Ждём…

— Нет-нет-нет! Ещё! Давайте ещё! Где? Где разряд⁈

Твою мать! Твою мать!

— Асистолия! Всё! Перестань!

— Давай, давай, давай ещё! — кричу я, но понимаю, что действительно уже всё…

— Вы видели мужчину лет сорока с усами? — спрашиваю я. — В халате, во всём…

— Нет, — устало мотает головой докторша.

— Какого хрена он у вас дышать перестал? Операция ведь нормально прошла! Переливание сделали. Что? Что случилось-то?

— Я видела, — кивает сестра, та что была здесь, когда мы пришли. — Это доктор Чернов. Тут особая ситуация возникла, сразу у нескольких пациентов проблемы произошли. Народу много было, сами посмотрите.

Сквозь стеклянные перегородки боксов я вижу тут и там людей в белом.

— Нет, у Чернова нет никаких усов, — качает головой докторица. — Да и что бы он здесь делал? Он из неврологии.

— У него вышито на кармане «Чернов С. С.», — говорит сестра. — Анна Сергеевна, я сама видела.

— Надо милицию, — выдыхаю я. — Он его задушил.

— Ты дурак что ли? — взвивается докторша. — Ты сам-то кто такой? Больно молодой что-то!

— Я его обнаружил сегодня, — поясняю я, показывая на Боцмана. — Пришёл узнать, как у него дела, а тут такое…

— Ты не… Ты здесь не работаешь? Кто его пропустил⁈ Да вы что тут все!

В общем, кутерьма поднимается, чехарда и милицию всё-таки приходится вызвать.

— Анна Сергеевна, — говорю я врачихе. — Я могу не говорить, что помогал проводить реанимацию. Мне совсем не хочется, чтобы у вас были из-за меня неприятности с завотделением. Просто этот усатый, в халате Чернова…

— Я и есть завотделением, — перебивает она. — Я вот только не понимаю, если ты ещё школьник, почему ты умеешь и непрямой массаж и дефибриллятор? Этому что, сейчас в школах учат?

— Программу «Здоровье» смотрю с Элеонорой этой… э-э-э… Беляевой…

— Белянчиковой, — поправляет меня она. — Беляева «Музыкальный киоск» ведёт.

— А, да… Путаю всё время. Я просто в мед поступать хочу, вот и интересуюсь актуальными новостями и трендами.

— Чем⁈

— Направлениями.

— Врач, может, и получится из тебя, — недовольно хмурится она, — но ты лучше на юридический иди, будешь усатых душителей ловить.

— Но если вскрытие покажет асфиксию…

— Так, всё, иди вон там сядь и жди тихонько, только ни с кем не разговаривай, а то тебе самому асфиксию устроят.

Приезжает сам дядя Витя Шерстнёв. Сегодня он в штатском. Он хмуро меня выслушивает и уходит общаться с медработниками, а через некоторое время возвращается и отпускает домой:

— Так, сейчас ты не нужен, можешь ехать. А завтра придёшь ко мне с кем-то из родителей и всё под запись, под протокол расскажешь. Всё что касается этого конкретного эпизода, понял меня? А мы пока поищем твоего доктора Чернова.

Когда я прихожу домой, мама оказывается уже в курсе первой части этих событий. Ей всё рассказала тётя Таня. Поэтому, когда я говорю, что завтра нужно будет сопроводить меня к капитану Шерстнёву, это не вызывает недоумения. Я в общих чертах объясняю, что произошло в больнице. Она, конечно, удивляется, но принимает всё довольно спокойно.

На следующий день я всё подробно рассказываю дяде Вите. Он слушает почти молча и аккуратно записывает. И на этом всё заканчивается.

— Я, конечно, ни на что не намекаю, — говорит Витя. — Но мне лично руководство дало понять, что считает довольно странным, что повсюду, где творится зло, оказываешься и ты со своим усатым фантомом.

— Так это же по сути одно и то же дело! — восклицаю я. — Доктора Чернова, кстати, опросили?

— В отпуске доктор Чернов.

— Что и требовалось доказать! — говорю я. — Стало быть, он вчера по реанимации не мог расхаживать. А его видели. Вернее, человека в его халате. И этот вчерашний человек, между прочим, усатый.

— Не человек, а призрак настоящий. Да знаешь ли ты, сколько у нас тут усатых⁈ В общем, сидим и ждём спокойно, начнут на тебя стрелки переводить или нет.

— Что⁈ Да это же просто смешно!

— Смешно или не смешно, судите сами, но как есть, так я и рассказываю.

Капитан разводит руками и пожимает плечами.

— Какие ещё стрелки! — гневно восклицает мама. — Виктор Фёдорович!

— Такие, что шеф уже спрашивал, а не мог, типа, этот пацан всё провернуть и выдумать какого-то усатого?

— Так вы допросите председательшу! — подскакиваю я. — И найдите того Сантехника.

— То есть, — поражается мама, — мы пытаемся помочь следствию, а нас самих же ещё и обвиняют? Вы этим нам угрожаете?

— Ну, особо опасаться смысла нет, конечно, — постно улыбается Витя, — но притухнуть маленько и не бегать каждый день с новыми делами и старым подозреваемым стоит. Вот и всё, что я хочу сказать. И никакой угрозы в простой констатации фактов нет. А теперь вы можете идти, а если мы что-то найдём, я вас сразу же проинформирую.

— Прекрасно! — негодует мама, когда мы выходим на улицу. — Им помогаешь, а они ещё и посадить грозят! Нет, и как тебе это нравится?

Мне это никак не нравится, но делать что-то надо.

— Мам, — говорю я. — Меня Макс на выходные на дачу пригласил на пару дней. Ты не против?

— Ну, в принципе не против… Надо с отцом посоветоваться. А сколько вас будет?

— Четверо. Юрик ещё и Костик…

Приходится идти на хитрость и на определённый риск, поскольку объяснять, что мне очень надо сгонять в Москву представляется крайне непростой задачей, так что легче провернуть всё в тайне и немного приврать. Это только кажется, что можно логично и здраво всё растолковать. Нет, родители — это не про логику, а про эмоции.

Все наши «Джексоны» проданы. Причём, с учётом Вики, уже вторые с большим дисконтом. Их счастливая обладательница — подруга Михи Зайцева, работающая в кассе «Аэрофлота». Знакомство архиважное, буквально на вес золота. Поэтому мы с Катей решаем не скупиться.

Вернее, решаю я, а она не возражает. Миха, вернувшись со сборов и оценив нашу продукцию, затребовал такие же для себя. Ну, и сбыл