Его отец резко развернулся, только сейчас заметив наше появление. Даже издалека я видела его глаза. Они были черными. Черными, а потом полностью белыми.

— Атакована!

Принц Элфи сделал нерешительный шаг вперед.

— Кто? Отец, о чем ты говоришь?

— Виолетта Ли, — пробурчал тот, словно само ее имя было для него проблемой.

Леди Элизабет ахнула. Я почувствовала движение воздуха, когда принц Фэллон выступил из-за моего правого плеча.

— На прошлых выходных, — сказал мужчина, который, должно быть, был посланником. — На балу в честь Осеннего Равноденствия, хотя Совет вампиров известил короля Ллириада всего час назад. Нападавшим был наследник графа Валахии, некий Илта Кримсон. Он пил ее кровь и пытался изна­силовать…

— Но ведь это самоубийство! — выпалил принц Элфи. — Она же находится под защитой короля и короны!

— Она настаивает, что он пытался убить ее. И… согласно допросу его отца, у него действительно был на то мотив. А потому… да, это, по сути, было самоубийство.

Под нашими тяжелыми взглядами он переступил с ноги на ногу. В комнате стояла гробовая тишина, которая нарушалась только шагами принца Лорента.

— Выяснилось, что он был провидцем и знал что-то о развитии ситуации вокруг этой девушки. Они ограничили свободу передвижения его отца вторым измерением и графством Кент, потому что он, по всей видимости, что-то знает, но отказывается раскрывать эту информацию…

— Заставьте его говорить! — выпалил принц Элфи, сидя на полу возле кресла матери и крепко сжимая ее руку. Она не шевельнулась с момента нашего прихода.

— Это невозможно, — пробормотал принц Фэллон, и все взгляды обратились в сторону моего плеча. — Это запрещают Терра. Все провидцы и их доверенные лица имеют право хранить молчание, если только их не призовут к ответу перед Советом измерений.

— Charnt! Я забыл об этом, — пробормотал принц Элфи.

Ругательство заставило его мать пошевельнуться.

— Надо было учить политику в университете, — раздраженным шепотом пробормотал принц Фэллон.

Я не была уверена, предназначалось ли это для моих ушей.

Он заговорил громче:

— А созвать Совет они не могут потому, что это привлечет чрезмерное внимание и Майкл Ли обо всем узнает. Если же это случится, то… Все правильно, не так ли? — обратился он к посланнику, который хмуро кивнул.

— Вот почему были изданы запреты на передачу информации СМИ. Нельзя, чтобы эта новость распространилась. А это значит, что вы, девушки, не должны никому об этом рассказывать. Даже близким, — сказал его дядя.

Я своим в любом случае рассказывать не собиралась. Сомневаюсь, что они поймут или станут сопереживать.

— Что же случилось с этим Илтой Кримсоном? — спросил кто-то, но кто — я не разобрала, потому что мой взгляд упал на подборку газет на столе.

— Его убили.

Лицо Виолетты Ли смотрело в потолок. Они всегда печатали одну и ту же школьную фотографию. Она сидела так неестественно. Это был портрет, который обрывался на уровне логотипа школы на ее груди.

— Кто?

Я мысленно раздела ее, разрывая блейзер так же легко, будто он был сделан из бумаги, на которой напечатана фотография. Ее волосы стали кудрявыми, а из-за столбцов текста выступили ноги. Они были довольно длинными; она была выше меня, и я видела их белизну, потому что ее платье было задрано вверх.

— Принц Каспар Варн.

Я побледнела. Побледнела и побежала.

В «своей» комнате я оказалась в считаные секунды. Я с трудом дышала, нагнувшись над столом и сдерживая рвотные позывы. Я схватилась за его край, не чувствуя под собой ног.

Этого не может быть!

На бумаги полились слезы. У меня жгло в груди, и я опустилась на колени, едва не ударившись головой о стол, но чьи-то руки удержали меня.

— Нет. Все не так плохо.

Принц поднял меня, и я упала ему на грудь, будучи не в состоянии держаться прямо, ведь тот вес, что медленно поднимался с моих плеч, теперь снова обрушился на них.

— П-плохо, — выдавила я из себя, рыдая, — плохо!

Перестань рыдать, дитя!

— Нет, не плохо, — прошептал он на сейджеанском в мои распущенные кудрявые волосы. — Твоя бабушка была провидцем. Одним из лучших. У тебя тоже есть этот дар. Ты можешь стать такой, как она.

— Нет! Я не хочу!

Я вырвалась, ненамеренно переходя вслед за ним на сейджеанский, и уставилась на принца. «Как он может понять? Как он может говорить такое, когда знает, почему она умерла?»

— Как я могу быть провидцем? Ведь я еще подросток!

Люди благоговеют перед нами, дитя.

Я принялась ходить по комнате, а он следил за мной взглядом, и выражение его лица становилось все более обеспокоенным. За окном продолжали сверкать молнии, периодически разбивая мой путь полосками света.

— Ты ведь знаешь, что у некоторых способности проявляются рано.

Родители внимательно следят за своими подрастающими детьми в надежде, что у последних будут достаточно сильные и благовещáющие видения, чтобы они стали пророками, как Контанал; или чтобы их видения были столь же прозорливыми, как у Иглена; или точными, как у Антэ; или такими же мощными, как у кри-дома, предводителя Экстермино.

— Не настолько рано!

Бабушка, ты тоже великий провидец.

— Но ты не настолько маленькая, чтобы начинать паниковать по этому поводу!

Принц протянул руку, когда я проходила мимо, но я отпрыгнула в сторону. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне.

Нет-нет, дитя! Я — проклятый провидец. Как и все мы.

— Отэмн Роуз, пожалуйста, просто остановись!

На этот раз он смог схватить меня за плечи, остановив на полу­шаге, и держал так крепко, что я чувствовала его пальцы даже­ через кардиган.

— Прости! Я просто не хочу, чтоб ты натворила глупостей.

У меня к горлу подступил комок, а слезы, которые уступили место гневу, вернулись.

— Я не хочу быть провидцем! Они всегда оказываются замешанными в политические игры. Это означает свидетельствовать в суде, а я к такому еще не готова и…

Принц выглядел так, будто тоже сейчас заплачет. Грубо, словно повинуясь импульсу, он прижал меня к себе и обнял так крепко, что пришлось подняться на цыпочки и не дышать. Мой рот приоткрылся, и я сделала вдох, уткнувшись в его пахнущую дезодорантом футболку.

И тут же вырвалась, задыхаясь.

— Отэмн, с тобой все в порядке?

Я чувствовала его руку на своей спине и, согнувшись по­полам, уставилась на его туфли, пока он вел меня к одному из диванов.