы человек привязался к этим места? Может быть. Ведь, как известно, Тарков — это одно большое болото. Если ты в нём долго сидишь, то оно засосёт тебя по всю твою голову.

Когда я целый год провозился в этом болоте, то мне уже поздно было желать из него выбраться. Всё утратило смысл. Война ради войны, стрельба ради стрельбы и прочие отвратительные вещи. Но всё, что становилось рутиной, не давало и шанса сбежать из болота.

Опять я сошёл с повествования. Вы там меня потрясите, если я вот так буду задумываться. Мы же с вами уже подружились, а это значит, что я даю добро на такое панибратство.

Итак. Я выдвинулся на Резерв, где меня должен был ожидать глава местных бандюганов, который звал себя Глухарём. Вообще забавная вещь: этих Глухарей на моей памяти было уже более пяти. Каждый новый приходил на место старого через поединок или просто крысиного пера под ребро. На тот момент, кажется, это был уже второй Глухарь…

Так вот, я пришёл прямо в их обитель — одну из казарм. Глухарь уже ждал меня со своими вояками в запасе. При их виде я сразу же понял, почему здесь нужен был сильный лидер. Таких суровых подонков надо держать на поводке.

Один из них моментально начал дерзить:

— Опаньки, чё за дрищара? Чё надо? — он сразу наставил на меня ствол.

— Для тебя я не «Опаньки», а уважаемый мужчина.

— Смелый, да? — подходил второй, играя со своим ножиком.

— Смелый, да не припелый? — вышел из угла третий.

Я даже задумался, а что вообще значит слово «припелый»? Подскажите, если кто знает.

— Так, отстали от него. Он от барыги, — вмешался нынешний Глухарь.

Мужик был выше всех ростом, лысый и весь обвешан гранатами и неизвестными мне патронами внушительного калибра.

— Принёс выкуп?

— Эм-м-м, выкуп?

— С первого раза не понимаешь? Деньги где? — его голос стал ещё ниже.

— Ах да, деньги, они при мне, — показывал я из рюкзака кейс.

— Кувалда, проверь, — обратился Глухарь к мужику с большой кувалдой на спине.

— Босс, я не кувалда, я же Таг…

— Да срать я хотел на твоё тупое имя. Забери мои деньги и заткни хлебало, понял⁈

— Да, босс… — очевидно, был недоволен его свитовец.

Он подошёл ко мне, небрежно выхватил у меня кейс и отдал его Глухарю.

— Какой шифр?

— Эм-м-м…

— Долбоклюй, ты чего, шифр забыл⁈

— Нет-нет-нет, помню-помню, эм-м-м…

— Я тебе сейчас хребет распотрошу, если сейчас же не скажешь.

Он умудрился это сказать с таким спокойствием, как будто это его ежедневное обычное дело.

— Один…

— Один, он начал крутить циферки кода.

— Два…

— Два.

— Три…

— Три… Стопэ, ты же не хочешь мне сказать… Блядь, назови всю комбинацию.

— Один, два, три, четыре…

— И-и-и?

— Шесть.

— Шесть?

— Да.

— Кто вообще настолько тупой код мог придумать?

— Это всё к Лыжнику.

— Вот ведь чепушила ушастый. Ладно, чё у нас тут, — он приоткрыл кейс и ухмыльнулся. — Пойдёт, ведите его к челу.

— К какому ещё челу? — не понял я прикола.

— Слышь, ты вообще в курсах о деле?

— Лыжник не славится своим вокабуляром.

— Чем, блядь?

— Проехали, так куда мне идти?

— Кувалда, покажи дорогу и проводи его с грузом до выхода.

— Чего сразу-то…

Глухарь посмотрел на него убийственным взглядом.

— Есть, босс.

Он повёл меня на последний этаж. Там везде по полу были разбросаны раскладушки и прочие прелести армейской жизни. На одной из коек лежала большая в ширь, но малая в длину фигура, которая почёсывала свой необъятный бок. Человек лежал к нам спиной и никак не