Когда мы проехали кольцевую транспортную развязку, которая располагалась на въезде в город, я безуспешно попыталась хоть немного выровнять волосы, но они остались лежать пышной копной. Я нервничала по поводу своего внешнего вида. Никогда еще я не приходила в школу с кудрявыми волосами, кроме самого первого дня, когда я быстро собрала их в хвост. То же касалось косметики. Без нее я чувствовала себя голой.

Эдмунд явно знал дорогу, потому что он свернул на Милтон-лейн. Когда принц Элфи последовал за ним, я заметила, как он быстро посмотрел туда, где начиналась Таунстал-роуд. Все три машины значительно сбросили скорость, переезжая через лежачих полицейских, а принц Фэллон, казалось, был готов провалиться под землю, когда шедшие по тротуару ученики стали таращиться на нас. Та часть моего желудка, что располагалась ниже пояса юбки, больно сжалась, когда вдали показалась школа. Два двухэтажных автобуса стояли у остановки, пока ученики высыпали из них, а третий уже сворачивал на другой конец дороги. Постоянно подъезжали машины и микроавтобусы, и тротуары пестрели темно-синей с белым школьной формой. Худшего времени для приезда было не придумать.

Второй автомобиль нашего эскорта приостановился и не стал заезжать на парковку. Я предположила, что они будут дальше сопровождать Элфи и Лизбет. А вот Эдмунд припарковался на одном из немногих оставшихся мест. Элфи тем временем подвез нас как раз к мощеному входу.

Принц Фэллон развернулся, чтобы посмотреть на меня, и я заметила, что выражение его лица полностью изменилось. На нем больше не было и следа смущения. Вместо этого его губы растянулись в самодовольной ухмылке, которая, однако, не соответствовала выражению его глаз. Я начинала чувствовать себя виноватой в том, что не поддержала его утром. Все это явно мучило принца.

Пересекая парковку, в нашем направлении в массовом порядке шла, похоже, половина учеников всей школы. Не открывая дверцу, принц выскочил из машины и обошел ее, оказавшись с моей стороны. Мою дверцу он тоже не стал открывать, а взял меня за руку и помог выпрыгнуть из машины. Свободной рукой я придержала юбку, чтобы она не задралась. Я уже схватила рюкзак, когда леди Элизабет остановила меня.

— Мне было очень приятно с тобой познакомиться. Во вторник я уезжаю домой, но вернусь через пару недель, так что приезжай еще в Барратор, ладно? Мне очень нужна женская компания. А еще я хочу, чтобы ты звала меня Лизбет. — Она подмигнула мне, я слегка улыбнулась и смущенно опустила взгляд в землю. — И ты прекрасно выглядишь, Отэмн. Не волнуйся.

Мне стало любопытно, поняла ли она, насколько я переживаю из-за своего внешнего вида, но времени спросить не было, потому что принц потащил меня за руку. Словно муравьи, ученики появлялись у кольцевой развязки и быстро двигались в сторону многочисленных входов между корпусами школы. Эдмунд снял водительские перчатки, бросил их в машину и застегнул на все пуговицы пиджак с гербом Атенеа, после чего вместе с напарником направился к нам, не обращая, казалось, ни малейшего внимания на скопище народу, которое грозило поглотить нас. Я была более осмотрительна.

— Хорошего вам дня, ребята! — перекрикивая шум мотора, бросил принц Элфи голосом, которым обычно поддразнивал двоюродного брата.

— На нас все смотрят, — еле слышно пробормотала я, когда машина стала отъезжать.

— Так и будет. Делай вид, что ничего не происходит, — сказал принц и, положив руку мне на плечо, направился к входу.

Даже учителя, которые группой вышли из учительской, не сводили с нас глаз. Среди них я увидела улыбающееся лицо мистера Силайа.

— Не думаю, что это сработает. Я ведь только что вышла из одной с тобой машины, — прошептала я, наклоняясь ближе к принцу, чтобы он разобрал мои слова, которые заглушали шаги, перешептывания и даже посвистывания.

— Люди в черном ситуацию не упрощают, — ответил он, бросая быстрый взгляд через плечо.

Мы прошли по туннелю от входа во двор, и я быстро свернула налево от колонны, а принца увлекли направо, заставив убрать руку с моего плеча.

Во дворе ученики, которые приехали раньше, в основном ­расселись по скамейкам, но подскочили, когда мы показались в сопровождении двух Атан, на которых все принялись таращиться.

— Знаешь, я как-то смотрела фильм, в котором все тара­щились…

— Ага, я читал эти классные книги о вампирах, — перебил он меня, и я выругала себя за то, что, потеряв концентрацию, ослабила барьеры своего сознания. Он точно знал, о каком фильме я говорила.

— А ты даже читал…

— Конечно, — снова перебил он меня, говоря еще тише. Рука принца вернулась на мое плечо, и он вел меня в сторону корпуса, где был кабинет английского, а позади нас раздавался шум толпы, которая вваливалась во двор. — Думал, что найду что-нибудь, чем оскорблять Каспара Варна.

— И как?

— Нашел немного. Но, если честно, я бы хотел, чтобы Варны были такими же воспитанными, как вампиры в этой книге. Тогда жизнь, — сказал он, бросая сумку за нашу обычную парту в кабинете мистера Силайа, — была бы прекрасна.

Вместо того чтобы, как обычно, сесть напротив меня на время классного часа, он подошел и опустился на соседний стул, который, как правило, занимала Тэмми. Не знаю почему, но мне стало легче ждать прихода остальных.

Только Эдмунд и его коллега устроились напротив пустовавшего у стены стола, как в кабинет вошел мистер Силайа с сумкой для ноутбука через плечо и улыбкой от уха до уха на лице.

— Доброе утро! — весело сказал он и беззаботно, будто спрашивал о погоде, бросил в сторону Атан: — Экстермино?

Казалось, их присутствие не удивляло и не сердило его, несмотря на то что — я даже не сомневалась — его сознание подверг­лось серьезной атаке, как только он переступил порог здания.

Я увидела, как Эдмунд нахмурился, но первым отреагировал принц:

— Откуда вы знаете?

— От мамы. Она у меня главная сплетница Лондона. Услышав какие-то разговоры, она позвонила мне среди ночи, умоляя приехать в Лондон «ради моей же безопасности». — Заканчивая предложение, он показал пальцами кавычки. — В свободном переводе это значит устроить передо мной дефиле из женщин, чтобы я мог выбрать себе жену, пока из-за своей сейджианской крови я не стал выглядеть аж на тридцать, когда мне всего-то тридцать шесть. О ужас! — закончил мистер Силайа, закатывая глаза и наконец найдя в сумке то, что искал там на протяжении всего своего монолога.

Он подошел к нам, держа в руке несколько листов бумаги, которые были исписаны ровным почерком. На одном из них чернила были синие, на другом — черные. В последнем я узнала свое сочинение. Он положил их на стол.

— Лучше. Намного лучше. У обоих. Наверное, мне нужно снова оставить вас двоих после уроков, — хмыкнул он. — Твои волосы отлично смотрятся, Отэмн, — добавил он, и я почувствовала, как заливаюсь краской, улыбаясь и делая вид, что читаю его комментарии на своей работе.

Вернувшись к своему столу, мистер Силайа достал из сумки галстук и, перекинув его через шею, попытаться завязать в слабый узел. Он являл собой яркий контраст с остальными взрослыми Сейдж в кабинете, чьи рубашки были накрахмалены и наглажены, с блестящими запонками и пуговицами, — в их внешности не было решительно ничего «слабого».