Желание поскорее разделаться с ненавистными сепаратистами, окончить любыми средствами так уже всем надоевшую войну и вернуться домой, в надежде позабыть все ужасы и лишения, сопровождавшие боевые действия, притупили восприятие неприглядной действительности и критическое мышление. Откровенно говоря, больше всего их сейчас беспокоили мысли о том, кто займет место их бывшего командира — Житецкий или Николаенко. А может, и вовсе пришлют какого-нибудь «варяга» из столицы, чем-либо проштрафившегося перед верховным командованием. Было бы здорово, если комбригом назначат кого-то из своих, а не пришлого. Тогда никому не придется ломать голову, в каком виде он будет принимать подношения — деньгами или «борзыми щенками». То, что «Остап Григорьевич» не сегодня, так завтра уберется восвояси, никто из них не сомневался. Его судьба, впрочем, как и судьба прежнего командира 128-й омбр. их в данный момент слабо волновала. А вот то, какую характеристику даст каждому из них бравый спецназовец, по итогам проведенной ими операции, было сейчас весьма насущным занятием для мозговых извилин. С этими мыслишками они и доехали до места дислокации. Обед уже закончился без них, хотя об этом никто и не подумал сокрушаться. Все их мысли сейчас были далеки от таких обыденных, даже в армейской среде, вещей. Первую остановку они как раз сделали на батарее лейтенанта Прокопчука. Стефан, поблагодарив капитана за любезную доставку к месту, выпрыгнул из машины. К нему, завидев необычное сопровождение, едва не на полусогнутых ногах подскочил младший лейтенант Дрын, полностью соответствовавший своей фамилии из-за непомерно высокого роста и болезненной худобы, на бегу докладывая, что в отсутствие командира батареи никаких происшествий не было. «И на том спасибо» — подумал про себя Стефан, принимая рапорт от своего зама. Рядом с ними остановились и грузовик с «санитаркой». Из нее вышел новый комбриг, на ходу отдавая приказ одному из своих подчиненных о выгрузке части боезапаса.

— Лейтенант Прокопчук, — уже повелительным тоном обратился он к Стефану, — обеспечьте максимальную охрану боеприпасов силами своего подразделения и ждите дальнейших указаний.

— Есть, обеспечить охрану и ждать указаний, — приставил руку к козырьку фуражки лейтенант.

Молодчики, что прибыли вместе с «Остапом Григорьевичем» все также молча и неторопливо сначала выгрузили три ящика возле немалых размеров блиндажа, сооруженного для укрытия личного состава от ответного огня противника. По Уставу, конечно, полагалось складировать боеприпасы в обсыпных хранилищах из сборных бетонных блоков, но это все, только в теории. О бетонных ограждениях, в свое время, так никто и не озаботился, поэтому боеприпасы лежали прямо на открытых площадках — невдалеке от орудий, готовые к немедленному применению. Оглядевшись и разобравшись, где и что находится, спецназовцы вновь подхватили ящики на руки и бережно перенесли их к тем, что уже лежали там — по одному ящику возле каждого из трех орудий батареи. Да. Батарея лейтенанта Прокопчука была маленькой, а вернее сказать — недоукомплектованной. По штату ей полагалось иметь четыре буксируемых орудия, но по факту имелось только три. В бою под Иловайском, вражеский снаряд буквально в клочья разнес одно из орудий, унеся с собой жизни всего орудийного расчета. Тогда, в той или иной степени пострадали все три батареи дивизиона. У кого-то был разбит прицел, у кого-то — откатник. После переформирования бригады, командование обещало доукомплектовать дивизион орудиями, взятыми со склада длительного хранения, но в суматохе дальнейших событий, как-то позабыло об этом.

— Младший лейтенант Дрын! — подозвал Прокопчук заместителя командира батареи.

— Здесь, пан лейтенант! — подскочил ходульный заместитель.

— Приставьте караулы ко всем боезарядам.

— Есть, приставить! — принял тот приказ и поспешно козырнув Стефану побежал хлопотать о караулах.

Дождавшись, когда все три ящика займут свои места возле орудий, «Остап Григорьевич» вновь обратился к Стефану, чем немало удивил того:

— Стефан Брониславович, — назвал он его по имени отчеству, — ждите меня здесь, пока я не развезу по батареям боеприпасы. Когда я вернусь, мы с вами совместно продолжим уже начатое. У вас будет особое задание. Капитан Тарасюк!

— Я здесь, пан командир, — слегка запнулся тот на слове «командир», не зная истинного звания своего временного начальника.

— Оставайтесь в расположении батареи лейтенанта. Ваш шофер нам поможет добраться до остальных батарей. Я скоро к вам присоединюсь и верну вашу машину.

— Есть, оставаться в расположении батареи, — отрепетовал капитан.

Ожидание не должно было затянуться надолго. Остальные две батареи находились в радиусе около километра. Когда машины тронулись с места, появилась, наконец, возможность поговорить.

— Пан, капитан, разрешите обратиться? — вскинул руку к козырьку Прокопчук.

— Да, брось ты, Стефан, чиниться! Никого же рядом нет. Будь проще. Говори, что хотел, — разрешил Тарасюк.

— Николай Игнатович, что-то я никак не пойму происходящее, — начал лейтенант раздумчиво глядя на привезенные боеприпасы.

— Э-э-э, дорогой ты мой Стефан Брониславович, — помотал головой капитан, — ты тут не единственный, кто мало что понимает. Уверяю тебя.

— Насколько я знаю, — продолжил комбат, — у нас не должно быть подобных боеприпасов. Мы же еще в 92-м присоединились к Конвенции о запрещении химического оружия. Откуда они здесь? Ведь по договору, все, что было на складах Советского Союза, мы передали русским.

— В закромах Родины чего только не найдется, если хорошенько поискать, — пожал плечами Николай Игнатович. — Как там, в свое время сказала Голда Меир[47] про ядерное оружие, не помнишь?

— Помню. Она сказала что-то типа того «У нас нет ядерного оружия, но если будет надо, то мы его применим», — блеснул эрудированностью лейтенант.

— Во-во. В самую точку.

— И все-таки, — не унимался настырный летёха, — что вы, Николай Игнатович, думаете по этому поводу?

— Даже не знаю, что и думать, — откровенно признался тот. — Все выглядит, конечно, очень странно. Однако, судя по тому, что этим озаботилась наша служба «бэспеки», а также по тому, как все оперативно и безапелляционно это было преподнесено, у них, там, — при этом капитан поднял глаза к небу, — появилась информация о возможном применении «московлянами» химического оружия, дабы в корне изменить ситуацию на фронте, посеяв панику в наших рядах. А наши, видимо, что-то пронюхали об этом, недаром же они получают зарплату, в конце-то концов. Ну, и решили, в свою очередь, не спускать этого противнику, давая понять, что на всякий хитрый болт у нас имеется гайка с секретом. Типа «только суньтесь — сразу получите в нюхало». Другого объяснения я не вижу. Утренняя посылка противогазов, тоже укладывается в эту логику. Не от своих же снарядов нам защищаться?! Правда, с противогазами вышла неудобь, но у нас это в порядке вещей. Это Украина — детка, мать ее ити, — резюмировал капитан, высморкавшись на землю и вытирая руку об штанину.

— Сейчас вернется этот