— Ну как же! — Дина восхищенно всплеснула руками. — Ланочка ведь такая бесподобная красавица, рядом с ней просто не может быть обычный мужчина!

— Очень даже может, — тяжело вздохнула Ирина. — Чаще всего так и бывает, причем обычный — не то слово. Ладно, мы отвлеклись. Ребята, Кирилл — это последнее, так сказать, средство, таскать его из квартиры в квартиру не хотелось бы. Вы сами не пробовали осмотреть свои апартаменты?

— Пробовали, конечно! — пригорюнился Путырчик, подперев щеку рукой. — Я в своей однокомнатной норе перерыл, кажется, каждый сантиметр, такой порядок навел заодно — аж самому страшно! — но никаких грибов не нашел. А это обязательно должны быть грибы?

— Кто ж его, этого урода, знает! — пожал плечами Борис, налив себе водки. — У Иры и Лены это были грибы, а что будет у нас — неизвестно. Да и будет ли вообще! Я вот лично тоже ничего не нашел. Зато начал от любой тени шарахаться, прежде чем в шкаф залезть, палкой там шурую, представляете? Этот тип нас в параноиков превратит раньше, чем прикончит.

— Никто никого не прикончит! — Ирина успокаивающе погладила по голове вздрогнувшую Дину. — Мы не допустим этого. Лана, когда Кирилл сможет уделить нам пару часов?

— Думаю, в ближайшие выходные, раньше никак.

— Вот и отлично! — Венечка оживленно потер руки. — Чур, мой дом первый на очереди!

— Почему это твой? — возмутилась Нелли. — Сначала надо квартиру Квятковских обследовать, и если там найдется черная метка — тогда наши предположения можно считать аксиомой. И можно будет обследовать квартиры остальных.

— Ага, и ждать еще неделю! — окрысился Путырчик.

— Почему неделю?

— Потому что Кирилл не обязан тратить на нас все выходные. Думаю, он будет обследовать не больше одной квартиры за раз. А до следующего раза можно и не дожить.

— Ой, Венечка, не злись! — Дина умоляюще посмотрела на всех. — Пусть Кирилл идет к Вене, хорошо? Какая разница, есть у меня этот гриб или нет? Я ведь все равно там не живу сейчас.

— Тогда надо идти в дом Нелли, где ты живешь сейчас, — задумчиво проговорила Ирина.

— Это еще почему? — взвился Путырчик.

— Потому что в случае с Диной убийца своей цели не достиг, и вполне возможно, как бы страшно это ни звучало для нашей Диночки, он попытается довести дело до конца.

— Ой! — Квятковская зажала руками рот и испуганно распахнула большущие голубые глаза.

— Ладно, — махнул рукой Венечка, смущенно наблюдая за побледневшей девушкой, — пусть будет по‑вашему.

Человек, собиравшийся овладеть могуществом древнего шамана, спорил, возмущался и переживал вместе со всеми, наблюдая за собравшимися изнутри гнилой сути. Трепыхайтесь, людишки, трепыхайтесь! Все равно вам не избежать уготованной вам судьбы — стать ступеньками к обретению невиданной власти им, посвященным!

И радуйтесь, что кое‑кто из вас проживет еще пару месяцев, потому что ритуалы нужно проводить только в полнолуние. Трое из вас уже принесены в жертву, пусть и пришлось в последнем случае импровизировать. Зато получилось очень хорошо, душа шамана довольна, это чувствуется по возросшим способностям.

Кстати, о чувствах. Этот Кирилл может стать серьезной помехой осуществлению плана. С ним ни в коем случае нельзя встречаться, если муж красотки Ланы действительно способен читать душу, он мгновенно вычислит будущего носителя.

Но как избежать встречи, если решено одну за другой обследовать все квартиры? А обследовать квартиру без хозяина вряд ли получится?

Значит, надо устранить досадное препятствие, причем срочно.

Нет человека — нет проблемы.

Конец октября — не самое лучшее время для прогулок, время «бабьего», «индейского» и какого еще там лета давно миновало, до настоящего лета еще ох как далеко, и бал правит одетая в серые мокрые лохмотья поздняя осень. В такие дни Лана предпочитала лишний раз из дома не выходить, тем более что отопление наконец включили.

Но Кирилла все еще не было, а нетерпеливо приплясывающий у порога Тимыч при виде хозяйки предупреждающе заскулил: «Не выведешь прямо сейчас — затоплю соседей!» Пришлось идти, хотя после выматывающих душу сороковин по Вадиму Плужникову хотелось наполнить ванну теплой, почти горячей водой, щедро наплюхав туда пены, и с наслаждением погрузиться в пышный сугроб, смывая напряжение и страх.

Неделя, прошедшая после случившегося с Ленкой, далась Лане очень нелегко. Надо было поддерживать версию гибели Осеневой, а на расспросы ее знакомых — когда же похороны? — придумывать относительно правдоподобные версии. Но с этим помог Кравцов, сообщивший Ирине Плужниковой нужные в данной ситуации подробности. Он, полжизни прослуживший в спецвойсках и достаточно долго — в службе безопасности, знал очень много людей из правоохранительных органов. И вполне достоверно объяснил Ирине, что тело Осеневой пока выдать для погребения не могут, в связи со слишком уж экзотичной для холодной Москвы причиной смерти.

Так что этот вопрос отпал. Но остальные падать не хотели и толпились вокруг Ланы, изматывая девушку до изнеможения. Горе и ужас Ленкиных друзей, которые надо было максимально искренне разделять, и одновременно — грозящее скандалом нытье выздоравливающей, к счастью, Осеневой.

Как только Лена почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы вставать, относительно спокойная жизнь Павла Матвеевича и Ланы закончилась. Память к Осеневой возвращаться все еще не желала (поддавшись, видимо, на мысленные уговоры Ланы), и Лена с ума сходила от неведения. Черный провал, на самом дне которого прятались последние три месяца ее жизни, притягивал все сильнее. Неудержимо хотелось подойти к самому краю и заглянуть туда. Но с не меньшей силой что‑то внутри отталкивало Лену от этого края. Что — девушка понять не могла. Ведь, по словам Ланы, в эти три месяца ничего особенного не происходило — поездка на Север состоялась, и, хотя непознанное так и осталось непознанным, отдохнули они неплохо. Потом — привычная жизнь, работа, посиделки с друзьями, сплетни с Ланой. В общем, ничего такого, от чего сердце вдруг начинало бы колотиться о грудную клетку, словно обезумевшая птица. А руки начинали трястись так, что невозможно было удержать ложку.

Тогда почему все это происходило, стоило подойти к краю провала памяти?! Она должна поговорить хоть с кем‑нибудь, кроме Ланы и доктора!

Удерживать Осеневу в клетке неведения становилось все сложнее. Но там, в больнице, это хоть как‑то получалось.

А теперь больница должна была смениться амбулаторным, так сказать, режимом, подошла и встала у порога пора выписки. Держать в клинике достающую до печени пациентку Павел Матвеевич больше не мог, Осенева находилась на грани полноценного такого, всеобъемлющего скандала.

Сколько можно торчать в палате? Почему меня не пускают в коридор?!! Мне нужен телефон!!!