преступления. Удивительно только одно: эта профессия на виду, но ни один писатель не сделал из такого профессионала блестящего детектива, способного разобраться в сложнейших преступлениях.

– Я поняла, – не удивилась Света, – вы говорите о своей профессии. Но уже есть книга, где главный герой психиатр, распутывающий преступление. И вообще там трилогия, а «Молчание ягнят», если вы именно этот роман имели в виду, – уже вторая книга о женщине-психиатре.

– Психотерапевте, – уточнил Сева. – Кларисса Старлинг, так зовут главную героиню в «Молчании ягнят», где появляется психически больной преступник.

– Ерунда! – рассмеялся Павел. – «Красный дракон» Томаса Харриса – тот первый роман про Ганнибала Лектора… Вернее, не про него. Ганнибал Лектор вообще-то эпизодический персонаж из второй книги трилогии. Там были персонажи, занимающиеся расследованиями, и вот они являлись профессиональными психиатрами… Мы со Светой когда-то вместе читали эту трилогию. Вот уж не думал, что есть такие люди, то есть такие дураки вроде нас, которые собираются по вечерам за шахматным столиком, наливают виски в наперстки и беседуют о литературе.

– Мы беседуем не о литературе, – поправил Ипатьева сосед, – мы говорим о том, кто мог бы стать следователем, а кто преступником, убийцей. Вот ты, Паша, можешь быть и тем, и тем. А Светочка – идеальная жертва…

– Не говори глупостей! – не выдержал Павел. – Мы просто играем в шахматы. И за тобой ход, кстати.

– О! Я уже вижу блеск в глазах, – обрадовался Всеволод, делая ход конем, – жизнь опять увлекает тебя, Паша. Ты можешь спорить со мной сколько угодно, но все равно я остаюсь при своем убеждении: только специалист по душевной организации может понять порывы и устремления определенной человеческой личности. Понятно, что причиной любого преступления является нажива, а может быть, месть или ревность… – Мухортов разошелся, и его уже невозможно было остановить. – Я, конечно, примитивные вещи скажу, но расследование любого преступления начинается с выяснения того, кому оно было выгодно. Кому, вы меня простите, Светлана, ну кому было выгодно убийство вашего отца? Кто главный выгодополучатель? Кому по завещанию достанется все или значительно больше других? Простите, если я своим вопросом коснулся семейной тайны или…

– Пока больше всех получил Павел Ипатьев, – ответила Светлана, – вот этот шахматный столик, а еще два креслица к нему, не считая шахматных фигур. Но одни эти фигуры стоят не менее двухсот тысяч долларов. Так сказал мой муж, а он в камнях разбирается. А если продавать с аукциона, то цена может увеличиться в несколько раз. А вместе со столиком…

– Артем и в камнях разбирается? – удивился Ипатьев. – То есть ты говорила раньше, но мне кажется, что у него слишком много достоинств.

– Он очень образованный человек, – ответила Светлана, – потому что он не тратит время впустую.

– Ладно, я закрываю тему, – сказал Всеволод, – я понимаю, что влезаю в вашу жизнь, в чужие дела…

– Так вся желтая пресса уже вовсю обсуждает, кому капиталы и бизнес Звягинцева достанутся. Где-то пишут, что я – главная наследница, где-то сообщают, что Артем – преемник строительного магната. За мной пытались следить, куда я езжу, чтобы понять, есть ли у меня любовник. Но попытки были сразу же пресечены. Кто-то понял вежливые слова, кому-то потребовались дополнительные меры убеждения… Но мы не торопимся оглашать завещание. Хотя мне это не важно, потому что я знаю текст… Знаю только я, и никто больше.

– Понятно, что вы главная наследница, потому что вы – родная дочь, – произнес психотерапевт.

– Нет, я не главная наследница, – покачала головой Светлана, – и не Артем, который вообще ни на что не претендует, и не мама…

– А кто? – удивился Павел. – Ты же говорила…

– Все вроде поменялось. Ты потом узнаешь. А может, и не узнаешь, потому что мы не захотим об этом говорить.

– Ну и славно, – согласился Ипатьев и посмотрел на стоящую на столе бутылку пятидесятилетнего «Хенки Баннистера».

– Сева, хоть ты и трезвенник, но, может, на пробу примешь пару капель?

Мухортов тоже смотрел на бутылку, потом махнул рукой, вздохнул и кивнул:

– Если только чуть-чуть, потому что я только слышал про подобный напиток и никогда не попробовал бы.

Люди очень редко отказываются от того, на что сами не потратили и копейки.

Они выпили по рюмочке. Светлана отказалась, заявила, что могла бы из стакана со льдом и содовой, а так не будет. Она обняла Павла и сказала:

– Зато вам больше достанется.

– Идеальная женщина! – восхитился сосед. – И чего вы развелись?

Он посмотрел на шахматную доску и сказал:

– Я со своей тоже разводился. Лет десять назад, то есть я еще молодым был. Развелся, но общаться с кем-то хотелось… в смысле встречаться, но я тогда серьезно о своей карьере думал, все на работе и на работе. А где знакомиться, думаю, с девушками и когда? Ну не в своем кабинете – с клиентками, – Всеволод округлил глаза: – Упаси боже! Я же тогда еще сексологом подрабатывал. Мне клиентки о своих фантазиях такого нарассказывали!

Сосед вздохнул, посмотрел на бутылку виски и предложил:

– Давай еще по одной.

Выпили. Всеволод взял из блюдечка фисташку, снова посмотрел на шахматную доску, протянул руку:

– Беру пешку на E5… И вот как-то возвращаюсь я домой и вижу объявление: «Школа сальсы»… Подумал немного и пошел записываться. Меня спрашивают: «Как зовут?» Отвечаю: «Сева». – «Нет, – говорят, – у нас у всех латиноамериканские имена. Вон видите почтенную синьору в мини-юбке? Так по паспорту она Зинаида Трифоновна, а у нас числится как Марибель. А вон тот седой кабальеро – Хуан Карлос. А еще у нас есть Кармен, Долорес, Люсия, просто Мария…» Смотрю по сторонам – никого достойного: все – мои клиенты, разве что на мой кабинет у них денег не хватает. «Так как вас называть теперь, молодой человек?» – спрашивает тетка. «Хулио Хосе», – отвечаю. И как рванул оттуда. Прибегаю сюда и вижу: моя уже бывшая жена сидит на ступеньках и ждет меня. Я ее обнял и домой, чтобы отогрелась. Сразу в постель, потому что на улице поздняя осень. И давай ее без всякой сальсы согревать…

Сосед вздохнул и посмотрел на шахматные фигуры.

– Какая-то странная позиция образовалась… Не помню, как там по теории. Судя по всему, коня придется отдать за две пешки… Пожалуй, запишу все ходы, чтобы дома проанализировать.

– Ты же говорил, что тебя не интересуют шахматы.

– Я? – удивился Всеволод. – Разве? А ты до сих пор веришь всему, что слышишь? Ведь вроде уже большой мальчик.

Он достал из кармана свернутый лист тонкой бумаги, на котором уже было что-то отпечатано, посмотрел, перевернул его и начал записывать ходы.