– Нога, – коротко произнес Лев, но, поняв, что до Кости не дошло, пояснил: – Ее правая нога либо не функционирует вовсе, либо работает с перебоями, если можно так выразиться. Простите, что вам приходится все это слушать, но так уж сложилось.

Последняя фраза была обращена к женщине. Та на слова Гурова почти не прореагировала. Зато Костя Офшор не пропустил мимо ушей ни одного слова. Он взглянул на правую ногу женщины, но ничего особенного не заметил.

– Что, снова твои штучки, как с квартирной хозяйкой и протекающей трубой? – криво усмехнувшись, спросил он. – Не выйдет, приятель. Второй раз ты меня не надуешь.

– Не хотелось бы вдаваться в анатомические особенности в присутствии женщины, но видно от этого не уйти, – вздохнул Лев. – Взгляни на ее ступни. Тебе не кажется, что домашние тапки выглядят несколько иначе?

Костя снова перевел взгляд на ноги женщины. Теперь и он обратил внимание на ее обувь. На ней были ботинки из толстой кожи на высокой подошве. Шнуровка крепко держала лодыжку, охватывая ее до середины голени.

– Скорее всего, тут проблемы с бедренной костью, и тянутся они из детства, – спокойно пояснил Гуров. – При таких отклонениях ноги формируются неравномерно. Разница в размере иногда достигает нескольких сантиметров. Судя по подошве, правая нога этой женщины короче левой минимум на пять сантиметров. Быстрой ходьбе это не способствует. А уж бежать она и подавно не сможет, если ты еще не понял.

– Плевать, бегать нам не придется, – заявил Костя Офшор, но Гуров видел, что новость его обеспокоила. – Все, полковник, мне надоело играть. Может, ее я и не пристрелю, а вот тебя запросто. Так что тащи свою задницу в туалет, закройся там и сиди, пока мы не уйдем.

Он убрал пистолет от головы женщины и направил его на Гурова. Тот оттолкнулся от подоконника и начал медленно двигаться вдоль стены, прикидывая, стоит ли напасть на Костю сейчас, пока тот вывел женщину из-под дула. Решил, что рисковать не стоит, уж слишком Костя нервничал. В таком состоянии начать палить ничего не стоит, а Гурову пальба нужна была меньше всего.

«Лейтенант – парень сообразительный, должен был догадаться, предупредить майора. Тот поймет, что нужно делать. Никуда от нас Костя не денется, – думал Лев, продолжая движение. – Только бы он не вспомнил про телефон. И только бы женщина не запаниковала и не наделала глупостей».

Про телефон Костя не вспомнил, и женщина не запаниковала. Как только Лев оказался в туалете, за дверью начали задвигать мебель. Костя баррикадировал выход. Гурова это не беспокоило. Он уже достал телефон и теперь строчил сообщение генералу Орлову, на чью реакцию рассчитывал больше всего. Сложность заключалась в том, что он не удосужился взять номер телефона хоть одного из членов группы захвата и теперь связаться с ними мог только посредством генерала.

Первое сообщение было отправлено в тот момент, когда хлопнула входная дверь. Дожидаться ответа Гурову было некогда. Сейчас главным было выбраться наружу. Он принялся толкать дверь, стараясь сдвинуть препятствие. С трудом, но дверь поддалась. Серьезной преграды Костя Офшор соорудить не смог, придвинул к двери то, что было ближе, а именно – массивную тумбочку из прихожей. Гуров смог просунуть ногу в образовавшийся проем. Уперся руками в обе стены и с силой толкнул. Тумбочка закачалась и перевернулась. Дверь открылась еще немного и снова застряла. Теперь тумбочка уперлась в противоположную стену, двигать ее было уже некуда.

Лев и пытаться не стал, кое-как протиснулся в проем, подошел к входной двери, выглянул наружу. Ни Кости, ни женщины видно не было. С минуту он размышлял, после чего начал подниматься вверх по лестнице. Если Костя поверил его словам о группе захвата, то решит, что засада ждет его внизу, у подъезда. Куда в таком случае ему идти? Только на крышу, там есть проход в соседний подъезд, а значит, небольшой шанс выбраться из дома и получить фору.

В подъезде не было слышно ни звука. Либо Костя уже добрался до чердака, либо двигался так тихо, что шагов услышать было невозможно. Гуров старался ступать бесшумно. Продвигаясь вдоль стены, он добрался до последнего этажа. Здесь тоже было пусто, но дверь на технический этаж мерно покачивалась. «Отлично! Направление ты выбрал верно, полковник, – сам себя похвалил Лев. – Теперь не спеши, эксцессов нам не нужно». Он проскользнул в дверь, техэтаж не освещался, и после дневного света все здесь выглядело несколько мрачно.

Сориентировавшись, Гуров пошел вперед, полагая, что выход на крышу должен быть где-то рядом. Люк в потолке он увидел, завернув за перегородку. К нему вела металлическая лестница, намертво прикрученная к стене. Гуров достал пистолет, ухватился свободной рукой за первую перекладину и начал подниматься. Оказавшись на уровне люка, слегка приподнял его, пользуясь головой, затем откинул, придержав его, чтобы не гремел, и выбрался на крышу.

До люка соседнего подъезда метров пятьдесят предстояло идти по открытому пространству. Пистолет Гуров убирать не стал, решив, что страховка не повредит. Он внимательно осмотрел крышу и пошел ко второму люку. Не успел отойти и двух шагов, как люк соседнего подъезда с шумом подбросило вверх, и он метнулся обратно, присел за кирпичный прямоугольник чердачного строения и замер. До него донесся плач женщины и нервный голос Кости Офшора.

– Не реви, дура! – зло ругался он. – Не видишь, обложили меня. Вернемся обратно, только не к тебе, а ко мне. Придется играть по-взрослому.

– Пожалуйста, отпустите меня! – причитала женщина. – Я вижу, вы хороший человек. Зачем вам я? Вернетесь в квартиру один, они и не узнают.

– Не узнают, как же. Сама же первая побежишь меня сдавать.

– Нет, не побегу. Я тут посижу, пока все не закончится. Честное слово! Сяду тут тихонечко и буду сидеть. Сколько надо, столько и буду.

– Заткнись, тебе говорят! – снова выругался Костя. – Нет у меня выбора, понимаешь? А значит, и у тебя нет. Да не трясись ты так, не трону я тебя. Свое получу и отпущу.

Пока шел разговор, Костя дотащил женщину до люка первого подъезда. Гуров понял, что первой на чердак спускаться будет она, и приготовился, решив: как только женщина окажется на лестнице, он нападет на Костю.

– Лезь внутрь и не вздумай бежать. Я хоть и не