Трое как заведенные отрицательно покачали головой.

– Ну так спросите, – засмеялся я. – Кто ей больше понравится, тот с ней и останется.

– Я не буду спрашивать, – замялся высокий блондин. Остальные двое согласно закивали головой. – Мы тоже не будем.

– Хотите я спрошу? – ответил я с недоумением оглядывая эту странную троицу.

Все трое синхронно, согласно кивнули головой.

Вошла девушка с блюдом не котором лежали пироги. Она поставила его на стол. Я с удивлением смотрел на угощение. На румяные пироги исходящие жаром.

– И в каком из них мудрость, а в каком знание? – пошутил я.

– Мудрость сама находит дорогу к разумным, – ответила Марта.

– Это если разумный, – не весело усмехнулся я, но к пирогам не притронулся. – А если нет?

Девушка серьезно посмотрела на меня, но промолчала. Молчание затягивалось и становилось тягостным. От меня все чего-то ждали.

Что бы хоть как-то разорвать этот молчаливый круг, я обратился к девушке, – Марта. – Тут парни не могут поделить … э-э... (чуть было не сказал тебя). Не могут определить кто тебе нравится.

– Мне нравишься ты – совершенно спокойно ответила та. Оставайся со мной.

– Я? – Моему удивлению не было границ. Почему я?

– Потому что ты не такой как они.

– Я не могу, Марта. У меня есть невеста и много дел еще не сделанных.

– Тогда забирай этих, – она кивнула на троих парней и уходите. И такая властность прозвучала в ее голосе, что мы не смогли ослушаться! Я встал с тяжелым сердцем. Словно терял самое дорогое в жизни. Так, как будто совершал непоправимое и потом буду сожалеть об этом до конца своих дней. Ноги мои налились свинцом. Все внутри меня кричало. – Останься! Это твое счастье! Ты здесь не доступен ни кому и вечно будешь жить в любви, и ласке, не испытывая проблем, горестей и печали. Вот оно счастье! Ты искал его всю свою жизнь.

Я остановился и увидел Шизу, прижавшую платочек к губам и со слезами смотревшую на меня. Она молчала и только слезы маленькими бусинками текли по ее щекам, падая на песок. Я разрывался на части. В моих чувствах царила буря. Боль душевная, непереносимая оплела их своими щупальцами и сдавливала меня словно питон. Я застонал и увидел Гангу стоявшую рядом с Чернушкой. Губы моей невесты прошептали. – Ты нас предаешь? – Я не услышал слов. Я прочитал это по губам.

– Предаю? Нет, я не предатель. Я… Не... – Сделал немыслимое усилие, словно поднял тонну и шагнул вперед. Потом еще и почувствовал, что стало легче. Преодолевая навалившуюся тяжесть, медленно, не оборачиваясь, брел прочь из комнаты. Я слышал как следом поплелись остальные. Я боялся оглянуться, чтобы не утонуть в глазах красавицы и не совершить непоправимое.

– Пой Виктóр. – услышал я тихий шепот и хрипло запел.

Я пел только эту строчку, что пришла на память и меня отпускало. Идти становилось все легче и легче. И я вышел из комнаты на крыльцо. Вытер пот льющиеся со лба и облегченно вздохнул.

Когда я вышел из усадьбы, спустился с высокого крыльца и оглянулся, то ее уже не было. Не было сараев, не было коров и собаки с будкой. Не было колдуньи. Только одно марево на границе видимого.

– Мда. – Поджал я губы. – Лучше идти по дороге. Есть дорога, надо по ней и идти, а всякие повороты в сторону приводят к вот таким вот непредвиденным трудностям.

– Эй Чужак! – услышал я грубый окрик и обернулся. Ко мне шли трое парней и высокий блондин шел первым. Уверенным шагом с наглым выражением на лице. Не просто парень, а этакий хозяина мира, уверенный что ему все можно и за это ему ничего не будет.

– Кто ты? – спросил он.

– Не важно, – ответил я. – Чего ты хотел?

– Мы тебя не знаем. Я Торн, это Велес, – показал он рукой на коренастого. А это Бортоломей, – указал он на красавчика.

– Ты брат Ридаса? – спросил я.

Тот засмущался. И потупив взгляд ответил.

– Да. Мы все тут братья - дети творца. – И подняв голову с любопытством спросил, – ты видел Ридаса на входе?

– Видел, но не на входе, а в зале суда.

– Ты вновь созданный? – настойчиво продолжал интересоваться белокурый.

– Послушай, Торн. Я не знаю кто вы, но идите своей дорогой.

– Дорога, незнакомец, тут одна и по ней нам нужно идти чтобы пройти путь хранителя, – отозвался коренастый брюнет. – Предлагаю идти вместе. Так спокойнее и безопаснее. Ты поможешь нам, мы поможем тебе. Я же вижу что ты чужак и много не понимаешь.

– Да, пошли вместе, – закивал Бортоломей. – И спасибо, что вывел нас из этого наваждения.

Оба брата зыркнули на красавчика, но промолчали. Я неохотно оглядел их и согласно кивнул. – Не возражаю, пошли вместе.

Мы шли до вечера и дошли до колодца. Пить хотелось сильно, но у меня исчезла моя сумка с припасами. Я нагнулся над колодцем, чтобы посмотреть есть там ведро или нет и нашел его. И не только его. Там плавал брюхом кверху покойник.

– Тьфу ты! – сплюнул я, – как не повезло. И покойник неожиданно засмеялся. – Зачем плюешься незнакомец? Лучше помоги выбраться. Его слова гулко звучали в трубе каменного колодца.

– Так ты живой! – удивился я. – Вылезай, чего ты там плаваешь. Только воду портишь. Ты там не мочился случаем?

– Я бы с радостью. Ответил «покойник» – да не могу. Помоги мне.

Вниз следом за мной заглянули три головы и громко рассмеялись. – Авангур ты все плаваешь? Не надоело?

– Еще как надоело. А вы откуда здесь? Вы же ушли и пропали.

– Ну не совсем пропали, как видишь объявились, – рассмеялся Торн.

– Вы мне не поможете?… Упавшим голосом спросил Авангур.

– Нет братец, – рассмеялся Велес, – тут каждый за себя. Поплавай еще тысячу лет.

– Ребята ему надо помочь, – не согласился я и в туже секунду мои ноги взметнулись в верх, а я полетел вниз. Пролетел сквозь «утопленника» и погрузился вводу до дна. Там лежало тело.

Я вынырнул и посмотрел вверх, на довольных, смеющихся парней. – Зачем вы это сделали? – спросил я. Надо мной закружил «утопленник». Вернее его дух.

– Ты тоже попался, – произнес он. Эти парни скинули меня сюда и удрали. А сделали они это потому, что соискателей много, а служений мало. Каждый хочет стать богом.

– Все верно Авангур. – ответил брюнет. И вновь засмеялись трое наверху.

– А как мы воды достанем? – прервав смех, спросил Бортоломей. Троица молча уставилась на нас.

– Эй! – неуверенно крикнул Торн. – Незнакомец.

– Пошел к чертям! – огрызнулся я.