машину злосчастный груз. На немое требование Гончарука все же прояснить вопрос о назначении груза, он поспешил ответить:

— Я человек маленький и мне ничего неизвестно. Однако меня заверили, что до обеда доставят исправную партию противогазов. Пока же мне поручено передать вам устный приказ от оперативного командования о незамедлительном инструктаже вами и вашими офицерами младшего и рядового состава на тему «безопасного обращения военнослужащих с боеприпасами, начиненными химическими, бактериологическими и радиологическими реагентами и их применением в боевых условиях». Больше мне добавить к этому нечего, — дернул он рукой к голове, как бы козыряя, но вовремя спохватился и не завершил начатого действия.

По его манерам и тому, как четко он выговаривал слова предстоящего инструктажа, было видно, что он не обычный гражданский, а как минимум — офицер, скрывающий зачем-то свое звание под личиной простого волонтера. Он уехал, так и не прояснив обстановки, а оставшиеся только и сделали, что в недоумении пожали плечами.

Стоявший рядом со Стефаном командир соседней батареи, долговязый и рябоватый лейтенант Галушко дернул его за рукав и тихонько спросил:

— У тебя случаем не осталось конспектов по обращению со спецбоеприпасами?

Он в отличие от Прокопчука заканчивал не львовскую военную академию, а киевский Национальный Университет Обороны и очень гордился этим, всякий раз подчеркивая, что имеет столичное военное образование, и в сокурсниках у него много сыновей высокопоставленных лиц, так что при случае ему ничего не стоит перевестись куда-нибудь поближе к Генштабу. И вот теперь этот зазнайка, робко заглядывая в глаза Стефана, просит у него конспекты. Смешно.

— Да какие там конспекты!? Ты, что, с Луны свалился?! — отмахнулся Прокопчук. — У нас вообще не было такого курса лекций. К чему? В Украине все равно нет таких боеприпасов. Я и противогаз-то надевал всего пару раз за всю учебу, когда совершали тренировочные марш-броски с полной выкладкой.

— Оно, конечно, все так, — почесал за ухом Галушко в задумчивости, — а на поверку получается, что все же они имеются.

— Не знаю, — пожал плечами уже в который раз Прокопчук. — Приказ отдали не нам, а полковнику, вот пусть он этим и озаботится. Посмотрим, что будет дальше.

Полковник не стал ничем таким озабочиваться, потому, как сам пребывал в состоянии ступора после визита «мутных личностей», как про себя назвал он волонтеров. Одно он понимал твердо — в высоких кабинетах Воздухофлотской[43] затевалось что-то непонятное и дурно пахнущее, и оно очень не нравилось старому вояке. Никаких приказов отдавать подчиненным ему офицерам бригады он не стал, ибо за этим неизбежно последовали бы вопросы, ответов на которые у него не было. Впрочем, распускать комсостав по вверенным им подразделениям тоже не спешил, догадываясь, что продолжение событий не заставит себя долго ждать.

И верно. Где-то уже через час в расположении штаба бригады, в сопровождении взвода автоматчиков на МАЗе в «балаклавах» и без каких бы то ни было, знаков отличая (видно у клятых москалей научились), появился КрАЗ, с красными крестами по бокам, что говорило о его принадлежности к военно-полевой медицине. С документами у людей «без лица» и без знаков отличия, видимо, все было в порядке, если у часовых на КПП не возникло к ним никаких вопросов, хотя их появление и выглядело странным. Обычно военные медики не передвигаются в сопровождении такого кортежа. Завидев лихо подъехавших «медиков» офицеры бригады повыскакивали из здания штаба для встречи ожидаемых, но все же неожиданных гостей. Вышел для встречи и полковник Гончарук, которого незадолго до этого предупредили о появлении новых визитеров, поэтому он один не выглядел ошарашенным среди своих офицеров. Судя по всему, его все же предупредили о появлении в расположении части странного каравана. Крадущаяся кошачья походка старшего из этой группы выдавала в нем представителя «спецуры», этакого «ассасина»[44], привыкшего больше делать, чем говорить. Пока он подходил к командиру бригады, его молодцы высыпались из МАЗа и взяли в оцепление санитарную машину. Всем бросилось в глаза, что к стволам их автоматов были прикручены «набалдашника» для бесшумной стрельбы. Хоть стволы их автоматов и были опущены вниз, все присутствующие понимали, что те готовы в любую секунду их поднять кверху и начать «тихую» стрельбу на поражение. На поясе у старшего группы, почти посередине — на американский манер, болталась кобура, из которой торчала рукоять громадного пистолета. «Кольт у него там что ли?» — промелькнула мысль у полковника. Не снимая «балаклавы» и не представившись, он сразу перешел на повелительный тон, изрядно покоробивший Гончарука, привыкшего, что с ним даже чины из МО разговаривают исключительно уважительно:

— Мне поручено оповестить вас о доставке в расположение 128-й отдельной механизированной бригады груза особой и секретной важности.

— Считайте, что оповестили, — благосклонно склонил голову полковник. Едва усмехнувшись от предчувствия развития водевильной истории с переодеванием.

Спецназовец проигнорировал его ухмылку и продолжил:

— А это, — он достал из планшета, что висел у него сбоку, — предписание Начальника Генерального Штаба об обязательном выполнении вами всех приказов отданных мной. С этими словами он вручил полковнику аккуратно сложенный пополам лист. Гончарук принял бумагу и внимательно пробежал глазами по тексту, в котором было заявлено, что податель сего действует от имени и по поручению Главного оперативного управления Объединенных Сил ВСУ и его распоряжения являются приоритетными и безусловными. Фамилия подателя документа не указывалась. Внизу стояли подписи Начальника Генерального штаба генерал-лейтенанта Корнийчука и Командующего Объединенными Силами генерал-лейтенанта Наева. «Ну, прямо как в «Трех мушкетерах» — индульгенция на предъявителя от кардинала Ришелье» — подумал Гончарук.

— Здесь не указан срок, на который я перехожу в ваше подчинение, — заявил полковник для того, чтобы хоть к чему-нибудь прицепиться.

— На время проведения спецоперации, — коротко ответил инкогнито в маске.

— Ну да, ну да, — покивал Гончарук.

— В связи с секретностью выполняемой нами миссией, убедительно прошу вас, полковник Гончарук, распорядиться о присутствии на плацу только вас, вашего заместителя — Житецкого, начальника штаба — Николенко, а также командира артиллерийского дивизиона — Тарасюка с командирами артбатарей — Прокопчуком, Галушко и Щербатым. Я, верно, назвал фамилии?

— Да, — слегка удивился осведомленности и феноменальной памяти спецназовца полковник.

— Распорядитесь, пожалуйста, — еще раз вежливо, но настойчиво напомнил он командиру бригады.

— Житецкий, Николенко, Тарасюк, Прокопчук, Галушко и Щербатый — останьтесь. Остальные — все свободны и могут отбыть в места дислокации своих подразделений, — с явной неохотой отдал тот приказ и подчиненные воинской дисциплине офицеры, несмотря на разъедаемое их сознание любопытство, вынуждены были поскорее убраться с глаз, чтобы не служить поводом для конфликта с прибывшими.

— Что-нибудь еще? — уже насупился Гончарук, привыкший быть полновластным