Григорий Иванович Касогов еще в 1663 году с отрядом драгун сжег крепость Перекоп (но что характерно, дальше в Крым не пошел, умный был).

В 1672 году он берет штурмом Азов, открывая дорогу к морю, и в 1674 году руководит постройкой флота под Воронежем и его действиями в Чёрном и Азовском морях. Этот флот состоял из парусно–гребных судов, галеры и скампавеи, — в точности как тот флот Венеции, который в 1571 году наголову разбил турецкий флот при Лепанто. В таких внутренних морях, как Азовское и Черное, в узостях проливов, среди мелких островков, когда важнее быстро маневрировать среди приливов, мелей и течений, чем преодолевать большие расстояния, галеры оказывались куда эффективнее океанских судов: они меньше зависели от ветра, и когда паруса линейных кораблей беспомощно обвисали, галеры уверенно шли на абордаж или поворачивались бортом для залпа.

Флот Касогова — эскадра в 60 вымпелов перебрасывала русские войска по рекам до Азовского моря, наносила удары по турецким крепостям на побережьях Азовского и Черного морей, действуя среди узостей и мелей Азовского моря и вдоль побережья Крыма.

Миних был не первым, кто взял Очаков, — это уже делал Г.И. Касогов в 1687 году.

Что мешало перенимать опыт, думать о результатах войн Василия Голицына и Григория Касогова? Конечно же, совершенно ничто… кроме невежества и полного отсутствия желания.

Да еще если русская армия била турок, то турки одновременно били союзников–австрийцев, и Австрия заключила с ними сепаратный мирный договор, фактически предав союзников. К концу войны измотанная Российская империя оказалась один на один с Оттоманской.

Из всех бесчисленных русско–турецких войн эта была самая неудачная. Продвинуться на стратегически важных направлениях не удалось, тактический успех выражался разве что во взятии Бахчисарая, Перекопа и Очанова, а сил воевать дальше не было, и погибло почти 100 тысяч человек. Это при тогдашнем–то малолюдстве! При населении всей Российской империи от силы в 14 миллионов человек!

Но даже и так проведенная война позволяла много чего требовать. Российская империя потребовала себе все побережье Черного моря от Кубани до устья Дуная, присоединения к себе Крыма, независимости православных Молдавии и Валахии.

Но вести переговоры с турками путем придворных интриг стоящий у трона прибалтийский немец Бирон поручил французскому послу Вильневу. По отзыву знавших его русских, был он «ума не первоклассного», на своеобразие заключенного договора явно зависело не от его ума, а от интересов Франции, вовсе не стремящейся к усилению Российской империи.

По Белгородскому договору Азов отходил России, но без военных укреплений; эти укрепления следует срыты Россия не может иметь в Чёрном море ни военных, ни торговых кораблей. К тому же султан отказался признать императорский титул царицы. Трудно было представить себе большее издевательство!

Можно спорить, были ли действия Бирона открытым предательством и сознательной попыткой навредить Poссийской империи или проявлением обычнейшей биологической тупости, но вот именно такие действия он и произвёл, нанеся Российской империи колоссальный ущерб

А царица осталась довольна деятельностью Бирона. Андрею Ивановичу Остерману, который и вел переговоры с Вильневом, она даже подарила 100 тысяч рублей за свои «труды» по устройству мирного договора. Вильнев же награжден был высшим российским орденом Андре Первозванного… Россияне же могли думать сколько угодно, имеют ли они дело с безумием, государственной изменой или патологической тупостью.

Каждая версия имела свои преимущества, но если говорить конкретно об Анне Ивановне — она–то, конечно, не изменница. Тупая бабища царских кровей, с интеллектом даже не деревенской бабы, а падшего создания из портового заведения, она искренне не понимала, что делает.

Армия, да и все российское дворянство, были очень недовольны войной, способами её ведения, засильем немцев, колоссальными потерями. Указ Анны Ивановны 1736 года уже независимо от её желания делался способом выпустить пар из котла.

По этому указу дворяне могли записывать в службу не всех сыновей, а одного из них оставлять для «ведения экономии», то есть для ведения хозяйства, присмотра за поместьями. Представляя герольдмейстеру своих «недорослей», отец определял, которого из них он оставляет для ведения семейного хозяйства. И герольдмейстер проверял у этого парня только знание грамоты, арифметики и геометрии, а в службу его не определял. Так появился небольшой слой дворян, которые вообще никогда не служили, даже в штатской службе, а занимались только «экономией», то есть управлением поместьями, решением частных задач и частного благосостояния своей семьи. Слой небольшой, это верно, но ведь раньше и такого слоя дворян не было.

Кроме того, уже в 1731 году правительство учреждало Шляхетский кадетский корпус сначала на 200, потом на 360 недорослей. Окончив Шляхетский корпус, дворяне получали право вступать в службу сразу офицерами, минуя солдатскую службу.

Дворяне и раньше обходили требование — начинать службу рядовыми, и делали это с величайшей простотой: записывали в полки едва успевших родиться детей. Случалось записывать и еще не родившихся детей… но если рождалась девочка, несуществующего мальчика объявляли умершим, выправляя соответствующие документы. Впрочем, при хороших знакомствах можно было и не объявлять умершим сына, а просто подождать год–два–три — пока родится следующий ребенок. Если мальчик — то его и записывали в полк, и получалось, — он «начал служить» еще за год–два–три до своего физического рождения…

И в результате сих мер дворянский мальчик ко времени, когда в 15 лет «недоросль» должен был идти в службу, уже давно имел «выслугу лет», позволявшую начать службу офицером.

Теперь же дворянство получило законное право обходить службу рядовыми — тем более что в Шляхетском корпусе царили совсем не такие нравы, как в Навигацкой школе времен Петра I — уж во всяком случае кадеты не голодали и не разбегались побираться, продав сапоги и мундиры, чтобы не пропасть от голода.

Уже в 1730 году Анна Ивановна упразднила петровский закон об единонаследии. То есть земельные владения остались в полной собственности хозяина под названием «недвижимое имение–вотчина», а вот завещать эту недвижимость владелец мог сразу всем детям и разделить на какое угодно число частей разного размеру Можно сколько угодно потешаться над дворянами, делившими и переделивавшими крохотные имения; по поводу «деревни на девять владельцев» иронизировал и Пушкин. Но эта идея — давать свою долю наследства всем детям — была по душе дворянству.

В 1730 году был издан первый из указов (потом и повторяли в 1740—1758 годах), где право покупать населенные земли и крепостных крестьян закреплялось только за дворянством. В первую очередь за дворянством потомственным, но и за личным — за теми простолюдинами, которые стали чиновниками и не сумели или просто не успели дослужиться до 8–го класса, дававшего право на потомственное дворянство.

Все не дворяне должны были в установленное время продать земли с крестьянами и крепостных, которыми они владели теперь «незаконно». Так дворянство из рук Анны Ивановны получило МОНОПОЛИЮ на крепостное право.