матери, та посоветовала держать это в тайне, вернуться к обязанностям Ночной птицы и поменьше об этом думать. По ее словам, девушки, отказавшиеся передавать свой дар, ставили под угрозу систему, которая их защищала. Конечно, она была права, но я не хотела ее слушать. Разве могло быть по-другому? Но однажды я воспользовалась магией, и меня увидели. Отец церкви.

Матильда вздрагивает:

– Что случилось?

– Он погнался за мной. Я побежала к парню, с которым давно общалась втайне, и он спрятал меня на чердаке магазина своего отца. А затем заставил того церковника замолчать навсегда. Я никогда не спрашивала, что он сделал… Мне не хотелось знать. Но я благодарна ему, что он так рисковал, чтобы исправить мою ошибку.

В голове Матильды столько вопросов, что она не знает, какой задать первым.

– Дедушка был сыном лавочника?

Бабушка смеется:

– Ох, Матильда. Когда тебе нравится история, ты становишься слишком внимательной.

Ветки деревьев неожиданно нависают слишком близко, земля под ногами дрожит.

– Только не говори, что тот парень – Крастан.

– Не будь такой высокомерной. – Бабушка изгибает губы в нежной и печальной улыбке. – Когда-то мы с ним были молоды. И безумно любили друг друга. Но даже несмотря на то, что он сделал для меня, мой лорд-отец не согласился бы на наш брак. Кроме того, мой побег в тот вечер обернулся неприятностями, поэтому меня быстро сосватали твоему дедушке.

Все это не укладывается в голове Матильды. Крастан всегда говорил, что любит бабушку. Но она не предполагала, что он говорит об этом в романтическом смысле. И у нее даже в мыслях не было, что бабушка отвечала ему взаимностью. Сын алхимика и дочь Великого Дома? Немыслимо. Но вдруг в ее голове возникает образ Алека.

– Я думала, ты любила дедушку.

Бабушка вздыхает:

– Через какое-то время я действительно полюбила его. Но часть моего сердца никогда не покидала мансарду над лавкой Крастана. Ведь я нашла там то, чего больше нигде не находила.

Матильде хочется задать еще вопрос, но это напоминает то, как Самсон переворачивает какой-нибудь камень в саду, а потом визжит, увидев под ним насекомое. Она боится увидеть то, что скрывается под камнем. Но и оставаться в неведении нет сил. Она обязана все знать.

– Крастан Падано – мой дедушка?

Бабушка не отвечает, но ее молчание говорит само за себя. Внезапно Матильде кажется, что ей не хватает воздуха.

– А мама знает? – спрашивает она.

– Нет.

– А Крастан?

– Он подозревает.

Вот почему он всегда смотрит на Матильду с такой нежностью? Все эти годы он скрывал этот секрет от всех. И от нее.

– Вы могли бы сбежать, – говорит Матильда. – В конце концов ты бросила Крастана. Как он тебе позволил?

Бабушка выпрямляется и расправляет плечи.

– Я выполнила долг. Для таких, как мы, долг превыше всего.

Эти слова напоминают Матильде о коллекции бабочек отца, которая так и висит над его дубовым столом. Она помнит, как он нежно прижимал маленьких созданий к бархатной подстилке и тщательно следил, чтобы влажность или жара не повредили их крылышки. Отец любил этих бабочек и хвастался ими перед другими коллекционерами. Матильда никогда не задумывалась, насколько это ужасно. Мертвые насекомые, приколотые к бархатной подстилке и выставленные на всеобщее обозрение. Красота, запечатанная под стеклом.

Матильда встает и начинает расхаживать по траве. Тихое журчание фонтана кажется насмешкой. Приторно-сладкий аромат лилий щекочет нос, вызывая желание растоптать их.

Почему она только сейчас узнала об этом? О Крастане. О магии Ночных птиц. Все это время она могла пользоваться даром, но ей и в голову не приходило отказаться передавать его клиентам. Ей с детства твердили, что это невозможно, и она верила.

– Когда Лета перестала пускать посетителей к Ночным птицам, я расстроилась, – говорит бабушка. – И сказала ей, что лишь вопрос времени, когда вы поймете, что можете использовать свою магию.

Об этом они с Летой шептались? Как продолжать держать пташек в неведении?

– Но ты скрывала это от меня. – А ведь их золотое правило: «Врать всем, но не друг другу». – Ты знала, но ничего не сказала.

– Ты пренебрежительно относишься к правилам, дорогая. Я не представляла, что ты сделаешь, если тебе станет известно, что ты способна использовать свой дар. Не всегда правду стоит открывать, иногда лучше спрятать ее подальше.

Сердце Матильды сжимается. Как бабушка может так говорить? Слезы жгут глаза.

– Ты должна была сказать.

Бабушка вздыхает:

– Мне не хотелось скрывать это от тебя. Правда не хотелось. Но я считала, что так защищаю тебя.

– Нет, ты лишь хотела приручить меня, – огрызается Матильда. – Слепить из меня примерную девушку. Десять проклятий, да ты не лучше мамы.

Слова повисают в воздухе, наполненном ароматом лилий.

– Прятать Ночных птиц тяжело, – спокойно говорит бабушка. – А когда кто-то из них начинает использовать свою магию, это становится почти невыполнимой задачей.

– Почему мы должны отказываться от магии? Почему должны отдавать свою силу?

Бабушка переводит на нее взгляд. В темноте ее глаза сияют.

– Когда последние Огненные птицы спрятались в Симте, они перестали использовать стихийную магию. Знаешь почему?

Конечно. Ей часто рассказывали эту историю в детстве.

– Это привлекало ненужное внимание людей с пылающими мечами.

– Церковники творили с ними ужасные вещи, Матильда. Но не только они. Порой их соседи и друзья причиняли им большую боль. Известны истории, когда люди пытались собрать магию Огненных птиц и разлить по бутылкам, как варево алхимика. Короли искали способ подчинить их и использовать магию как оружие. Многие охотились на них из страха, что женщины, обладающие такой силой, могут быть опасны. Поэтому Дома предложили девушкам скрывать магию. Огненные птицы не знали, что все повернется так, а их магия изменится, но согласились на это. Ведь легче спрятать то, что никто не видит.

Слушая бабушку, Матильда подумала о салюках смотрителей. Хозяева, воспитывая щенков, поощряют определенные черты и подавляют другие. Дома поступили с Ночными птицами так же, оставив им только те дары, которыми могли воспользоваться. Превратили их в инструмент.

– С тех пор прошло так много времени, что мы забываем, почему те женщины предпочли заключить сделку с Домами. Почему пожертвовали магией, а не боролись. Мы забыли, какую опасность может представлять магия для нас и тех, кто нас окружает. Кто мы такие, чтобы возмущаться их решениями?

«Честь, долг, обязанность» – как прутья клетки.

– Знаю, тебе это не нравится, – говорит бабушка. – Но таковы правила. И мы должны им следовать. Великие Дома идут на многое, чтобы не позволить девушкам идти по пути, ведущему к смерти. А тех, кто настойчиво стремится вступить на него, принуждают силой.

Матильда резко вдыхает. Что это значит? В голове эхом отдаются слова Сейер: «Думаешь, что, раз родилась в прекрасном доме и носишь знатную фамилию, тебе ничего не угрожает. Моя мать тоже так думала. Но жизнь ее проучила». Мама намекала Матильде, что Надя Сант-Хельд сама виновата в