– Я тоже, – прошептал он и улыбнулся.

Тут они услышали приближающегося изюбря. Сначала топот, потом шум ломающихся кустов и сучьев. До зверя оставалось совсем немного. Василий Васильевич не манил, ждал и молчал. У Сашки от напряжения вспотели ладони, и он вытирал их о свою куртку, то и дело передёргивая на ружье предохранитель. Нервы. Опять послышался топот идущего к ним зверя. Василий Васильевич тут же заревел высоким голосом молодого быка и одновременно начал ломать вокруг себя сучья и кусты, стараясь создать побольше шума. Топот нарастал. Сашка поднял ружьё, прикидывая, видна ли в сумерках мушка.

«Ничего, можно и по стволу прицелиться!» – подумал он, успокаивая себя.

Треск приближался, и вот на поляне появился изюбрь. Сашка снял ружьё с предохранителя и положил палец на спусковой крючок. Но что это?

Изюбрь оказался без рогов и с длинным хвостом, и на его спине кто-то сидел. Сашка медленно опустил ружьё и посмотрел на директора, потом снова на лошадь, на которой верхом сидел человек с ружьём в одной руке и трубой-вабой в другой. Он так же, как и они, был очень удивлён увиденным.

– Ни фига себе! – на всю поляну сказал Сашка.

Лошадь под седоком вздрогнула и захрапела.

– Ты кто? – спросил директор.

– Но! – закричал всадник, резко разворачивая лошадь. Хлестнул её рёвной трубой по спине, и та ломанулась обратно в тайгу. Через минуту топот её копыт смолк.

– Во даёт, бурят! – сказал директор.

– Почему бурят?

– Ты что, узких глаз не видел?

– Нет.

– Он же нас за изюбря принял. Ну и кино! Расскажешь кому, не поверят! Как ты его лошадь не застрелил?

– Я уже хотел, да вовремя остановился, вижу, что-то не то. А что, нужно было стрелять?

– Шучу! Хотя одним браконьером в тайге меньше было бы. – Директор закурил. – Фу! Только теперь в себя пришёл…

– Вот и материал для моей дипломной работы! Только в институте не поверят, что такое бывает.

Обсуждая случившееся, они долго смеялись…

Пока Сашка разводил костёр, директор успел покормить лошадей. Пламя костра осветило небольшой круг возле Сашки. Он резал хлеб, время от времени отвлекаясь от своего занятия, слушая тяжёлые вздохи ревущих в тайге самцов-изюбрей, сменяющиеся протяжным мычанием. У одного самца, видно, самого молодого, рёв переходил в вой. Изюбри ревели далеко, однако в ночном лесу их крики были отчётливо слышны.

– Что, Сашок, жутко? – спросил директор, подсаживаясь к огню.

– Жутковато.

– Ничего. Скоро реветь перестанут. Завтра охоты, скорее всего, не получится.

– Почему?

– Подними голову. Видишь, небо заволокло, да и дождик начинает накрапывать. Изюбри в такую погоду практически не ревут.

– Плохо, – огорчился Сашка.

– Плохо.

Первые упавшие капли дождя стукнули по Сашкиному лицу, а сучья в костре начали шипеть и потрескивать.

– Чёрт, теперь всю ночь мокнуть!

– Ничего, нигде так не отдохнёшь, как на охоте. У меня там кусок брезента есть. Сейчас полог соорудим, всё полегче будет.

Директор притащил брезент, и через несколько минут укрытие было готово. Вещи Сашка перетащил под полог.

– Василий Василевич, расскажите про изюбрей, – попросил он. – Пожалуйста.

– Что тебе рассказать? Как на них охотятся? Ты это сам недавно видел.

– Да нет. Не только об охоте. Всё, что знаете.

– Да я, Сашок, вообще-то не так много и знаю. Зверь он и есть зверь. Знаю только, что живут они у нас в Сибири, в бассейнах таких рек, как Амур и Уссури. Ещё, кажется, на севере Китая. Звери стройные, с узкой красивой мордой, голова как у кровной лошади арабской породы. Правда, я лошадей таких только на картинках и видел. Зимой изюбри имеют жёсткую шерсть серовато-бурого цвета, как у косули, если ты их видел.

Сашка отрицательно помотал головой.

– Летом же мех ярко-рыжий. Живут они обыкновенно в глухой тайге и любят гористую местность. Придерживаются лесистых склонов с полянами. Зимой часто собираются в стада и кочуют все вместе: и быки, и самки, и телята. К гону стада распадаются. Сейчас, в сентябре, изюбри-самцы бегают по тайге, наклонив голову к земле, и отыскивают по следам гонных самок. Зовут их к себе, гаремы сбивают. Причём чем больше самок в гареме, тем лучше. Часто у одного быка бывает от десяти до пятнадцати самок. А он всё ревёт. Хочет больше и больше. И пасёт их по тайге. Мы, охотники, этим и пользуемся!

Директор замолчал, прикурил очередную сигарету. Сашка ждал. Сделав несколько затяжек, Василий Васильевич продолжил:

– Если зверя зовёт не охотник, а соперник и они встречаются, то начинается между ними бой. Сперва они ходят друг против друга, ревут, бьют копытами землю, стучат рогами о кусты и деревья, потом бросаются друг на друга и дерутся отважно и ожесточённо. Иногда такие схватки заканчиваются смертью одного из них.

– Вы видели? – не удержался Сашка.

– Случалось видеть. А те, которые живыми остаются, к концу гона так худеют, что только ноги и способны передвигать. Вот до чего может довести любовь диких зверей. Ты тоже небось худеешь, когда по девкам бегаешь?

– Мне-то что, я всегда худой.

– Ладно, не дуйся. Ну а после гона у самок телята рождаются, из них самки и самцы вырастают. Так всегда было и всегда так будет…

Василий Васильевич замолчал. Сидел, курил и смотрел в одну точку, думая о чём-то своём. Сашка сидел рядом и больше директора ни о чём не спрашивал.

– Спать давай! – Василий Васильевич подбросил в костёр веток и стал укладываться.

Дождь не прекращался. Сашка лёг рядом. Места под пологом хватило обоим. Он подложил под голову седло, а укрылся охотничьей курткой. Костёр горел, было тепло. Спать ему не хотелось. Сашка смотрел на огонь, наблюдая, как пламя пляшет в темноте. Перед глазами появилось испуганное лицо охотника-бурята верхом на коне. В глазах его был страх. Хорошо, что Сашка среагировал и не выстрелил…

– Студент, подъём! – Директор слегка толкнул Сашку в плечо.

Рассвело. Дождь практически прекратился, капли на землю теперь падали с веток и листьев деревьев.

– Изюбри ревут? – первым делом спросил Сашка.

Директор засмеялся:

– Ещё спишь, а уже изюбри? Не слышал пока. Думаю, что не будут. Погода не та. Но ты не переживай, практика у тебя долгая, добудешь своего изюбря.

Пока завтракали, упаковывали вещи, седлали лошадей, прошло довольно много времени, тем более они не спешили, понимая, что охоты не будет. Наконец тронулись в путь. Впереди директор, за ним Сашка. Отдохнувшие за ночь лошади шли шагом. Вдруг лошадь Василия Васильевича дёрнулась, испугавшись вылетевших рядом с тропой глухарей.