– Лиза, да ты с ума сошла!

– Ничего подобного! Если он согласится сотрудничать со мной и одновременно поможет следствию, то я сделаю все возможное и невозможное, чтобы суд его оправдал. Уж во всяком случае, с него снимут обвинение в краже, уверена – Людмила Нечаева расстарается.

– Ну, это-то да…

– Остается только побег из кабинета следователя, а это срок – два года. Но, думаю, что и этот вопрос можно будет уладить.

– А убийство?

– Сережа, твой тезка никого не убивал, я в этом уверена. Я понимаю еще, убийство, скажем, по неосторожности, но чтобы хладнокровно удушить женщину, беременную от него, а потом разбить голову второй женщине, также беременной… Причем это были женщины, которые прятали его! Нет-нет, там какая-то совсем другая история. Там был, я думаю, еще один человек, настоящий убийца, который все это и сделал. Но у Карасева, бывшего мужа Надежды, который мог бы, предположим, удушить ее из ревности, есть алиби. Он накануне убийства своей бывшей жены находился в городе, у ветеринара, ему были нужны антибиотики для ондатр, у него же ферма… Ветеринар, его друг, пригласил Бориса вечером в гости, и Карасев заночевал у него. Там были жена, дети, и все подтвердили, что с вечера до утра Карасев находился у них дома. Я сейчас называю тебе тех людей, у которых был мотив для убийства. Ревность, к примеру. Жена Карасева, Соня. Она целый день крутилась у себя дома, во дворе, ее видели соседи, вечером она забегала к соседке, та заболела, и Соня приносила ей козьего молока. Однако где она была ночью, никто сказать не может: Карасев, как я уже тебе сказала, находился в городе, дети спали… Возможно, она воспользовалась отсутствием мужа, чтобы… Хотя, если честно, я не верю, что это она.

– Думаешь, мать двоих детей не способна удушить соперницу? Ты что, Лиза?! Вспомни, сколько было разных случаев, когда самые безобидные и спокойные с виду женщины убивали своих соперниц!

– Да, я понимаю. Соню надо проверить. Я сказала Коростелеву, чтобы он взял отпечатки ее пальцев, может, она была в доме Надежды… Но, повторяю, я в это не верю. И уж если предполагать такое, то, поверь мне, если бы она захотела убить Надежду, к которой все эти годы продолжал бегать Борис Карасев, то сделала бы это более продуманно, аккуратно, и уж точно не стала бы так рисковать, приходить к ней ночью и душить. Сделала бы это в другом месте и другим способом. Или вообще – чужими руками. Нет, Сережа, все это глупости! Во-первых, Соню знают в Идолге, и ее появление на улице, где жила Карасева, заметили бы…

– А если она пришла туда ночью, когда стемнело? – перебил меня Мирошкин.

– Хорошо. Давай представим себе. Вот она пришла. Не сразу же она набросилась на Надежду, сначала наверняка они ругались, Соня нападала, Надежда приводила какие-то свои аргументы, мол, это ты, Соня, увела у меня мужа и все такое… На шум, предположим, прибежала Валентина. Валя с Надей, как я тебе уже рассказывала, дружили, и, услышав ругань, крики, Валентина не стала бы сидеть дома, она непременно бы пришла…

– Вот она и пришла. И увидела, как Соня душит Надежду.

– Ну, да, конечно, и Соня тотчас бросается на Валентину и пытается ее тоже убить?!

– Да, я понимаю, что все это звучит нелепо, но их убили, понимаешь? У-би-ли. И я не верю, что это сделал кто-то чужой. У Сони – железный мотив. Ревность. Она делает женщину сильной, Соня потеряла голову… Она обезумела от ревности. Думаю, что Надежда сама спровоцировала ее какими-нибудь подробностями из своей интимной жизни с Борисом, то есть подогрела ее настолько, что та, не помня себя от ревности и злости, набросилась на нее.

– Хорошо. Мы это проверим. Хотя мне кажется, что, действуя в этом направлении, мы просто потеряем время.

– Наследство? Племянница Валентины? Ты рассказывала, что у нее были постоянные проблемы с деньгами. И вообще она неблагополучная.

– Это так, но она, по-моему, слишком глупа и нерешительна, чтобы такое сотворить. Слишком уж дерзкие убийства! Да и вела она себя, когда мы с ней беседовали, ну просто глупо. Сама рассказывала о том, что приехала к тетке за деньгами, рассказала об их ссоре, о том, как та сначала не давала ей денег на Турцию, а потом вдруг дала… Будь она убийцей, вряд ли стала бы рассказывать о своих сложных отношениях с теткой, об их ссоре.

– А может, они действовали с Гараниным вместе? Может, он и с ней успел законтачить?

– Но она, кажется, не знала о его существовании. Ох, Сережа, даже не знаю, кого еще подозревать…

– У тебя есть план?

– Да, собираюсь вплотную заняться прошлым этих женщин. Буду опрашивать всех тех, кто знал их, кто с ними общался. И еще. Вот мы все говорим, что это двойное убийство. Надежду точно убили, удушили. А Валентина… У нее такая травма головы, которая могла быть получена, как если бы ее нарочно с силой ударили головой об печку или же она сама упала…

– На ровном месте?

– Ее могли толкнуть. Но кто?

– Сама Надежда. Предположим, они ругались. Хотя чего там предполагать, когда есть показания свидетельницы, соседки Любы, правда, алкоголички, которая утверждает, что они кричали друг на друга и было это приблизительно в час ночи.

– То есть незадолго до убийства?

– Да. Но она могла и не разобрать, кто именно кричал. Просто предположила, потому что крики раздавались из дома Надежды… Мне нужен Гаранин. И только он. Жаль, что люди Русакова упустили Людмилу. Но я непременно встречусь с ней и поговорю.

– Она не признается, и если любит Гаранина, то сделает все, чтобы никто его не нашел. Сейчас за ней следят, поэтому она будет сидеть тихо как мышка и не высунется из дома.

– Плохо ты знаешь женщин. Уверена, что она предпримет новую попытку встретиться с ним. Или же они договорились, что не она, а он придет к ней. Придумает что-нибудь, чтобы проникнуть в ее дом, в квартиру. Разносчик пиццы, врач «Скорой помощи»… Я прямо сейчас поеду к ней и поговорю. Объясню ей ситуацию. Внушу ей, что Гаранину лучше встретиться со мной, я все-таки адвокат, я помогу ему. Уверена, что они с Людмилой говорили об этих убийствах, и он сказал ей, что никого не убивал, что прячется просто потому, что боится, что эти убийства повесят на него. А я скажу ей, что гарантирую ему свободу. Что я занимаюсь расследованием этих убийств, и если он мне поможет, то я помогу ему. Ну не всю жизнь же ему прятаться. Ему, с его привычками, с его характером будет трудно так долго скрываться. Да он спит и видит, чтобы весь этот кошмар закончился и он смог бы вернуться в свой привычный мир. Это же не закоренелый преступник…

– Хорошо, поезжай. Вот только не торопись обещать ему свободу. Все-таки он украл деньги, а потом сбежал… Даже если и не он убил этих несчастных женщин, то все равно, сбежал с места преступления, и это вместо того, чтобы прийти в полицию и все рассказать.

– Сережа, все это слова. Уверена, что многие поступили бы именно так, как он, окажись на его месте. А у него и без того рыльце в пуху…

Мы поговорили с ним еще немного, и я поехала к Людмиле Нечаевой.