Она села за столик у окна и расстегнула пальто, огляделась. В помещении, кроме нее, практически никого не было. В глубине сидели за столиком две пожилые дамы и вели негромкую беседу; если не считать их, было совершенно пусто. На улице за окном дождь припустил сильнее, прохожие неслись почти бегом, женщина в полиэтиленовой косынке, мужчина с зонтиком, мальчишка, поднявший воротник куртки, но не застегнувший ее. Сколько же на свете народу! И каждый из них — главный персонаж своей собственной истории, полной собственных слов и воспоминаний, а еще уверенности, наполовину вытесненной в подсознание: все это однажды будет уничтожено, прекратится, перестанет быть. Город продолжит жить, универмаги будут каждое утро открывать свои двери, кафе будут работать, газеты выходить, деньги — менять владельца, одежда — шиться, чтобы потом ее износили и выкинули, но каждый из тех, кто создает эту жизнь, движется к смерти. Никто ее не избегнет.

Элси закрыла глаза. Что это с ней сегодня? Почему она думает все время о вещах, о которых благоразумному человеку думать не следует?

Она взглянула на свой кофе, словно ища в нем ответа, и вздохнула так громко, что обе дамы на мгновение прервали разговор и посмотрели на нее. Она попыталась улыбнуться в ответ успокаивающей улыбкой и подняла чашку. Тогда дамы отвели взгляды и продолжили беседу.

Тревога. Ответ, естественно, таков. Она волнуется. Боится. Нервничает. Опасается предстоящей встречи. Как она всегда боялась встречаться с Бьёрном. Боялась, что он в этот раз, именно теперь, задаст те два вопроса, которые никогда не задавал, те два вопроса, которые пролегают между ними, которые всегда лежали между ними и с каждым прошедшим годом делались все огромнее. Скоро она уже не сможет находиться с Бьёрном в одном доме — все место займут эти незаданные вопросы.

Наверное, все-таки настало время дать на них ответ.

— Лондон, — сказал Томми и улыбнулся.

— Yes! — сказал Пео и откинулся назад, провел ладонью по коже сиденья. — Лондон.

Бьёрн ничего не сказал, только улыбнулся, сидя на откидном сиденье возле водителя.

— В отель «Стрээ-энд-Палас», — сказал Никлас.

— Дворец Стрэнд, — перевел Буссе и оперся о дверь, удерживая равновесие, когда черный лимузин звукозаписывающей компании тронулся и поехал, набирая скорость. Буссе сидел на другом откидном сиденье.

— Кто-нибудь тут бывал уже, кроме меня? — спросил Томми и принялся рыться в кармане в поисках сигарет.

Никто не ответил, даже не покачал головой, потому что и вопрос, и ответ на него уже звучали раньше и потому что ответ к тому же прибавлял очков Томми и убавлял всем остальным. Все смотрели в окна, молча разглядывая незнакомый мир. Лишь одна вещь за окнами была знакома: черное такси позади них. С репортером и фотографом из «Бильджурнала».

Видимо, все дело в недосыпе. Или в нервах. Снова сценическая лихорадка. Но ощущение было странное — что все это не на самом деле. Словно это сон наяву. Словно он сам — персонаж сна. И можно выключить остальных ребят из своего сознания, и словно на переднем сиденье не сидит Карл-Эрик рядом со своим водителем…

Моргнув, Бьёрн посмотрел по сторонам, вбирая в себя все цвета — ярко-красный пиджак Томми, черный рукав рубашки Пео, светлые, почти белые волосы Буссе — и все подробности по ту сторону окна. Ратуша из красного кирпича. Нарисованные от руки вывески лавочек. Девушка в синем пальто и белых чулках. Женщина в косынке, с черной кошелкой в руке. Это — настоящее. Все вместе. Об этом надо помнить. Нельзя позволить себе поверить, будто все это сон. Ведь произошло то, чего никогда не могло бы произойти. Вернее, происходит, как раз сейчас.

— Ну что, пацаны, — спросил Карл-Эрик на переднем сиденье, — довольны?

— Офигенно, — сказал Томми и закурил.

— Класс, — сказал Пео.

— Просто зашибись, — сказал Никлас.

— Вообще потрясающе, — сказал Буссе.

Наступило молчание.

— А что Хальгрен? — спросил Карл-Эрик.

Бьёрн моргнул:

— Еще бы! Так клево!

— По девчонке не скучаешь?

Томми ухмыльнулся.

Бьёрн отвел челку с глаз:

— Что?

Карл-Эрик явно веселился.

— Да по той девчонке в Каструпе?

— А, — отозвался Бьёрн.

— Как ее зовут-то?

— Ева.

И опять стало тихо, Бьёрн пристально смотрел в окно.

— Она твоя девушка? — спросил Пео.

Бьёрн сменил позу, он толком не знал, что ответить. Она его девушка? Нет. Хотя… В каком-то смысле да. В каком-то смысле она стала его девушкой, когда вдруг появилась с утра у парома. Если бы только не бросилась ему на шею в Каструпе, в тот самый момент, когда фотограф «Бильджурнала» поднимал камеру. Не вмешайся Карл-Эрик, фотография вышла бы уже в следующем номере. Ничего хорошего. Совершенно ничего хорошего.

— Да просто девушка, — сказал Бьёрн.

Томми снова ухмыльнулся.

— Ой-ой. — Он пихнул Пео в бок. — Просто девушка.

Пео ухмыльнулся в ответ:

— Значит, просто девушка.

Их улыбки явственно слышались и в голосе Карла-Эрика:

— А теперь тебя мама ждет, в отеле.

Замечательно. Они собираются и дальше развлекаться на его счет. Выпрямившись, он полез в карман куртки за сигаретами.

— Да. Ждет.

— И давно вы не виделись?

Год, две недели и четыре дня. Но этого сказать он не мог, только небрежно пожал плечами.

— Да с годик, — сказал он, — вроде бы.

И наклонился над зажигалкой, которую протянул ему Томми.

— Во сколько сегодня репетируем? — спросил он затем.

— В шесть, — сказал Карл-Эрик. — Но на месте надо быть не позднее полпятого. Так что имейте в виду.

Она сидела на темно-красном бархатном диване в фойе и встала в тот самый миг, когда он вошел, и какое-то мгновение стояла и только смотрела на него, а потом поспешно разгладила юбку рукой и улыбнулась неуверенной улыбкой. Он остановился и стоял так же неподвижно, стараясь приучить свои глаза к тому, что это Элси, — глаза, привыкшие, что перед ними Инес. Вообще-то теперь сестры были уже не настолько похожи. У Инес волосы были короткие и кудрявые, у Элси длинные и уложенные в прическу. Инес ходила в основном в чем-то цветастом, чем-то, что, возможно, было платьем, но, впрочем, с тем же успехом могло считаться домашним халатом — Бьёрн так никогда и не понял, в чем разница, — в то время как Элси была в узкой юбке и тонком джемпере с жакетом. Как девушка. У нее была даже золотая цепочка на шее. Он знал, что у Инес есть такая же, но что она надевает ее только по торжественным случаям. К тому же Инес была рядом, а Элси далеко. Нет. Он закрыл глаза и поправился. Это Элси рядом. А Инес далеко. В данный момент.