— Я больше не... с ними. Сказала... все, сказала...

Взгляд ее потерял осмысленность.

— Пожалуйста, не пытайся говорить, пожалуйста. Но она уже не слышала меня. Ее губы раскрылись, задвигались.

— Я никогда... не говорила им о тебе... Майк, я никогда не видела твой значок. Сегодня... вечером... эти люди...

У нее больше не хватило сил. Она закрыла глаза и затихла, только покрывало слегка поднималось и опускалось на груди, свидетельствуя, что она еще жива.

Я даже не услышал, как вошел доктор, высокий человек, по лицу которого видно, что повидал жизнь. Он сразу подошел к Этель и нагнулся над ней, затем открыл свой чемоданчик и стал что-то доставать и колдовать над раненой. В комнате запахло лекарствами. Я сидел в стороне и непрерывно курил одну сигарету за другой.

— Нужно отвезти ее в больницу, — обратился ко мне врач.

Я поднялся и направился к телефону. Оператор сказала, что вызовет машину, и я, положив трубку, обернулся:

— Как она, доктор?

— Какое-то время нам придется подождать результата. Есть небольшой шанс, что она выкарабкается. — Всем своим видом он высказывал гнев и презрение. — Как это случилось? — требовательно прозвучал его голос.

Возможно, точность и простота вопроса заставили меня увидеть всю ситуацию по-иному. Вдруг мне стало ясно то, чего раньше я не замечал. Этель сказала, что оставила партию, это подсказало мне ответ: в этот раз они преследовали не меня. Преследовали ее... и человек в шляпе был отличным стрелком; только потому, что Этель дернулась от удара ремнем, пуля попала ей не в сердце, и, возможно, это спасло ей жизнь.

Мягкая убийственная музыка, которую я всегда слышу в самое неподходящее время, зазвучала в моей голове. Заиграли дикие инструменты, изгоняя последние мысли из сознания.

Я подошел к доктору и посмотрел ему прямо в глаза, давая понять, что я тоже повидал многое в жизни и так же презираю и ненавижу грязные мысли.

— Вы знаете, кто я такой, доктор? Он изучающе посмотрел на меня:

— Ваше лицо мне знакомо.

— Так и должно быть. Вы видели его в газетах. Вы читали обо мне много разных историй, но в каждой из них есть ссылка на мой убийственный взгляд. Меня зовут Майк Хаммер. Я частный детектив и убил многих людей.

Он узнал меня: его глаза спрашивали, убью ли я его, чтобы он не заговорил о случившемся.

— Она — очередная жертва?

— Нет, доктор, это сделали другие. И тот, кто сделал, заплатит в тысячу раз дороже. Я не собираюсь рассказывать всю историю, скажу только одно. Это очень важно и касается жизни всех людей в этой стране. Поэтому вы должны молчать. Вы знаете, кто я, могу показать свои документы, чтобы вы без проблем нашли меня, если станет необходимо. Но, послушайте, если вы когда-нибудь чему-нибудь верили, поверьте и мне... Если я буду связан с этим случаем, то попаду в паутину полицейских формальностей, а в это время многие люди могут умереть. Вы понимаете меня?

— Нет. Вот так, просто нет.

Я еле сдержался, чтобы не схватить его за глотку и заставить силой понять мои слова. Помимо моей воли лицо приняло дикое выражение. Доктор не двинулся, он просто стоял и смотрел, как я борюсь с собой, чтобы его не убить.

— Возможно, я пойму позже. — Его лицо сделалось жестким и спокойным. Я облегченно вздохнул.

— Не понимаю этого вообще, — сказал он, — и никогда не пойму. Хотя знаю, что существуют мотивированные убийства. Но все равно это не так просто понять. Я точно так же не могу понять войны. Мистер Хаммер, в данном случае сделаю все, что в моих силах. Думаю, что хорошо разбираюсь в людях и вы говорите мне правду, хотя она и имеет неприглядный вид.

Я пожал ему руку и выскочил из дома. Так много надо было успеть сделать! Часы показывали начало одиннадцатого, и Вельда, должно быть, уже ждала меня. Сегодня на вечер у нас было запланировано одно дело. Затем еще и еще, до тех пор, пока не докопаемся до конца.

Я включил зажигание, и двигатель с рокотом завелся. Ночь проходит, и вечно не хватает времени на то, чего мне хочется. Первое — парень в шляпе, затем те люди, потом Этель. Я мысленно остановился. Этель и те ребята, она собиралась мне сказать о них, она почти сказала. Я полез в карман и достал бумажник. В нем лежала должным образом оформленная карточка, на которой, словно огонь, горели слова: “ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ”. Мой Бог, Этель вывела на меня агентов ФБР. Сейчас стало все ясно... Эти двое ребят следили за мной, а парень в шляпе за ними. Они пытались попасть в мою квартиру и, возможно, найти эти пропавшие секретные документы, а парень в шляпе следил за всеми нами, чтобы убить Этель до того, как она успеет сказать что-нибудь еще из того, что знает.

Я позволил музыке звучать внутри меня, откинулся на спинку и хохотал, наслаждаясь этой музыкой сумасшествия. Я был сумасшедшим убийцей и искал новых жертв, желая убить их всех, снизу доверху. Сейчас для этого еще не время... Я проделал только небольшую часть пути по лестнице, ведущей наверх, если, конечно, не обломится перекладина и я не полечу вниз навстречу смерти.

Музыка оборвалась грохотом барабанов, я остановил машину напротив дома Вельды и вышел, взглянув наверх. Свет в ее окнах говорил о том, что она ждет меня, готовая к работе. Я вошел в дом.

Вельда поздоровалась со мной и уже по моему виду поняла, что не все в порядке.

— Что случилось, Майк?

Я не мог объяснить ей всего и просто сказал:

— Они пытались снова.

Ее глаза блеснули огнем из-под приспущенных ресниц и впились в меня.

— И снова скрылись.

— Майк, становится все опасней, не так ли?

— Будет еще опасней, пока мы не закончим с этим. Надевай пальто.

Вельда ушла в комнату и вскоре появилась вновь в пальто и с полным вооружением. — Пошли, Майк.

Мы спустились по лестнице к машине и выехали. На Бродвее была масса автомобилей, горела реклама, отражаясь на их крышах. Машины волнами прокатывались по улице, разделяемые огнями светофоров. Я встал в ряд машин, направляющихся в нижний город, и затем свернул в темноту улицы, по которой мы добрались до нужного места. Оставив автомобиль под уличным фонарем, мы вышли.

Это была окраина Гарлема, странная земля, где белые смешались с черными и можно слышать множество языков, как на Вавилонской башне. Улицы здесь наполнены незнакомым запахом иностранных кухонь, и слишком много людей живет в слишком маленьких комнатах. Дети смотрели враждебными глазами и становились неожиданно молчаливыми, когда мы проходили мимо. Вельда остановилась около старого, построенного из песчаника дома.

— Это здесь.

Я взял ее под руку, и по ступеням подъезда мы поднялись к входной двери. В вестибюле я зажег спичку и осветил таблички с именами на почтовых ящиках. Большинство из них были просто картонки от спичек, на которых детским почерком написаны имена. Я нажал кнопку звонка, но не услышал никакого звука. Вместо этого в грязном окошечке появилось лицо, и дверь открыл паренек, который доходил мне лишь до груди. Он курил вонючую сигару, в руках держал бутылку виски и был горбат.