Мы оставались слитыми, пока что-то не разорвало нашу связь. Я ощутил побуждение осмотреть местность. Взглянув вокруг, я ясно вспомнил, что уже видел все это раньше. Куда ни глянь, нас окружали небольшие круглые холмики, похожие на дюны. На вид они были из чего-то вроде светло-желтого песчаника или круглых крупинок серы. Небо было такого же цвета и выглядело очень низким, давящим. В некоторых местах с неба свисали клочья желтоватого тумана или каких-то испарений.

Я заметил, что дыхание у нас как будто нормальное. Я не мог пощупать свою грудную клетку, но чувствовал, что она мерно вздымается при вдохе. По-видимому, желтые испарения нам не вредили.

Мы начали двигаться – медленно, осторожно, словно прогуливаясь. Но почти сразу я очень устал, Ла Горда тоже. Мы скользили над самой землей, и, видимо, подобный способ передвижения был очень утомительным для нашего второго внимания, он требовал необычайной степени концентрации. Мы не подражали намеренно нашей обычной ходьбе, но результат был таков, как будто этим мы и занимались. Движение требовало выбросов энергии, чего-то вроде периодических микровзрывов. У нас не было никакой определенной цели, поэтому вскоре мы остановились.

Ла Горда заговорила со мной таким слабым голосом, что я едва ее расслышал. Она сказала, что нас влечет в сторону большой тяжести и если мы не повернем, то, несомненно, погибнем.

Автоматически мы повернулись и пошли назад, но чувство усталости нас не оставляло. Мы оба настолько выдохлись, что не могли удерживаться в вертикальном положении. Мы повалились на землю и непроизвольно приняли позу сновидения.

Я мгновенно проснулся у себя в кабинете, а Ла Горда – у себя в спальне. Первое, о чем я сказал ей после пробуждения, – что раньше я уже несколько раз был в этой местности. Я видел ее по крайней мере в двух ракурсах: совершенно плоской или покрытой маленькими холмиками. Пока я говорил, мне пришло в голову, что я даже не уточнил, одно ли и то же мы видели. Остановившись, я сказал, что позволил себе увлечься. Затем приступил к описанию того, что видел, как если бы мы сравнивали свои впечатления от совместной воскресной прогулки.

– Сейчас об этом говорить уже не имеет смысла, – сказала она со вздохом. – Но если тебе это доставляет удовольствие, то я расскажу тебе, что видела я.

Она терпеливо описала мне все, что мы видели, говорили и делали. Она сказала, что тоже бывала раньше в этой пустынной пересеченной местности и знает наверняка: эта земля не принадлежит людям, это пространство между мирами – между миром, который мы знаем, и иным миром.

– Это пространство между параллельными линиями, – продолжала она. – Мы можем приходить туда в сновидении, но, чтобы покинуть этот мир и перейти в тот, надо пройти в эту область целиком, всем своим телом.

Я ощутил озноб при мысли, что надо войти в это странное место в своем физическом теле.

– Мы с тобой уже там бывали в наших телах, – добавила она. – Разве ты не помнишь?

Я сказал, что все, что я могу вспомнить, – это то, что я уже дважды под руководством дона Хуана видел этот странный ландшафт, но оба раза отбрасывал этот опыт, потому что он следовал за приемом галлюциногенных растений. Следуя своему рассудку, я рассматривал этот опыт как совершенно субъективное видение, а не как достоверное явление. Я не помнил, чтобы когда-нибудь раньше видел эту местность.

– Когда мы попадали туда в своих телах? – спросил я.

– Не знаю, – сказала она. – Смутное воспоминание об этом просто мелькнуло у меня в голове, когда ты сказал, что видел его раньше. Я полагаю, настала твоя очередь помочь мне закончить то, что я начала вспоминать. Я не могу на этом сфокусироваться, но припоминаю, что в это пустынное место нас и женщину-Нагваль брал с собой Сильвио Мануэль, но не знаю зачем. Мы не были тогда в сновидении.

Я уже не слышал, что она говорила дальше. Мой ум стал настраиваться на что-то, пока еще невыразимое. Я попытался привести мысли в порядок. Они бесцельно разбрелись. На секунду я почувствовал, будто вновь вернул те годы и то время, когда я не мог останавливать свой внутренний диалог. Затем туман начал рассеиваться. Мысли пришли в порядок без моего сознательного вмешательства, и в результате всплыли законченные воспоминания о событиях, которые я уже частично припомнил во время одной из тех бесчисленных вспышек памяти, которые у меня бывали. Ла Горда права. Нас уже однажды брали в ту область, которую дон Хуан называл «чистилищем», – очевидно, заимствовав этот термин из религиозной догмы. Я знал, что Ла Горда права в том, что мы были там не в сновидении.

В тот раз по просьбе Сильвио Мануэля дон Хуан собрал вместе женщину-Нагваль, меня и Ла Горду. Дон Хуан объяснил, что причиной нашего сбора послужило то, что я самостоятельно, хотя и неосознанно вошел в особое состояние сознания, представлявшее собой самую тонкую форму внимания. Прежде я уже входил в это состояние, которое дон Хуан назвал «левосторонним», но очень ненадолго и всякий раз с его помощью. Одной из основных черт этого состояния, представлявшей наибольшее значение для нас, было то, что в левостороннем сознании мы могли воспринимать необозримую массу желтоватого тумана, которую дон Хуан назвал «стеной тумана».

Когда я мог ее воспринимать, она всегда находилась справа от меня и, распространяясь вперед до горизонта и вверх до бесконечности, разделяла мир надвое.

Стена тумана поворачивалась одновременно с движением головы, поэтому у меня никогда не было возможности повернуться к ней лицом.

В тот день, о котором идет речь, дон Хуан и Сильвио Мануэль говорили со мной о стене тумана. Я помню, что Сильвио Мануэль схватил Ла Горду за загривок, как котенка, и исчез с ней в массе тумана. Я на мгновение увидел их исчезновение, потому что в этот момент дон Хуан каким-то образом добился того, что я оказался повернутым к стене тумана лицом. Он не хватал меня за шкирку, а толкнул в стену тумана, и следующее, что я увидел, была пустынная равнина. Дон Хуан, Сильвио Мануэль, женщина-Нагваль и Ла Горда также находились там. Меня не интересовало, что они делают: я был парализован неприятнейшим и угрожающим ощущением придавленности – усталости, сводящей с ума затрудненностью дыхания. Я ощущал, что стою внутри душной желтой пещеры с низким потолком. Физическое ощущение давления стало таким сильным, что я больше не мог дышать. Казалось, все мои физические функции остановились. Я уже не мог чувствовать ни одной из частей своего тела. Однако я все еще мог двигаться, поднимать руки,