После секундного зависания отчим Павла уточнил:

— Это та самая Оля, которая ему изменяла? Он такой слабак, что ее простил?! Я так понимаю, она еще ребенка нагуляла на стороне? Хорош у меня пасынок, ничего не скажешь.

Да уж, а я думала, у меня с матерью Павла встреча была нелегкая.

— Не могли бы вы немного попридержать язык, Олег Викторович? А лучше перед Олей извиниться и не пугать мою дочь. — За себя Волков даже говорить не стал. — Собственно, моя личная жизнь вас не касается, и я пришел к матери. Но мы можем увидеться с ней в другой раз.

В воздухе повисло напряжение. Казалось, еще секунда — и Павел действительно соберется уйти вместе с нами. Я на его месте ушла бы сразу. Даже не представляю, каково расти рядом с таким человеком. На свете много мужчин, которые могут полюбить и принять чужого ребенка, но Олег Викторович явно не из их числа — Павла он просто ненавидит.

Учитывая, в какой семье вырос Волков, мне стоит радоваться, что он относительно адекватный. Если Олег Викторович не стесняется вести себя так при посторонних, то боюсь представить, как он вел себя с Павлом наедине, когда тот был ребенком.

— Олег, прекрати! — повысила голос Клавдия Александровна. — Хорошие же новости.

— Дорогая, я просто удивился, — пояснил он жене. — Знаешь ли, не каждый день такое узнаю. Хотя, наверное, удивляться не стоит? — мужчина внимательно уставился на нас. — И как же вас сюда занесло?

В голосе явно читалось, что пасынка своего он видеть не сильно жаждет.

— Решили отдохнуть и свозить ребенка на море, — выпалила я, пнув Павла под столом.

Пусть только попробует сказать правду. Я на него сильно зла, но все же не до такой степени, чтобы давать такой повод отчиму задеть его. Этот же не только заденет, еще и потопчется.

Внезапно поняла, что такой человек вполне мог накручивать свою жену, что невеста сыну не подходит. Как мог с легкостью узнать, с кем именно пасынок работает. А еще знать Павла достаточно близко для того, чтобы быть в курсе, что ему изменяла девушка. Но идея с изменой точно женская — я почему-то в этом была уверена. Уверена, что кто-то просто хотел на мое место, но по какой-то причине не смог этого добиться. Жаль, но доказательств после смерти детектива никаких. Это мои предположения, возможно, и у бывшего мысли ходили в этом направлении.

— А так у нас все хорошо, — лгала напропалую. Сейчас я готова лгать вплоть до обсуждения свадьбы, настолько мне не нравится поведение мужа Клавдии Александровны. — Ницца способствует романтике, как и вся Франция, — пожала плечами. Павел смотрел на меня удивленно.

— Рад за вас, поздравляю с наследницей. Неожиданно прямо, — сказал Олег Викторович, смотря на Катю.

А мне захотелось прижать малышку к груди. Радости в глазах мужчины было и следа. Я, конечно, понимаю, что это не его внучка, но мог хотя бы за жену порадоваться. Хотя что это я? Как я понимаю, он надеется когда-нибудь получить состояние пасынка, которое превышает его. На месте Павла я бы тщательно следила за ним. Мало ли. Я уверена, что он вполне мог помочь организовать какую-нибудь пакость пасынку. Он даже не стал уточнять, какая именно была подстава, и почему Волков так уверен, что ребенок его. Это подозрительно.

— Ты так бизнес не уничтожишь, пока в разъездах? А то наследовать будет нечего.

Я думала, Павел сейчас резко выскажется, но он ответил спокойно:

— Не стоит так беспокоиться, все под контролем.

Удивительно, смог сдержаться.

— Олег, хватит о работе, — осадила Клавдия Александровна.

— Хорошо, дорогая, я же о твоем сыне забочусь.

В гробу я видала такую заботу. Интересно, если отчим замешан в деле с фотографиями, то мог оставить какие-то улики. Надо обдумать. Хоть какая-то зацепка должна была остаться.

От этой мысли меня отвлек звонок. Номер был незнакомый, но, подняв трубку, услышала взволнованный голос соседки. Это не предвещало ничего хорошего.

— Оль, твоей маме стало плохо, ее увезли в больницу.

— В какую? Что с ней?

— Врачи говорят, что-то с сердцем. Решают вопрос об операции. Говорят, состояние тяжелое, неизвестно, как перенесет ее.

Я побледнела, а Волков почти одновременно с его матерью спросили:

— Что случилось?

— Мама в больнице. Все плохо… — произнесла дрожащим голосом. У нее были проблемы со здоровьем, но врачи уверяли, что до операции не дойдет. А теперь, когда ей стало плохо, я оказалась за тысячи километров. — Я сейчас же вылетаю! Какая больница?

— Двадцать пятая.

— Мы с вами!

Отчим Павла хотел поспорить, но ему хватило одного взгляда Клавдии Александровны, чтобы оставить свои мысли при себе. Павел уже звонил помощнице, чтобы она заказала нам билеты, а сама ехала в больницу и держала нас в курсе. Его мать с отчимом тоже с кем-то разговаривали.

Катюшка растерянно смотрела на нас всех:

— А когда на море?

— Попозже. Солнышко, мы сейчас полетим на самолете. Посмотрим облачка.

***

Вещи я собираюсь, зашвыривая в чемодан, не заботясь об аккуратности. Мне сейчас все равно, если что-то забуду. В конце концов, это всего лишь вещи.

Потом такси. И вот мы вновь в самолете. В этот раз не бизнес-класс, мы слишком торопились на рейс. Но это меньшее, что меня волнует. Клавдия Александровна полетела с нами. Лететь три с половиной часа. Три с половиной без связи, если что-то случится, я этого не узнаю.

Дочь с интересом наблюдала за облаками, потом переключилась на мультики. Я слишком обеспокоена, чтобы развлекать ее. К счастью, Катюшка сворачивается клубком и засыпает. Прямо как котенок. Я же не могу не думать о страшном.

А вдруг моей мамы не станет? Вдруг я лишусь единственного близкого человека, который меня поддерживал? Даже в таком непростом решении, как рождение ребенка. Вместо упреков она ходила со мной по магазинам, помогала выбирать одежду и детскую кроватку. Она учила меня пеленать и заботится о дочери, сидела с ней, чтобы я могла работать…

Может быть, я во всем виновата? Последнее время матери приходится много из-за меня нервничать, а я могла бы солгать, чтобы ей не приходилось переживать.

Похоже, я не удержалась и сказала это вслух — Павел сжал мою руку.

— Ты ни в чем не виновата. Ты знаешь, что у твоей матери проблемы со здоровьем. Мы справимся, найдем лучших врачей. Я сам поеду в больницу.

— Я с тобой.

— Милая моя, давай ты побудешь дома с дочерью. Больница — неподходящее место для ребенка. Я буду звонить каждые полчаса. К тому же твоя мама меня так не любит, и точно захочет мне высказать все, что обо мне думает, может, ей станет лучше.

Павел пытался шутить, но неудачно. Спорить с ним не стала. Увы, он прав — больница не лучшее место для ребенка, Кате сложно сидеть на месте, да и мало ли что там увидит. Это вполне разумно.